Законы в Российской Федерации принимает нижняя палата парламента, которая у нас называется Государственная Дума. Потом их еще, вроде бы, утверждает верхняя палата, которая называется Совет Федерации. Впрочем, этот Совет — институт загадочный, и для чего он нужен — мало кто понимает. (Возглавляет его женщина, и это уже неплохо). Все нормально; все — как в большинстве других стран. За исключением самой малости: самих законов.
Нынешняя Госдума — шестого созыва. Собралась она при весьма скандальных обстоятельствах: на выборах в декабре 2011 года были зафиксированы многочисленные фальсификации в пользу правящей партии «Единая Россия», что повлекло за собой знаменитые марши и митинги протеста, собиравшие в Москве более ста тысяч человек. Не удивительно, что, едва собравшись, Дума принялась штамповать всевозможные охранительные и репрессивные законы с рекордной скоростью. Журналисты за это прозвали ее «взбесившимся принтером», я как-то назвал «Палатой #6» (по рассказу Чехова о сумасшедшем доме), и даже дипломатичный телеведущий Владимир Познер как бы оговорился, сказав в прямом эфире «ГосдуРа». Потом, естественно, извинился, но название пристало.
Уже осенью 2012-го Дума приняла законы «О защите детей», согласно которому противозаконный контент можно усмотреть где угодно — от мультиков «Ну, погоди!» (пропаганда курения) до античных статуй (секс), и «Об общественных объединениях», где так так называемые НКО (некоммерческие организации), получающие внешнее финансирование, получали статус «иностранного агента».
Первым из суперскандальных законов, вызвавших бурную дискуссию по всей стране, стал принятый в конце 2012 так называемый «Закон Димы Яковлева», запрещающий иностранцам усыновлять/удочерять российских детей. Затем последовали законы об уголовном наказании за «оскорбление чувств верующих»; за «пропаганду гомосексуализма»; о запрете мата; о «нежелательных организациях» (продолжение темы «иностранных агентов»); о разрешении применения «физических мер» к заключенным; о разрешении стрельбы по скоплениям народа… Не говоря уже о таких мелочах, как «экстремистские высказывания» и цензура в интернете.
Скажем, не так давно запретили (опять же, в русле борьбы с «гей-пропагандой», надо думать) так называемый coming out — публичное признание нетрадиционной сексуальной ориентации. Голубые у нас, как правило, и так предпочитают помалкивать, но законодательно принуждать людей к заведомому вранью — это, согласитесь, странно!
Сердобольных граждан больше всего возмущает «закон подлецов», активистов — законы об экстремизме и «иностранных агентах», айтишников — ограничения в интернете, а я, как скромный агностик, особенно восхищаюсь законом об оскорблении чувств верующих. Не уверен, что где-либо еще в христианском мире такой закон имеется — разве что, в отдельных южных штатах Америки.
Начать с того, что закон этот очевидно антиконституционен, поскольку устанавливает заведомое неравенство двух категорий граждан РФ — привилегированных «верующих» и ущемленных в правах «неверующих». О защите чувств атеистов речи вообще не идет, а их в стране десятки миллионов. Но самое удивительное даже не это. Если допустить, что Россия — правовое государство, и законы должны строго соблюдаться, то во исполнение данного закона в школах и университетах должны запретить преподавание биологии, астрономии и многих других наук, ибо нет более обидного оскорбления для чувства верующего, чем, скажем, теория эволюции Дарвина. К счастью (пока, по крайней мере), этого не происходит. Почему? Тут мы переходим к успокаивающей части нашего текста! Еще в позапрошлом веке великий писатель, сатирик и публицист Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин сформулировал важнейший русский закон на все времена: «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения».
