Решения варшавского саммита показывают, что опасения Польши, связанные с российской внутренней и внешней политикой, эволюционирующей в сторону ревизионизма и силовых решений, оказались обоснованными. Несколько лет назад, когда многие партнеры Польши считали Россию одной из стран, в которой можно провести успешную трансформацию режима и европеизацию, к польским предостережениям относились на Западе скептически. То, что правда оказалась на нашей стороне, вселяет лишь горькое чувство удовлетворения, ведь в грядущие годы конфронтация со старой–новой Россией станет для Польши не упражнением по теории международных отношений, а геополитическим столкновением, ставкой в котором будет основа безопасности нашей страны. Мировоззрение российских элит и российского общества дает мало надежд на то, что это положение дел изменится. Польша совершенно справедливо считает российский милитаризм и неоимпериализм реальной угрозой, которая в перспективе может выйти за рамки агрессии Кремля против постсоветского соседа или интервенции в «экзотической» Сирии, которые нужны Владимиру Путину для закрепления великодержавной позиции и отвлечения внимания общества от внутренних проблем. Польше следует быть готовой к тому, что «гибридные войны» в ее ближайшем окружении станут в ближайшие годы «нормальным» сценарием. Ей также стоит учитывать возможность воплощения в жизнь самого мрачного сценария, то есть конвенциональной войны регионального характера с Россией, в которой мы станем не просто наблюдателями, а стороной конфликта. Его эскалация может привести к удару по одной из столиц стран Центральной Европы с применением тактических ядерных вооружений, который Москва неоднократно отрабатывала на учениях.
Польша — вызов для России
Польша — один из членов НАТО и ЕС, которым больше всего угрожают последствия агрессивной политики Москвы. Это прямая и осязаемая угроза. Польша граничит с российским анклавом — Калининградской областью, которая из-за своего географического положения стала самым милитаризованным регионом Европы. По той же самой причине Польша выступает для России самым важным долгосрочным вызовом на восточном фланге. С российской перспективы Калининградская область — это одновременно слабая точка, выдвинутая территория, которую окружают наиболее принципиальные страны НАТО, то есть Польша и Литва. Если Кремль решится развязать короткий локальный конфликт с НАТО, самой очевидной целью для его военной агрессии будут страны Балтии. А если произойдет эскалация конфликта, Россия, по всей вероятности, постарается нейтрализовать Польшу, оккупировав польско-литовский приграничный район (Сувалкский коридор) между Калининградской областью и Белоруссией.
В перспективе 15–20 лет Польша с ее самым большим на фоне других стран восточного фланга и быстро растущим демографическим, военным и экономическим потенциалом станет для России важнейшим конкурентом в регионе и проблемой на пути к воплощению в жизнь вышеприведенного сценария. Следует напомнить, что по данным МВФ, польский ВВП (по паритету покупательной способности) в настоящий момент в 3,5 раза меньше российского. Однако к 2030 году эта дистанция уменьшится, а пропорция составит 2:1. Более того, все указывает на то, что Польша сможет поддерживать оборонные расходы на современном уровне (как минимум 2% ВВП) и даже значительно увеличить их, поскольку в этом вопросе раздробленные польские элиты как ни в чем другом сходятся во мнениях. Польская армия переживает многоступенчатый процесс всесторонней модернизации, что в ближайшее десятилетие значительно повысит наш военный потенциал. Мы также выступаем основной движущей силой сотрудничества в сфере региональной безопасности на оси Север–Юг от Скандинавии и стран Балтии до Румынии, Украины и Турции.
Агрессивная России и будущее НАТО
Восточно-Центральная Европа служит Владимиру Путину полигоном, на котором он отрабатывает проект нового мироустройства. Конфликты среднего радиуса, которые, по задумке, станут осью кремлевского проекта дестабилизации, — это для Варшавы не только агрессия как таковая или инструмент формирования у российского общества менталитета «осажденной крепости», даже если это основная цель россиян. Это также пробный шар, проверяющий сплоченность НАТО. Результаты проверки определят дальнейшие шаги Кремля. Варшаву не успокаивает аргумент, что конвенциональные силы НАТО в 18 раз превосходят российские. Центральной Европе важно то, что в ее регионе российские силы и средства в 10 раз превосходят натовские. Стратегическая слабость Альянса на этой территории соразмерна тому, насколько может быть задействован российский потенциал предотвращения доступа к воздушному пространству («anti-access/area denial»), который в случае конфликта позволит помешать быстрой передислокации натовских сил. Таким образом, если эффективного сдерживания России достичь не удастся, конвенциональные конфликты среднего радиуса могут распространиться на весь восточный регион ЕС. Российская угроза может скоро оказаться мрачной реальностью, поэтому необходимо как можно быстрее на деле, а не символично (как на саммите НАТО в Варшаве) укрепить оборонный потенциал региона.
