«Решение британской гей-активистки Клер В. Даймон (Clare B Dimyon) выучить русский язык во имя мира на земле принесло ей в конце концов любовь и королевский орден.
Год 1978, Англия, Лидс. Мне 13 лет и на следующей ступени получения образования настала пора выбрать второй иностранный язык, немецкий или русский. Никто не хотел учить русский язык, во времена холодной войны – зачем?
Западным людям тогда было почти невозможно отправиться в Россию, под нею мы имели в виду весь Советский союз. Западная пропаганда постоянно твердила, какую огромную опасность представляют Cоветы. И что мы для ее устранения нуждаемся в ядерном оружии.
Я посещала пацифистскую церковь квакеров и думала, что это неправильно. Если мы хотим мира, то должны уметь общаться с неприятелями. Во имя мира на земле я и выбрала русский язык.
Моим учителем стал еврей, выучивший русский язык для того, чтобы прослушивать радиосвязь пролетавших над Англией самолеты русских. Большинство учеников были евреи. У меня не было друзей, и я чувствовала себя очень-очень одинокой. И не понимала, почему. Возникли проблемы, и я пропустила год.
Как-то в лагере мира близ военно-воздушной базы Гренхем Коммон (Greenham Common) собралась группа женщин, протестовавших против ядерного оружия. Конечно, их тут же назвали лесбиянками. Но когда я 18-летней решила присоединиться к ним, я не увидела там ни одной лесбиянки! Все были гетеросексуальными женщинами, увлеченными своей миссией. Мы вторглись на военно-воздушную базу США, раскрасили кое-что, нас арестовали, мы попали в тюрьму и т.д. Однажды кто-то спросил у меня, не лесбиянка ли я. Быстро ответила «да». Я об этом раньше и не думала! Таким образом, я вдруг стала лесбиянкой. Хотя это было новой и довольно сложной ситуацией, я чувствовала себя достаточно удобно.
Так как я была членом церкви, возник вопрос, как этому отвечает мое новое тождество. Один учитель-методист решил найти в священном писании все указывающее на гомофобию. Он вновь прочитал Библию и не нашел там ни одной строчки, оправдывающей гомофобию.
Жизнь шла своим чередом, я поступила в высшую техническую школу, чтобы выучиться на преподавателя.
В 1988 году в рамках право-популистской политики Маргерет Тетчер вступила в силу «Section 28», которая гласила, что носителям местной власти нельзя пропагандировать гомосексуализм. Все предполагало, что это положение касается и учителей. Я только что поступила на работу в школу Брингтона, когда руководство узнало о моей ориентации. Меня вызвали на ковер: «Ты должна понять, что родители наших детей довольно «консервативны». Работала до полусмерти, так как не могла посещать для расслабления учительскую, где в ходу были гомофобные шутки. Была частью системы don’t ask, don’t tell! И это было очень удручающе. В конце-концов ушла с работы.
В 2005 году встретилась с одной польской женщиной. Именно тогда мне стал большой поддержкой русский язык, который помог понять ее и общаться с нею. В день вступления Польши в Европейский союз мы заключили брак.
Я все больше понимала, сколь схожим был опыт жителей оккупированных Советским союзом государств с переживаниями членов общины LGBT: они являются небольшой группой зажатых людей, ищущих свое тождество, право на свое культурное пространство.
В 2007 году прочитала, что в предыдущем году в Риге был запрещен гей-парад. У меня в животе все перевернулось. Мы в ЕС, действуем в одних законодательных рамках, как это можно запретить? Свобода собраний есть свобода собраний – это серьезное дело. Она должна действовать повсюду!
Отправилась на гей-парад в Латвию. Встречалась с послами Британии, пошутила, что в один прекрасный день на флагштоках посольств будут флаги цветов радуги. Один из них спросил на это, «когда у тебя найдется время?». В 2008 году радужные флаги и в самом деле были вывешены на всех посольствах Британии в Европе, чтобы продемонстрировать солидарность общины LGBT странам Балтии. Всего побывала в 12 странах, высказывала поддержку и делилась идеями, как устраивать гей-парады.
Однажды мне пришло электронное письмо от Дэвида Миллибанда (David Milliband), который спросил, согласна ли я, если ее величество наградит меня орденом Британской империи. Я была в шоке! В прошлом году в Букингемском дворце принц Чарльз вручил мне орден. Это был исторический момент – гей-тема возникла, таким образом, в королевской палате в первый раз. Это имело символическое значение, так как королева является не только главой государства, но и церкви.
Так что же мне дало изучение русского языка? «Vsjo!» Вернуло мне государство, выдвинуло меня вновь на позиции, согласно которым я принадлежу в силу семейных традиций и дало понимание о Восточной Европе и советской оккупации. И это принесло мне любовь».
Перевод Хейно Сарап