Россия не является и, скорее всего, никогда не станет правовым государством. Это и очень хорошо, и очень плохо — смотря с какой стороны посмотреть. Хорошо — именно в том смысле, что отчеканил в свой афоризм Салтыков-Щедрин. Ближе всего к строгому и сплошному соблюдению законов Россия (тогда она называлась по-другому), по-видимому, подошла при Сталине. И что в этом было хорошего? Людей сажали в лагеря за украденный колосок и расстреливали за рассказанный анекдот — что соответствовало законам тех времен. Учитывая непреходящую кровожадность («строгость», мягко говоря) российских законов и жесткость наказания по ним, уж лучше халатность, безалаберность, блат, кумовство и прочее наплевательство в их применении! Например, в этом коротком моем тексте можно постараться усмотреть и оскорбление чувств, и разглашение секретных материалов, и признаки экстремизма, и, наверняка, что-то еще подсудное… Но кому охота этим заниматься?! — воскликну я беспечно. Хотя…
Хотя, при большом желании — почему бы и нет? И сейчас уже пора ответить на вопрос, почему отсутствие правового государства — это очень плохо. Во-первых, я подозреваю, что в странах, где к праву и правам относятся серьезно, идиотских и несправедливых законов или не принимают совсем, или принимают совсем немного. А во-вторых, там не действует второй главный постулат, касающийся российского правоприменения, на этот раз сформулированный мудрым нашим народом: «Закон — что дышло: куда повернул, туда и вышло». Если перевести на современный русский и без рифмы, это означает: «Законом можно манипулировать как угодно».
Фокусы манипуляторов начинаются задолго до суда — с выбора обвиняемого. Здесь действует печально знаменитый принцип «выборочного правосудия»: привлекаются к ответственности неугодные, а «угодные», напротив, ее легко избегают. Как любил говорить испанский диктатор генералиссимус Франко (с которым, кстати, периодически сравнивают Главнокомандующего Путина), «Друзьям — все, врагам — закон!»
Когда жертва выбрана, к ней примеряют различные статьи законов. Я думаю, одна из причин изобилия дурацких законов — попытка покрыть запретами все поле человеческой деятельности, чтобы в любом слове или телодвижении при желании можно было усмотреть нарушение. Непонятно, почему до сих пор не введена универсальная уголовная статья «За антироссийскую пропаганду» — тогда уж точно любая критика нынешней власти и отдельных ее органов была бы приравнена к преступлению. Впрочем, и без нее формула сталинского прокурора Вышинского «Был бы человек, а статья найдется» действует неплохо. Не клевета, так измена; не измена — так экстремизм, не экстремизм — так «оскорбление чувств»…
А дальше, уже в суде, начинается самое веселое: судьи отказываются выслушивать свидетелей защиты, не принимают вещественные доказательства и результаты экспертизы, игнорируют алиби… И это относится не только к громким делам вроде мега-процесса с украинской летчицей Надеждой Савченко. Сильное впечатление, например, производит совсем недавняя история петербургского архитектора Сергея Ахметова, которого арестовали еще в прошлом году за то, что во время одной из манифестаций в Москве летом 2013 года он, якобы, сорвал погон с плеча полицейского. На суде экспертиза МВД (!) установила, что на видеосъемке предполагаемого Ахметова зафиксирован не он, а непохожий на него человек, а защита представила доказательства того, что в день манифестации он вообще находился не в Москве, а дома в Питере. Тем не менее, Ахметов продолжает сидеть. Что это такое? Просто наглое запугивание и наглядная демонстрация правила жизни: «Забудьте про закон. Нам все позволено, и мы сделаем то, что захотим».
Мрачная картина политической инквизиции, конечно, не является всеобъемлющей для российских судов. Большинство процессов происходит в нормальном режиме, в соответствии с давно принятыми разумными законами; судьи не испытывают давления и выносят более или менее справедливые решения. Оправдательные приговоры в наших судах, правда, почти никогда не выносятся — но такова уж традиция… Однако вся эта относительная благодать существует лишь до тех пор, пока перед лицом «непредвзятой» Фемиды не возникает сильная заинтересованная сторона — государство или его отдельные влиятельные представители. И вот тут начинается фестиваль грязных трюков и уродливых законов… От этих законов, впрочем, избавиться будет легче, чем от слишком послушных судей. Когда-нибудь в России будет нормальный парламент, состоящий не из воришек и клоунов-демагогов, соревнующихся в услужливости очередному «генералиссимусу», а умных и честных людей. И, я надеюсь, одной из первых инициатив этого нового парламента будет: «Об отмене законов, принятых в 2012-20… годах».