Усиливающаяся военная угроза со стороны России в ближайшие годы может склонить Польшу возобновить дискуссию о восточном фланге НАТО, хотя этого сценария, к сожалению, большинство союзников предпочли бы избежать. Уже сейчас представители польского руководства говорят о том, что видят в варшавском саммите Альянса «первый шаг» к стратегическому переустройству НАТО. Агрессивная региональная политика Москвы усилит позицию Варшавы и активизирует спор о том, что лучше всего поспособствует оборонным интересам Польши других стран Восточной Европы.
В Польше приоритетное значение в сфере безопасности придают двусторонним отношениям с США, ставя их на первое место перед контактами с НАТО, и делают ставку на собственный, а не на натовский оборонительный потенциал. Недостаточно решительная реакция Запада на российские провокации и скептический настрой части западноевропейского общества к идее, что Россия представляет собой серьезную опасность, может заставить польскую политику и общественные дискуссии окончательно свернуть на этот путь. Конечно, Варшаве стоит рассчитывать на собственные силы, однако их нельзя считать альтернативой НАТО. Развитие наших собственных военных возможностей на фоне возрастающей активности США в Азии будет зависеть от взаимодействия с другими членами Альянса, в том числе европейскими.
Украина и Евразия
Слабость или крах Украины станут для России приглашением к продолжению политики агрессии и демобилизующим фактором для реформаторских сил в бассейне Черного моря, а из этой страны в Польшу может хлынуть мощный неуправляемый поток мигрантов. За последние годы к нам приехали несколько сотен тысяч сезонных работников с Украины, значительно поспособствовав росту польского благосостояния. Однако если украинцы увидят, что их страна стремится к краху или разваливается на части под давлением российской агрессии, их наплыв резко увеличится и станет угрожать стабильности рынка труда, системе социальных выплат и общественным отношениям в целом. С другой стороны, устойчивые успехи Украины дадут Польше новые экономические возможности и повысят ее безопасность. Кроме того они могут, как показывает история, склонить Кремль отказаться от попыток восстановить империю и даже стать катализатором положительных перемен в самой России. Поэтому самой важной проверкой готовности Польши к роли регионального лидера будут не отношения со странами Вышеградской четверки, а ее желание гораздо активнее, чем раньше, подключиться к модернизации Украины.
Нестабильная ситуация в этой стране и тлеющий российско-украинский конфликт ставят под угрозу реализацию китайского проекта Нового шелкового пути, в котором Украина играет важную роль. Польша уделяет этому проекту много внимания, а польская дипломатия внесла укрепление экономических связей с Китаем в список своих приоритетов. Значение евразийского направления внешней политики возросло, поскольку Варшава ищет новые внеевропейские инструменты для роста, а в ее отношениях с еврозоной и мейнстримом ЕС возникла напряженность. В ситуации, когда экономическая стагнация России толкает ее в объятия Пекина, Польше следует учитывать новую возникающую у ее восточной границы геополитическую и геоэкономическую ситуацию.
Значение Китая как конкурента, а одновременно стратегического партнера России в евразийском регионе будет возрастать. Если Польша хочет справиться с китайско-евразийским вызовом, который несет в себе как угрозы, так и возможности, ей нельзя рассчитывать исключительно на собственные силы. Хорошие отношения с основными партнерами в ЕС и США, а не только с малыми и средними государствами нашего региона (инициатива 16+1), станут ключевым фактором для эффективного противодействия неизбежной экспансии китайского влияния в Западной Евразии (Восточно–Центральной Европе), которая лишь на первый взгляд ограничивается одним экономическим измерением. Это элемент масштабной борьбы Китая в первую очередь с Вашингтоном за статус глобальной сверхдержавы. Последний факт учитывают в Польше недостаточно.
Евразийский аспект польской безопасности, связанный с Россией, касается также Турции, которая должна заставить Польшу задуматься о восточном фланге в широком контексте — от Арктики до Алеппо. Со своим демографическим, экономическим и военным потенциалом Турция занимает место ключевого игрока в регионе Черного моря и важнейшего члена НАТО на восточном фланге в указанном широком смысле. Нестабильность в этой стране, грозящая взрывом, перспектива дрейфа в сторону России и отдаления от Запада станут очередным стоящим перед Варшавой вызовом.
Внутренняя ситуация в Польше
Каким будет польский ответ на российский вызов, зависит, в частности, от того, как будет выглядеть в ближайшее десятилетие наша политическая сцена. Польша стоит на перепутье: ей придется выбрать политический курс, модель демократии и политической культуры и свою ориентацию в рамках ЕС. В антизападной пропаганде лидера партии «Право и Справедливость» (PiS) Ярослава Качиньского (Jarosław Kaczyński) видно вызывающее опасения сходство с риторикой Владимира Путина («диктатура» мультикультурализма и политкорректности, угрожающая истинной консервативной и национальной Европе). Трезвый анализ идеологии «Права и Справедливости» показывает, что при наличии существенных различий, она гораздо ближе идеологии Путина, чем были бы готовы признать многие члены этой организации. Речь идет о таких аспектах, как национализм, этатизм, суверенность, популизм, консерватизм и отказ от либеральной демократии. С другой стороны, избиратели этой партии (и сам Качиньский) представляют собой ту часть электората, которая наиболее критично относится к России (а одновременно — к Украине).
