В августе, всего через четыре дня после установления рекорда по самому продолжительному нахождению на посту премьер-министра Японии, Синдзо Абэ объявил, что уходит в отставку из-за плохого состояния здоровья. 65-летний политик впервые стал премьером еще в 2006 году и сразу превратился в узнаваемую фигуру на мировой арене — не только из-за характерных взлохмаченных волос, но и из-за своего подхода к наследию Японии военного времени. (Абэ совершал неоднозначные посещения мемориалов, посвященных военным преступникам, и спорил в верхней палате парламенте Японии, о том, было ли использовано принуждение в отношении «женщин для утех», которых заставляли работать в военных публичных домах во время войны). Его второй премьерский срок начался в 2012 году, и вот наконец он решил, что пора отступить, сказав, что не хочет, чтобы обострение его язвенного колита мешало ему принимать решения.
Абэ не только обеспечил Японии ту стабильность, которой она не видела годами, но и руководил восстановлением Японии после разрушительных землетрясений, цунами и атомной катастрофы на АЭС Фукусима-1. Его смелая стратегия «абэномики» обещала вдохнуть жизнь в хронически анемичную японскую экономику.
Долгое время Абэ пользовался репутацией человека действия. Тем не менее, некогда популярный лидер по результатам опросов свою популярность под конец своего премьерства растерял. Он ушел под каскадом унизительных разоблачений — скандалов о кумовстве и о тесных связях с политиками, обвиненными во взяточничестве.
Однако нет никаких сомнений в том, что для самого Абэ самое большое разочарование — неспособность изменить пацифистскую статью 9 конституции Японии.
Абэ и другие консерваторы утверждают, что статья 9 конституции, написанной в 1947 году под диктовку американцев, ограничивает способность Токио реагировать на вызовы 21-го века в Индо-Тихоокеанском регионе. Это прежде всего гегемонистские амбиции Китая и ядерное оружие Северной Кореи.
Семейное дело
Фундаментальные вопросы о месте Японии в мире уходят в глубокое прошлое страны. Между началом 17-го и серединой 19-го века Япония закрыла свои двери в соответствии с политикой «Сакоку», заблокировав большую часть торговли, дипломатии и других форм международных контактов, что закончилось только тогда, когда командор США Мэтью Перри ворвался в Токийский залив с конвоем военных кораблей в 1850-е гг. На рубеже 20-го века демократизация жизни и космополитизм, казалось, продвигались в Японии рука об руку. Но мировой порядок, в котором доминировал Запад, оставался враждебным по отношению к Японии, и последствия этого, особенно в сочетании с Великой депрессией, не заставили себя долго ждать. В Токио к власти пришли оголтелые милитаристы. Они оттеснили гражданских политиков в сторону и двинулись войной сначала в Маньчжурию, а затем в обширные регионы Юго-Восточной Азии и за ее пределы, ввергнув Японию и весь регион в катастрофу.
Глубокие разногласия в оценке Второй мировой войны в японском социуме являются отправной точкой для сегодняшних споров по статье 9 основного Закона. Либералы считают, что агрессия Японии во время войны была трагической ошибкой, и рассматривают статью 9 как защиту от любого возрождения разрушительного милитаризма. Консерваторы вроде Абэ хотят реабилитировать противоречивую историю, чтобы позволить современной Японии стать более агрессивной и напористой на мировой арене.
Спор идет одновременно и о символах, и о содержании. Практические ограничения конституции были обойдены еще в 1954 году, когда были созданы сухопутные силы самообороны (GSDF) — фактически армия, хотя и действовавшая с ограничениями. Но это нисколько не умаляет накала пацифистских настроений. Это происходит потому, что статья 9 в сущности является определяющей для государственной идентичности Японии.
