Уроки реформ перестройки 2.0

Связь между двадцатилетием провалившейся попытки советского путча в августе 1991 года, который положил конец перестройке Михаила Горбачева, и реформами российского президента Дмитрия Медведева позволяет извлечь уроки из перестройки и других предыдущих российских попыток реформ. Начало новой российской волны реформ позволяет говорить об уроках российских реформаторских усилий прошлого.

Уроки перестройки

Нынешний правящий тандем Медведева и его предшественника на посту президента и нынешнего премьер-министра Владимира Путина извлек из эпохи перестройки по крайней мере два урока.

Урок 1: России больше не нужны революции. И Медведев, и Путин много раз говорили о своем отвращении к революциям. Они имеют в виду не только незаконные и неконституционные захваты власти снизу или сверху. Медведев, Путин и представители российской элиты и общества не верят в быстрые реформы или «чудеса» или «тектонические сдвиги», о которых вспоминалось в выпуске «Нового времени», посвященном восьмидесятилетнему юбилею Горбачева (Юрий Афанасьев, «Три ошибки президента», «Новое время», 28 февраля 2011 года, стр. 16, и Виктор Шендерович, «Великий Янус», «Новое время», 28 февраля 2011 года, стр. 16).

Урок 2: Медведев, и возможно Путин, видят необходимость в некоторой степени демократии для России в перспективе; отсюда медведевское «свобода всегда лучше, чем отсутствие свободы». Но реформы должны проводиться постепенно, внимательно и систематически с целью поддержать стабильность в отношениях между государством и обществом и избежать слишком быстрого наступления на интересы влиятельных групп - силовиков, олигархов и даже преступных групп - которые могут дестабилизировать систему и прервать реформы, если усмотрят в них немедленную угрозу.

Но остаются другие вопросы: какого рода реформы, когда и в какой последовательности, если вообще хоть какие-то? Давайте рассмотрим несколько уроков, которые могли быть и уже были вынесены тандемом из предыдущих как провалившихся, так и частично успешных российских реформ.

Уроки китайской перестройки

Реформы могут и должны проводиться во всех сферах жизни - экономической, социальной и политической. Однако реформы должны быть распределены таким образом, чтобы социальные и экономические реформы предшествовали реформам политическим (или по крайней мере опережали их). Хотя их уроки и не стоит преувеличивать, но китайский успех в проведении экономической реформы не был пропущен в российском руководстве. Раз уж Россия уже провела некоторые политические реформы и не провела соответствующие реформы экономические, теперь российские экономические и социальные реформы должны проводиться так быстро как только возможно, но одновременно нужно поддерживать стабильность, чтобы не спровоцировать сопротивление со стороны влиятельных групп.

Это справедливо просто потому, что российская экономика, учитывая глубокое и коррумпированное проникновение в нее государства, слишком долго была неустойчивой, перенасыщенной чиновниками высокого уровня. Экономическая либерализация принесет две вещи: (1) увеличение размеров среднего класса, и как следствие, (2) появление более сильного гражданского общества. Это потребует развития реальной демократии. Чем быстрее продвигаются политические реформы и гражданское общество начинает мобилизовываться в стремлении к большей демократии (что, возможно, уже начинается), тем легче будет избежать насилия и революционного сценария. Как только мобилизация начнется, элита и система должны быть готовы к ускорению медведевской методологии постепенных реформ, особенно в отношении реформ политических. Поэтому массовая приватизация государственных предприятий и затем разгосударствление средств массовой информации должны идти все быстрее и быстрее, так как потребуется бОльшая свобода слова, и она, в свою очередь, обязательно потребует некоторого роста оппозиции. Собственность, права акционеров, права интеллектуальной собственности, борьба с коррупцией и судебная реформа должны ускорить темпы, чтобы приободрить иностранных инвесторов и мобилизовать экономический рост и инновации.

Когда экономические реформы поспособствуют росту, а инновации и судебная реформа уменьшат коррупцию и усилят автономность граждан по отношению к государства, приватизация средств массовой информации может быть расширена. Это может начаться уже после предстоящего федерального избирательного цикла.

Выходя за рамки автократичных реформ и неполных перестроек

Трансформация режима должна проходить при участии общества, включая элементы оппозиции. Какой бы переход не предусматривался - введенный руководством или согласованный путем переговоров, российские лидеры должны отказаться от традиции реформ (Петра Великого, Александра I, Александра II и Горбачева) и революций сверху (Ельцина). Бессмысленно говорить, что революции снизу опасны и зачастую являются грязным делом, которого лучше избежать. Хотя и известны случаи, когда революции заканчивались успешным построением демократии, такие случаи редки. Одним из примеров является американская революция.

