Все-таки удивительны повороты постсоветской истории. Благодаря трем публикациям в не самой популярной российской газете без малого 170 миллионов человек узнали линию судьбы своих государств – России, Белоруссии и Казахстана – как минимум на ближайшие десять лет. Но что получит от интеграции конкретный гражданин конкретно взятой страны? Этот вопрос остается за кадром.
Учитывая, что постсоветское общество устроено сословно и иерархически, главные выгоды от реализации путинского плана Евразийского союза получат так называемые элиты. Поэтому мне представляется важным обсудить несколько самостоятельных сюжетов, показывающих, почему такая модель интеграции выгодна именно правящим кланам стран-участниц.
Новый сюжет про стабильность
Анализ текста статей Назарбаева и Лукашенко в ответ на проект Путина (все три статьи были опубликованы в «Известиях» — ред.) — тема сама по себе неисчерпаемая для политической психологии. Хотя ряд экспертов обнаружили в этих публикациях скрытую полемику, нужно четко отделить мух от того, где они обычно сидят: вынося за скобки личные амбиции, желание подчеркнуть идейное первенство, своеобразную стилистику и прочие нюансы, существенной полемики в них нет никакой. Зато выпукло видна их идейно-пропагандистская основа.
Разработка этой темы в СМИ дает возможность получить новый пропагандистский ресурс, дополняющий уже известные, используемые в целях удержания власти в евразийской тройке. Интеграционное строительство — пластичная тема, ее всегда можно преподнести населению как отчасти выполненную программу. Статистика в первые годы будет давать много разных цифр, показывающих увеличение объема торговли, транспортного транзита, прирост ВВП в каждой стране и на душу населения, увеличение рабочих мест.
Весьма вероятно, улучшатся индексы международного развития и качества жизни. Сами подумайте, неплохо оказаться в союзе с общим объемом ВВП $2,5 триллиона. Сработает магия цифр. На фоне углубления различных внутриэкономических проблем, роста инфляции, увеличения тарифов и прочего негатива интеграция даст возможность показывать «результат».
Причем в случае торможения этого процесса за это никто персонально не будет нести ответственности. Предложение, высказанное Назарбаевым о создании евразийского телеканала, наверняка найдет реализацию. Соответствующая работа развернется в официальных и ангажированных СМИ. Все это позволит сформировать позитивный образ интеграции, и в каждой стране для правящей элиты это станет еще одной положительной темой в ряду других, призванных сдержать падение популярности.
Интеграция как мессианская идея
Евразийская интеграция в первую очередь нужна Владимиру Путину. Судя по его прежним высказываниям с начала появления на президентской арене, попытка восстановить утраченное единство на новых основах действительно является его искренним внутренним желанием. В каком-то смысле даже моральным императивом.
Путин видит в евразийском процессе способ исторического оправдания своего многолетнего правления (уже можно утверждать, что он будет не менее семнадцати лет у власти). Учитывая, что Путин давно вышел из-под формальной юрисдикции граждан России и поговорить ему не с кем после смерти Ганди, единственный судья остается у него внутри. Таким образом, предполагая исторические оценки своего правления, он и предпринял данный геополитический проект.
Отсюда понятно, почему Путин не ссылается в своей статье на Назарбаева и на публике не показывает родственных основ своей идеи с казахстанским суперлидером. Он перехватил у Назарбаева этот проект, чтобы наполнить своим содержанием и быть единственным во главе этого движения. Проблема в том, что коллеги по университетам авторитарного нацлидерства требуют равноправия и соответственно заряжают свою подчиненную элиту.