Для Абэ она стала вопросом еще и его собственной идентичности. Выросший в семье влиятельных политиков, он вошел в парламент в 1993 году, через два года после ухода его отца, бывшего министра иностранных дел. За пару десятилетий до этого двоюродный дедушка Абэ, премьер Эйсаку Сато успешно торговался с Ричардом Никсоном, чтобы вернуть административный контроль над префектурой Окинава, которая с конца Второй мировой войны была оккупирована США в военных целях. Возможно, еще более значительное влияние на Синдзо Абэ оказал его дед, Нобусуке Киси, который также был премьер-министром с 1957 по 1960 год.
При Абэ военная история Японии была буквально переписана
Абэ рассматривал переписывание истории военного времени как один из аспектов незавершенного семейного бизнеса. Под его началом статьи в школьных учебниках о принудительном труде, химической и биологической войне и отвратительной системе «женщин для утех» были смягчены, сокращены или удалены. Одновременно его коллеги-ревизионисты в своих публичных выступлениях искусно оправдывали разгул милитаризма и агрессивность Японии в 1931-45 годах как «оборонительную войну за освобождение Азии от западного колониализма». Но Конституция оставалась еще одним аспектом, который раздражал Абэ еще больше. Находясь на своем посту, его дедушка Киси в 1960 году прибегнул к буквально силовой тактике (вынудив оппозиционных политиков покинуть парламент до проведения голосования), чтобы продлить американо-японский Договор 1951 года о взаимном сотрудничестве и безопасности. Это вызвало массовые демонстрации протеста в стране, и Киси был изгнан с премьерства, прежде чем он смог реализовать свои амбиции по пересмотру конституции.
Но это было 60 лет назад. Тогда Киси руководил страной, еще не оправившейся от последствий разрушительной войны и поражения, и еще помнившей ужасы Хиросимы и Нагасаки. Возможности его внука по демонтажу в стране пацифистских настроений, усиленные постепенным забвением горестей войны, возросшими региональными угрозами и надежным союзничеством со стороны президента Дональда Трампа, стали несравненно более обширными.
Самый большой шанс у него появился в 2017 году, когда его (традиционно доминирующая, хотя и неправильно названная) Либерально-демократическая партия одержала убедительную победу, которая дала ей вместе с ее партнерами по коалиции две трети мест в обеих палатах парламента. Наконец-то Абэ получил абсолютное парламентское большинство, необходимое для пересмотра конституции. Но он был слишком агрессивен в своем часто заявляемом желании пересмотреть Статью 9: опросы выявили сильные опасения даже среди тех, кто поддерживает это изменение основного Закона. Вдобавок ко всему, его партнер по коалиции, связанная с буддизмом партия «Комейто», решительно выступила против любого существенного изменения статьи 9. Абэ ответил постепенным изменением предложенных им поправок к статье на простую корректировку формулировок. Но даже это встретило упорное сопротивление. Для большинства избирателей, более обеспокоенных отсутствием роста заработной платы, повышением налогов и экономическим спадом, изменение конституции выглядело неактуальным.
После того, как Абэ официально ушел в отставку 16 сентября, его место занял генеральный секретарь его кабинета Ёсихидэ Суга. Как ожидается, он останется на этом посту по крайней мере до формального истечения срока полномочий Абэ в сентябре следующего года. На своем прежнем посту Суга был чрезвычайно влиятельным человеком, совмещая роли главы администрации, официального представителя правительства и партийного «кнута». Он фактически выступал в роли этакого «питбуля» Абэ в борьбе с критикующими премьера СМИ и контроле за министрами кабинета. Но, поскольку у Суги нет личной заинтересованности в изменении конституции, то, занятый, как и другие лидеры во всем мире, борьбой с коронавирусом и его экономическими последствиями, новый премьер, скорее всего, отодвинет конституционные реформы на второй план. Таким образом, от навязчивой идеи Абэ по пересмотру конституции в японских верхах сейчас фактически отказались. Однако опасения по поводу Северной Кореи, Китая и «размывания» договора безопасности с США сохраняются. Теперь стране придется отвечать на эти вызовы, так и не ответив на вопрос, лежащий в основе всего баталий вокруг Конституции: каково место Японии в мире?