Одним из самых серьезных уроков горбачевского периода является вопрос о необходимости разрешить свободные и справедливые выборы вовремя, когда главный революционер еще популярен. Горбачев этого сделал, Ельцин сделал, и мы знаем, кто победил. Маловероятно, что нынешний тандем, его рабочие части или партия «Единая Россия» смогут сохранить популярность и далеко после следующего федерального избирательного цикла 2016-2018 годов. Поэтому период до думских выборов 2016 года или между ними и президентскими выборами 2018 года будет хорошим временем для перехода к по-настоящему свободным и справедливым выборам, и отказу от использования любого административного ресурса. Гражданское общество, вероятно, будет готово, а оппозиция, вероятно, будет по-прежнему слабой, чтобы одолеть «Единую Россию» или Медведева.

Однако будет неплохо иметь какой-то опыт и подготовить региональные элиты для этого, начав такой переход прямо с региональных выборов, как это было сделано партией PRI (Институционная революционная партия) в Мексике в 1990-е годы. К сожалению, единственные региональные или местные выборы из ныне существующих, которые включают значительное число граждан и представителей элиты, это региональные парламентские выборы. Облегчение Медведевым партийного и избирательного законодательства на региональном уровне это хорошее начало, но крупные перемены потребуют еще большего ослабления. Медведев должен полностью убрать процентный порог для партий, чтобы они могли занимать места в региональных законодательных собраниях и городских советах пропорционально набранным голосам.

Другой полушаг к переходу к новой форме правления может быть предпринят в случае, если одна или более умеренно оппозиционных партий смогут пройти в Думу в 2012 году и получат соответствующее участие во власти в плане министерских постов и участия в разработке законодательства.

Общественный фактор

Российский царистский реформизм и советская и постсоветская трансформация были в той или иной степени осложнены подъемом националистических движений. Альянс различных национальных меньшинств с большевиками, другими коммунистами и социалистами-революционерами помог сбросить царский режим в начале XX века. Тот же самый фактор чрезвычайно осложнил горбачевские проблемы координации, позволив Ельцину добиться коалиции реформистских аппаратчиков коммунистической партии и демократических революционеров с этнонационалистическими сепаратистами в союзных республиках. По мере прогресса либерализации межэтнические конфликты и сепаратистские движения возникли практически везде, дав возможность популистам типа Ельцина и силовикам из КПСС манипулировать ими, подрывая власть Горбачева. Это способствовало его (Ельцина) революции сверху в России и роспуску советского государства сверху в 1990-1991 годах.

Болезненным ответным ударом обернулась националистическая карта, разыгранная Ельциным, для самого Ельцина, помешав его усилиям стабилизировать постсоветское российское государство и многообщинное общество. Подъем жестокого чеченского национализма, две чеченские войны и межвоенное возникновение джихадизма на Кавказе практически свели на нет уже и без этого малоэффективные усилия Ельцина по построению демократического и гражданского общества в России.

В некотором преломлении общественная проблема в сегодняшней России еще более сложна. Хотя этнонациональный общественный конфликт сейчас менее выражен, чем тогда, в его одежды облачился конфликт религиозный. Джихад Кавказского эмирата, с их связями с международным джихадистским революционным альянсом, создает дилемму безопасности, которая по-прежнему способна уничтожить новые зародыши российских реформ при Медведеве. Демократизация на Северном Кавказе и возможно в других местах будет отягощена подъемом националистической и/или исламской приверженности, и Москве придется проявлять чудеса ловкости, чтобы управлять этим процессом. С целью ограничить количество поводов для недовольства этнонационалистического толка и предотвратить радикализацию националистов, их превращение в исламистов и джихадистов, демократизации должна будет сопровождаться децентрализацией власти и возвращением к федеративным отношениям, при этом избегая гипермультифедерализма ельцинской эпохи.

Это потребует реформирования Совета Федерации и учреждения объединенных и ассоциативных механизмов на, возможно, как федеральном, так и региональном уровнях, для обеспечения представительства российских национальных республик и меньшинств. Может использоваться предпочтительное голосование, чтобы кандидаты могли обращаться к более чем одной части электората с целью максимизировать его или ее шансы на победу. Избирательное законодательство может потребовать, чтобы партия, для получения мест в Думе, должна была получить в голосовании по партийным спискам как минимум 1% голосов или прийти на определенном месте или выше в ряде из 89 субъектов федерации, скажем, 45 - вдобавок к тому, чтобы преодолеть 7-процентный барьер на общенациональных выборах (5% начиная с 2016 года, согласно последнему предложению Медведева). Закон о политических партиях может быть изменен таким образом, чтобы государственное финансирование обеспечивалось только партиям, которые получают не менее 3% голосов избирателей или не менее 3% мест в по меньшей мере сорока пяти российских местных законодательных собраниях.