Создавать структуры интеграции России приходится не просто на паритетных условиях, а на постоянных уступках. Россия уже отдает Казахстану и Белоруссии больше денег в виде пошлин, чем полагалось бы, если бы таможенные союзники рассчитывались с Россией по реальному импорту (ряд независимых подсчетов показывает, что российский бюджет недополучает около 37 млрд рублей в год). Деньги, конечно, небольшие. Но Москва готова идти дальше. Ради скорейшего подписания договора о евразийской экономической комиссии российские переговорщики разменяли свое категорическое требование о принципе взвешенного голосования в ЕЭП (по нему РФ имеет 57% голосов) на равноправное представительство сторон. Если к Таможенному союзу присоединятся Киргизия и Таджикистан, вес РФ в евразийской комиссии снизится с 1/3 до 1/5.
Но, конечно, Москва не останется внакладе, продолжая скупать наиболее важные активы нового союза. За Белоруссией (приобретение газотранспортной системы и вхождение в активы «Беларуськалия») придет очередь поглощения активов и ресурсов Казахстана.
Естественно, что Москву будут все больше обвинять в имперских амбициях. Особенно на Западе. Но парадокс в том, что по-другому строить интеграционные процессы в Евразии с участием России невозможно. Казахстан и Россия — это не равновеликие Франция и Германия. Можно сколько угодно долго говорить о политическом равноправии, но в реальности существует единственный субъект интеграции, собирающий вокруг себя земли.
Назарбаев и Лукашенко это отлично понимают, пусть и произносят вслух, исходя из своего статуса, совсем обратное. Поэтому Москва стремится максимально удовлетворить запросы элиты союзников для удовлетворения их материальных амбиций. Это непросто, ведь на всех этажах власти есть свой интерес, но вполне осуществимо при наличии финансовых ресурсов, ведь главное наполнение не идеология, а материальная выгода и заинтересованность. Придумать красивую оптимистическую риторику и публицистические аргументы, заглушающие негативные воспоминания о прошлой империи и воскрешающие в памяти позитив, — это лишь вопрос технологии.
Еще раз подчеркнем, интеграция — это во многом желание Путина стать во главе процесса, ведущего его в мировую историю. Но как на это реагируют другие правящие лидеры? Они ухватили от Путина четкий сигнал — если они встраиваются в путинский фарватер, то обретают новый горизонт стабильности для своих квазиавторитарных государственных машин. Программа Путина на десятилетия, значит, и они могут рассчитывать на длинное плечо времени, сохраняя свои режимы под его опекой.
Интеграция уже дает возможность сблизить стандарты в области безопасности в СНГ. Расширение полномочий спецслужб внутри ЕврАзЭС — вопрос нескольких лет. В Белоруссии новые поправки в закон «Об органах госбезопасности», позволяющие без судебной ответственности вламываться в квартиры, задерживать кого угодно по поручению президента, были приняты парламентом без всяких обсуждений. Казахстан добавит в союз свои методы контроля за Интернетом и СМИ.
На практике Россия обладает куда большим автономным запасом демократической прочности и относительных свобод, чем есть сейчас в Казахстане и Белоруссии. Но тенденция управлять, закручивая гайки, более привлекательна своей простотой, чем игра дуумвирата в четыре руки: «для либералов» и для «охранителей». Как показал тот же российский опыт, последние начинают и выигрывают. Поэтому ЕврАзЭС ожидает путь популистско-авторитарной модернизации. Готовность элит идти этим маршрутом, на мой взгляд, очевидна.
Бизнес заполнит идеологический вакуум
Важный критический тезис, понижающий оптимизм в отношении интеграции, основывается на двух позициях: отсутствии идеологии интеграции и неспособности национальных элит согласиться делегировать свою свободу общей политической надстройке. Последний тезис есть в значительной степени иллюзия, связанная с тем, что мы оцениваем интеграцию через призму стандартов европейского процесса.
Даже там прошло более тридцати лет, прежде чем разговоры о политической надстройке стали переходить в практическую плоскость. В случае с ЕврАзЭС этот вопрос вообще не стоит в повестке. Все механизмы интеграции экономик могут быть выполнены командами чиновников с очень небольшим количеством наднациональных привилегий.
