Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Немец, приземлившийся во время холодной войны на Красной площади, признает свой поступок безответственным

Матиас Руст вспоминает свою «миссию мира» 25 лет спустя и говорит: «Конечно, снова я бы этого не сделал».

© flickr.com / Patrick PeccatteМатиас Руст
Матиас Руст
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Он был пилотом-любителем с 50 часами налета, когда юношеская глупость или политические убеждения - а может быть, и то, и другое подтолкнули этого тощего, очкастого 19-летнего немца пролететь на одномоторной «Сессне» сквозь советскую систему ПВО и приземлиться у Красной площади. 25 лет спустя эскападу Матиаса Руста по-прежнему считают одним из самых запоминающихся моментов холодной войны.

Он был пилотом-любителем с 50 часами налета, когда юношеская глупость или политические убеждения - а может быть, и то, и другое подтолкнули этого тощего, очкастого 19-летнего немца пролететь на одномоторной «Сессне» сквозь советскую систему ПВО и приземлиться у Красной площади.

25 лет спустя эскападу Матиаса Руста (Mathias Rust) по-прежнему считают одним из самых запоминающихся моментов холодной войны. Однако сам 44-летний Руст, оглядываясь на свою авантюру, считает ее «безответственной». Сейчас йога и работа в инвестиционном банке интересуют его намного больше борьбы за мир во всем мире.

«Мне в то время было 19 лет, и с моим тогдашним пылом и моими политическими убеждениями я не мог поступить иначе, - заявил он журналу Stern. - С сегодняшней точки зрения, все это, конечно, выглядит совсем по-другому. Я бы не стал делать это снова и сейчас считаю свои планы нереалистичными… это было безответственно».

Тогда Руста называли сумасшедшим подростком. Сам он говорил, что его полет был миссией мира, связанной с разочарованием по поводу медленного прогресса переговоров по разоружению. Его попытка объединить восток и запад в итоге, безусловно, имела свои последствия. В частности его полет дал советскому лидеру Михаилу Горбачеву предлог сместить 200 высокопоставленных военных, включая министра обороны, настроенных против его политики «гласности».

28 мая 1987 года - в День пограничника, когда большинство пограничников были увлечены распитием водки и пением песен и не обращали внимания на экраны радиолокаторов, - Руст посадил свой самолет в центре Москвы у Кремля и Красной площади. Его сразу же окружили любопытные прохожие, пытавшиеся с ним поговорить и просившие у него автограф. «Я помню, как справа проехала голубая «лада», и водитель посмотрел на меня с огромным удивлением», - говорит он.

Представители властей явились, чтобы арестовать Руста и его самолет только через два часа. После суда он провел 14 месяцев из своего четырехлетнего срока в московской тюрьме «Лефортово». Он был отпущен на свободу Горбачевым, сделавшим этот жест доброй воли по отношению к Западу после того, как они с президентом США Рональдом Рейганом подписали Договор о ликвидации ракет средней дальности в Европе.

Репутация героя, которую Руст завоевал в мире, вскоре серьезно померкла, когда он ударил ножом медсестру-практикантку, отвергшую его ухаживания. Его приговорили к двум с половиной годам в немецкой тюрьме. В попытке продлить свет на свое поведение, Руст заявил Stern: «На меня нашло затмение. Я всегда был таким мирным человеком, не был склонен к насилию - до сих пор не могу объяснить, почему это произошло».

По его словам, его всегда считали «несколько чудаковатым», особенно, когда он проходил альтернативную службу, и из-за того, что в Германии его московскую авантюру полагали актом безрассудной храбрости, ему оказалось сложно смириться с реальной жизнью. Сейчас он женат во второй раз, работает аналитиком в цюрихском инвестиционном банке, делит свое время между Гамбургом, Швейцарией и Азией и учится на преподавателя йоги. Он рассказывает, что хочет открыть в Гамбурге школу йоги.

В честь юбилея его полета выходят книга и фильм. В связи с этим Руст впервые вернулся в Москву, но не попал на премьеру. Хотя он сейчас говорит, что не стал бы повторять полет, но отмечает при этом: «Без этого я бы не увидел и не пережил многого, и что-то бы потерял. Это был мой путь».