Россия: баталии по поводу истории продолжаются (Часть II)

(Продолжение. См. Часть I)

Рассмотрим, какие исторические события (и их интерпретации) вызывают у Москвы наибольшее беспокойство, каков общий вектор «борьбы с фальсификациями». 

На встрече с молодыми историками президент Путин объяснил, какое место историческая наука должна занимать в государственной идеологии, заметив, что задачей государства в сотрудничестве с историками является убеждение «большинства людей» в том, что «наша позиция и правильная, и объективная, и справедливая». Естественно, что это связано с событиями в Крыму, после аннексии которого западный мир отвернулся от России, утверждающей, что ее действия в отношении Украины как раз были «и правильными, и объективными, и справедливыми».

В мае 2009 г. в России была создана специальная комиссия, которая должна была предотвратить направленные против интересов страны исторические фальсификации. Уже в самом ее названии проявился своеобразный парадокс — комиссия была предназначена для борьбы не со всеми «попытками фальсифицировать историю», а только с теми, которые могли бы навредить интересам России, с «историческими фальсификациями», которые «умаляют международный престиж Российской Федерации» и наносят иной ущерб интересам страны.

Проработав менее трех лет, в феврале 2012 г. комиссия была расформирована. Считается, что это было связано с ее недееспособностью.

Другим российским идеологическим проектом, связанным с историей страны, является так называемый «единый учебник истории». Суть идеи — утвердить единственно «правильный» исторический нарратив, который соответствовал бы нынешним идеологическим парадигмам, а также (и это главное) централизованно закрепить эти парадигмы в массовом сознании подрастающего поколения. Не случайно сразу после захвата Крыма появилась инициатива уделить больше внимания данной территории в «едином учебнике истории». В последнее время стали говорить не столько о «едином учебнике», сколько о «единой концепции истории», но сути дела это не меняет.

Можно задаться вопросом, почему вышеуказанная цель стала предметом критики, ведь сфера образования регулируется государством? Разве не логично, что во всех школах одной страны дети будут учиться по одним и тем же учебникам? Проблема в том, что в случае с Россией приходится говорить не о попытках унификации учебного процесса, а об идеологически предвзятых действиях. Журналистка И. Карацуба, анализируя концепцию «единого учебника», отмечает, что речь идет не об истории, а о пропаганде. Основная задача единой концепции истории — оправдать все «неприятные» отрезки советского периода, который является важной основой сегодняшней идеологии Кремля. Например, сталинские репрессии в «едином учебнике» предлагается оправдать необходимостью борьбы с «пятой колонной» и т.п.

Соответственно, не трудно понять, какого рода «фальсификаций» боится российская власть. Цель Москвы — опять же «защитить» наиболее спорные аспекты советской истории, чтобы не дрогнули основы современной (по сути имперской) государственной идеологии.

Особое внимание в сегодняшней российской идеологии уделяется Дню Победы, а так называемая Великая Отечественная война рассматривается как символ мощи СССР-России. Тем не менее, этот исторический период связан с именем Сталина и его кровавыми репрессиями, ссылками и депортациями и другими преступлениями подобного рода. Для того, чтобы сохранить «чистоту» символа Великой Отечественной войны, активизировались попытки списать сталинские грехи на «плохих бояр» и оправдать репрессии исторической необходимостью.

Однако Сталин в современной России реабилитируется не только из-за его связи с периодом войны. В настоящее время в российской историографии доминирует направление, которое считает его мудрым политиком, заставившим мир серьезно относиться к России, а главное — бояться. Другими словами, Сталин сам становится символом «великой державы, которую мы потеряли».

Таким образом, ностальгия большинства населения России по Советскому Союзу связана не с коммунистической идеологией или другими атрибутами советской жизни, а именно с мощью страны. Об этом же говорил пропагандист Д. Киселев, когда недавно заявил, что «Россия — единственная страна в мире, которая реально способна превратить США в радиоактивный пепел».

Попытки «очистить» историю СССР от негативных коннотаций очевидны. Перед началом Великой Отечественной войны был подписан пакт Молотова-Риббентропа, Советский Союз помог нацистской Германии захватить Польшу, а затем была агрессия Москвы против Финляндии и аннексия стран Балтии. Все это с трудом соотносится с образом России как «несущей мир освободительницы Европы». Поэтому агрессивные действия СССР Москве приходится маскировать, пытаться их хоть как-то объяснить.

Например, сговор с нацистской Германией объясняется необходимостью выиграть время, а страны Балтии, оказывается, присоединились к СССР по доброй воле. Соответственно, сопротивление, которое возникло в балтийских государствах и на Украине во время войны и продолжилось после ее окончания, считается борьбой победителей с «фашистскими прихвостнями» или же простым «разгулом бандитизма». Такой подход является частью и нынешней российской идеологии в виде систематических пропагандистских обвинений в «фашизме» в адрес Литвы, Латвии, Эстонии и Украины.

Трудно ожидать, что баталии по поводу истории в России в ближайшее время утихнут. Конструируемая Москвой историческая «реальность» все больше становится основой сегодняшней российской идеологической действительности. Признать, что роль Советского Союза во Второй мировой войне была неоднозначной, что эта страна (правда — не она одна) показала миру, что такое тоталитаризм и массовые репрессии, значит констатировать, что и новая идеология России основана на лжи, насилии и крови. В этом случае от старательно создаваемого красивого, блестящего советского мифа просто ничего не останется.