Десятилетия «когнитивного диссонанса»
Еще в 1947 году Вашингтон вписал в Конституцию Японии статью 9 с целью держать побежденного и оккупированного врага «на коротком поводке». Но очень скоро США пожалели об этом — уже начиная с Корейской войны в 1950 году.
Когда США в тот период потребовали от Японии нового вооружения, Токио размахивал статьей 9 конституции и ловко сконцентрировался исключительно на модернизации промышленности. Но японское правительство уже тогда начало политические маневры, которые превратили пацифистскую оговорку в фикцию. В 1950 году в стране был создан относительно небольшой, легко вооруженный резерв национальной полиции численностью 75 000 человек. Он быстро увеличился до 110 000 человек, и в 1952 году был переименован в Национальные силы безопасности, которые в 1954 году были преобразованы в японские Силы самообороны (SDF). С тех пор под давлением США Япония постепенно наращивала свои военные возможности, обходя конституционные ограничения.
Эта странная ситуация — существование мощной армии, которая теоретически запрещена мирной конституцией — покрывает споры вокруг статьи 9 облаком «когнитивного диссонанса». У Японии сейчас четверть миллиона солдат и, вслед за 7-ым флотом США, она имеет самые мощные военно-морские силы в Азии. Вдобавок к этому, у Японии есть крупные современные военно-воздушные силы и годовой оборонный бюджет порядка 50 миллиардов долларов, что равно военному бюджету Великобритании и ставит Японию в число 10 ведущих стран мира по военным расходам.
Токио оправдывает эту аномальную ситуацию — одновременно ссылаясь на соблюдение своей конституции — своим членством в Организации Объединенных Наций, поскольку Устав ООН дает каждой стране право на самооборону.
Если внутри страны это двоякое мышление оказалось на удивление устойчивым, то были такие моменты, когда, как представлялось, оно могло быть «разорвано» на внешней арене. Во время первой войны в Персидском заливе (1990-1991), когда Япония ограничилась лишь внесением денег в поддержку коалиционных сил, это вызвало критику на Западе как практика «дипломатии банкоматов», которая оставляла тяжелую работу другим, хотя страна сильно зависит от импорта нефти и газа с Ближнего Востока. Беспокойство по поводу этого привело к тому, что тяжеловесы Либерально-демократической партии взялись за дело превращения Японии в более «нормальную нацию» в военных вопросах. В 1992 году японский парламент принял закон, разрешающий участие японских сил самообороны в миротворческих операциях ООН.
Но этого никогда не было достаточно для японских консерваторов, да и для США. В 1997 году, на фоне напряженности между Вашингтоном и Пекином из-за Тайваня, были согласованы новые принципы совместной обороны США и Японии, что расширило пределы участия Японии в военных приготовлениях в регионе. Хотя масштабы действий Токио в соответствии с новым взаимным соглашением по-прежнему ограничивались «районами, окружающими Японию», это, тем не менее, создавало для него новые возможности по поддержанию мира и стабильности во всем регионе Восточной Азии. Японские вооруженные силы, официально существовавшие только для самообороны страны, взяли на себя более сложные задачи перед лицом растущей мощи Китая, особенно в связи с напряженностью из-за необитаемых островов Сэнкаку, на которые претендуют как Пекин, так и Токио и эскалацией ядерной программы Северной Кореи.
Несмотря на то, что Япония по конституции мирная страна, она входит в первую десятку стран мира по расходам на безопасность
Но самый радикальный сдвиг в Японии произошел при Абэ в 2014 году. В годовщину создания сил самообороны Абэ в одностороннем порядке предложил такой пересмотр статьи 9, который позволил бы Японии участвовать в так называемой «коллективной самообороне». Как ни странно, тщательно отобранные Абэ ученые вынесли заключение, что такой закон был бы неконституционным, но его обсуждение было навязано премьером парламенту, и тогда появилась «доктрина Абэ». Он назвал эту новую доктрину «активным пацифизмом», но этот ход не прошел. Улицы разразились крупнейшими протестами со времен митингов 1960 года, в ходе которых был свергнут дед Абэ — Нобусукэ Киси.