Это уже можно увидеть по статусу чиновников евразийской комиссии: менеджерами интеграции станут вице-премьеры и руководители национальных правительств. В российском случае это Игорь Шувалов и Виктор Христенко, оба не один год посвятили торговым отношениям в СНГ. Что касается законодательной власти, то здесь вообще складывается едва ли не идеальный синтез. Скажите, вы ожидаете много трений от парламентской ассамблеи ЕврАзЭС, где будут заседать «Нур Отан» и «Единая Россия»?
Перейдем к идеологии. Необходимость наличия какой-либо специальной системы взглядов, обязательно культивируемой для нынешней стадии евразийской интеграции, вопрос весьма спорный. Национальная элита, имеющая свои ресурсные базы, индивидуальные культурные матрицы, не нуждается в идеологии, если сохранится известный для нее экономический уклад. Идеология для масс заведомо окажется пустышкой, поэтому всерьез будут заниматься только пропагандой достижений (о чем мы говорили выше), а вопросы идеологии оставят для работы прикормленным политтехнологам.
Идеология нужна в кризисы для подавления протеста. Пока ощущается хоть небольшой рост и сохраняется стабильность, ее заменяют различные практические выгоды. В чем они заключаются? Для правящего класса ЕврАзЭС-интеграция — это наращивание близкой по духу и понятной экономической системы, где будут ограничены внешние финансовые вмешательства, сохранятся известные промышленные и сырьевые предприятия, и главное — сохранится их личный интерес в государственных активах.
Понятно, что никого в мире не интересуют товары и услуги ЕврАзЭС за исключением нефти, газа, стали, леса и другого необработанного и полуобработанного сырья. Однако рынок ЕврАзЭС достаточно большой как раз для сбыта местных товаров, перераспределения избыточной рабочей силы и развития транзита. На этом можно заработать хорошие деньги. Посмотрите, как выиграли строительные компании от дешевых трудовых ресурсов, как поднялись транспортные компании.
Читайте также: Евразийский союз и нефть
Далее, реальный рост нефтяных доходов и его перспективы могут долго поддерживать иллюзию возможности модернизации, новой индустриализации, и в определенных сегментах она действительно будет происходить. Москва будет стараться импортировать для всего пространства ЕврАзЭС новые технологии и в меру сил генерировать собственные инновации (задача Сколково).
Таким образом, громадная территория от Польши до Китая будет заполняться отголосками советского технологического уклада, товарами и услугами постсоветских производителей (Белоруссия до сих пор опирается на собственное производство). Можно сколь угодно критично относиться к постсоветской продукции, но крупный промышленный бизнес не хочет становиться задворками китайских компаний. В большей части товаров массового потребления ЕврАзЭС постарается поставить избирательный буфер: избежать китайской товарной экспансии уже не удастся, но ее постараются ограничить.
Камни преткновения
Интеграция — динамический процесс, поэтому об окончательном результате судить трудно. Путину важно обеспечить необратимость этого процесса. Если говорить о перспективе, то весьма вероятно, что Москва попытается распространить этот процесс на другие страны. Вовлечение Кыргызстана и Таджикистана можно ожидать в ближайшие годы. Однако главная задача втянуть в этот процесс Украину.
Объективная данность такова, что без Украины становой хребет евразийской интеграции не укореняется. Если путинский проект евразийской интеграции споткнется об Украину, что весьма возможно, это будет первый сильный удар по его проекту.
В среднесрочной перспективе интеграцию могут подточить колоссальные бюджетные расходы РФ. И наконец, другим камнем преткновения в ЕврАзЭС может стать проблема межнациональных конфликтов внутри России.
Впрочем, евразийский проект Путина может оказаться незавершенным, однако как политтехнологический сценарий он наверняка будет удачным. Просто потому, что в этой сфере несложно подогнать результат под виртуальный общественный запрос, формируемый подконтрольными СМИ. Поэтому я уверен, что через пять лет главные медиарупоры евразийской тройки будут писать о состоявшейся экономической интеграции, как сегодня пишут о состоявшихся реформах и высоком качестве управления госструктур.