Из-за глубокого недоверия поляков к России и фундаментального расхождения в вопросах безопасности польско-российского союза, которым пугает польская оппозиция, можно не опасаться. Однако внутренний антилиберальный курс Варшавы (взявшей за образец Венгрию Орбана) может осложнить ее контакты с ключевыми странами ЕС, что приведет к самоизоляции и маргинализации. Защита христианства, антиисламские, антинемецкие, антиукраинские и антизападные чувства — это общие элементы языка польских националистов (более радикальных, чем мейнстрим «Права и Справедливости») и путинской пропаганды, которые открывают путь российским влияниям и информационной войне в на первый взгляд неблагоприятной польской среде. Опросы общественного мнения показывают, что в польском обществе усиливаются националистические настроения, а подпитывают их многие политики правящих элит. На этом фоне следует помнить, что чем более националистической будет Польша, тем сложнее станет Варшаве играть роль двигателя регионального сотрудничества в вопросах безопасности, поскольку польский национализм окажет негативное влияние на отношения Польши с такими соседями, как Германия, Украина и Литва.
Успех жесткой политики в Москве в регионе зависит главным образом от того, удастся ли ей нейтрализовать Польшу, дестабилизировав ее или склонив к изоляции. Для этих целей Москва может применить разные инструменты: она может вести пропагандистские кампании в СМИ и интернете, продвигающие в Польше пророссийские или, по меньшей мере, антизападные политические силы; стараться поссорить поляков с их соседями; подпитывать политические споры и, наконец, вводить санкции и эмбарго. Экономическое давление Кремля, по всей видимости, будет иметь на польскую экономику ограниченное воздействие, поскольку польские инвестиции в России и российские в Польше довольно скоромны. Более того польский бизнес, сумевший диверсифицировать свои торговые отношения, легко пережил недавнее резкое падение польско-российского торгового оборота, вызванное взаимными санкциями и российским экономическим кризисом.
Что будет после Брексита?
Если после Брексита современный курс дистанцирования Польши от европейского мейнстрима (идея резкой приостановки процесса интеграции, которую продвигает PiS, конфликты с европейскими институтами), а также «замалчивания» позиции США по польским внутренним вопросам (в «Праве и Справедливости» «не заметили» обеспокоенности Обамы ситуацией с верховенством закона в Польше) превратятся во внешнеполитический вектор Варшавы, можно ожидать, что ей станет сложнее справиться с непредсказуемостью и агрессивными склонностями России, используя лавирование в евроатлантических структурах. В этом контексте ключевое значение (не только для Польши) приобретут польско-немецкие отношения. Качиньский значительно чаще изображает в роли угрозы для польского суверенитета Берлин, чем Москву, и регулярно обвиняет Германию в том, что та хочет подчинить себе поляков. Между тем, нравится нам это или нет, но из-за усиления Китая в Азии Америка будет уделять европейской безопасности все меньше внимания, а Германия сохранит ключевую роль помощника Вашингтона. Кроме того конфликт между Варшавой и Берлином остановит другие страны Восточно–Центральной Европы от завязывания с нами более тесных отношений.
Угроза, которую несет Россия, будет бороться за внимание Европы с такими серьезными проблемами, как миграция, войны, несостоявшиеся государства, терроризм (особенно в его южном варианте). Ситуация для Польши в рамках ЕС и НАТО окажется сложной. Когда в 2014 году Москва аннексировала Крым и напала на Донбасс, польский дискурс о представляющей угрозу для европейской безопасности России на какое-то время приняли в Европе к сведению. Ни сейчас, ни в будущем (если, конечно, россияне не нападут на какую-то страну-члена НАТО) на нечто подобное мы рассчитывать не можем. Польша считает санкции основным элементом конфронтации с Москвой, наказанием за нарушение международного права, однако для многих наших партнеров — это временный инструмент, который пришлось использовать из-за неблагоприятного стечения обстоятельств. Скорее всего, они будут сохранены до тех пор, пока политические переговоры между Россией и Украиной не принесут конкретных результатов. Однако сценарий замороженного конфликта станет для Украины реальностью. В свою очередь, Польше придется побороться за то, чтобы ЕС вел в отношении Москвы более решительную политику, а это вновь ставит перед нами вопрос об отношениях с основными игроками Евросоюза.
Текст представляет собой сокращенную версию программного документа, созданного в рамках проекта Европейского совета по международным отношениям (ECFR) «Россия 2030: взгляд из Европы».
Адам Бальцер — руководитель проекта «Евразия» варшавского аналитического центра WiseEuropa.
Петр Бурас — директор варшавского Бюро Европейского совета по международным отношениям.