Параллельно с этим, на международной арене пересматривались американо-японские принципы обороны в сторону расширения того, что что Япония соглашалась делать в военном отношении в поддержку США в регионе Восточной Азии. Покойный сенатор США Джон Маккейн — бывший военный и влиятельный политик в области обороны — прямо заявил, что новые принципы должны обязать Японию использовать свои вооруженные силы в том случае, если конфликт разразится на Корейском полуострове или если США, или их союзники будут атакованы где бы то ни было в мире. Это очень не понравилось японскому народу, и Абэ столкнулся с жесткими вопросами в парламенте.
К тому моменту Абэ радикально изменил основные положения оборонной политики Японии. Теперь ее основой стала «коллективная самооборона», которая в некотором роде напоминает принципы, лежащие в основе НАТО. Это был большой сдвиг, который совсем не приветствовался общественностью из-за страха быть втянутым Вашингтоном в военный конфликт, поэтому Абэ все же приходилось действовать осторожно. В начале этого года Вашингтон настоятельно убеждал Токио присоединиться к военной миссии по патрулированию Персидского залива под руководством США. Американцам при этом было несложно сослаться на «национальные интересы» Японии, поскольку она импортирует почти 90 процентов своей нефти с Ближнего Востока. Но Абэ, который отчаянно пытался избежать негативной реакции общественности, воздержался от широкомасштабного участия в коалиции.
Вместо этого он направил единственный эсминец и два патрульных самолета для сбора разведывательной информации, которые якобы действуя отдельно от коалиции США, должны были координировать с ней свои действия.
Парадокс японской политики
В этом и заключается парадокс, который может иметь важное значение для будущего развития Японии. У страны неравноправные, почти вассальные отношения с США в вопросах внешней политики и безопасности, и тем не менее, при всем своем откровенном национализме консерваторы считают альянс важным и единственным вариантом для противодействия угрозам со стороны Северной Кореи и Китая. Прогрессисты, напротив, опасаются, что связь страны с США может не только усилить региональную напряженность, но и посягнуть на суверенитет страны, противоречить конституции и подорвать демократические ценности. Абэ и его единомышленники-консерваторы считают, что дни пацифизма сочтены: в мире растущих угроз и разваливающихся союзов он стал уже роскошью, которую Япония не может себе позволить. Но на деле глубоко укоренившиеся в Японии пацифистские настроения практически не мешают тому, что все более хорошо вооруженная страна имеет теперь и свободу действий для применения силы во всех сценариях, в том числе и за рубежом.
Япония все сделает сама?
Идея «Япония сама» пока вызывает у японцев дрожь, что делает снижение уровня японско-американского союза весьма маловероятным.
В своей книге 2020 года «Иконоборчество: Синдзо Абэ и новая Япония» Тобиас Харрис заключает, что, несмотря на долгое пребывание на Олимпе власти и полный контроль над парламентом, Абэ оставил скромный список достижений. Его абэномика на деле буксовала, его обещания о гендерном равенстве и эффективном корпоративном управлении остались невыполненными, и он неразумно растратил свои силы на заранее обреченные усилия по пересмотру конституции.
Однако со своей собственной националистической точки зрения Абэ оставляет после себя не только страну с мощными вооруженными силами, но и, благодаря новым американо-японским принципам в области обороны и расширенному законодательству, также значительно укрепляет права своих преемников на их использование.
Пацифистские оговорки в японской конституции были сделаны в Вашингтоне много лет назад. На протяжении долгих десятилетий их медленно выхолащивали по указанию самого Вашингтона, и, если в конечном итоге от них вовсе откажутся, скорее всего, причины этого нужно будет снова искать в Вашингтоне.
_____________________________________________________________________________
Джефф Кингстон является автором монографии «Япония» в серии «История мировой политики» (Polity Histories series).
Статься публикуется с некоторыми сокращениями.
