Это один из парадоксов современной России. В стране, которая потеряла двадцать миллионов своих граждан в героической борьбе против Гитлера, существуют неонацистские движения, из числа самых отвратительных в мире. Статистика ужасающая. С 2004 года до настоящего времени 427 человек было убито и 2600 жестоко избиты в результате преступлений на расистской основе. Неонацисты поместили в Интернете шокирующее видео, где цветному иммигранту отрезают голову охотничьим ножом.
Подавляющее большинство россиян решительно осуждают эти ужасные злодеяния. Но спонтанный расизм против инородцев, особенно против иммигрантов из Средней Азии и с Кавказа, широко распространен и глубоко укоренился.
Вот почему среди множества печальных историй случай Жана Грегуара Сагбо дает луч надежды. Сагбо приехал из Бенина, ему 46 лет, он спокоен и любезен в разговоре. Он вошел в историю как первый человек с черной кожей, получивший административную должность в России. В прошлом месяце Сагбо был избран в городской совет Новозавидова, городка в 100 км к северу от Москвы.
Выборы Сагбо – это первый знак того, что Россия способна стать более терпимой по отношению к людям другой расы, особенно по отношению к чернокожим, которые пока что редкость в бывшем Советском Союзе. “Я вполне отдаю себе отчет в том, какую ответственность беру на себя, став первым человеком с черной кожей, получившим административную должность в России, – сказал Сагбо в ходе интервью, которое он дал в полуразрушенном здании городского совета. – Конечно, моя должность незначительна в масштабе российской бюрократической машины, но если я не справлюсь с работой, это вызовет негативную реакцию. Я постараюсь быть скромным. Достойно восхищения, что люди оказали мне доверие несмотря на цвет моей кожи”.
Сагбо, идеалист коммунистической закваски, как и многие другие молодые иностранцы из стран третьего мира социалистической ориентации, находившихся в орбите Советского Союза, в первый раз приехал в Москву в качестве студента экономического факультета в 1982 году, с целью получить лучшее образование. Официально государство считало их братьями по социалистическому лагерю, а на практике на них смотрели как на обитателей зоопарка. Сагбо вспоминает, как детишки на улице, никогда прежде не видевшие чернокожих, смеялись над ним и его товарищами из Бенина. Люди разглядывали их и показывали на них пальцем. Когда он в первый раз услышал по–русски слово обезьяна, оно относилось к нему. Он в первый раз пошел на рынок, чтобы купить себе еду, и продавец запросил цену за килограмм картошки, в сто раз превышающую нормальную. “Я не знал тогда настоящей ценности денег, которые были у меня в кармане, – вспоминает Сагбо. – Наш куратор пришел в ужас, когда узнал, сколько я заплатил. Я потратил десятую часть моей годовой университетской стипендии, чтобы купить килограмм картошки. Москва казалась мне другой планетой. Я страдал от холода. Когда я в первый раз увидел снег, я был потрясен. Я был тогда таким идеалистом, верил в победу коммунизма, в мощь Советского Союза. Нехватка продуктов и отсутствие в продаже самых необходимых вещей меня поразили до глубины души”.
Очень скоро Сагбо влюбился в Светлану, свою русскую однокурсницу. Когда Светлана отказалась подчиняться властям, настаивавшим на том, чтобы она прекратила свои отношения с Сагбо, ее исключили из Комсомола, молодежной коммунистической организации. Она была вынуждена поменять место учебы, и они продолжали встречаться тайком. “Мы очень сильно любили друг друга, чтобы расстаться, и Светлана не побоялась пойти против системы”, – вспоминает Сагбо. Когда Светлана объявила семье о своей четырехмесячной беременности и о том, что отец ребенка чернокожий, ее мать очень долго плакала, а отец девушки пригрозил Сагбо, требуя отказаться от встреч с дочерью, считая, что вся семья теперь покрыта позором. Но влюбленные остались вместе, родили Максима, которому теперь 26 лет, а затем Сергея, второго сына, которому сейчас 16.
В 1986 году Сагбо, который говорит по–русски с сильным французско–африканским акцентом, вернулся в Бенин со своей русской семьей. Он занялся политикой, но после того как он открыто бросил вызов правительству, его арестовали, пытали и посадили в тюрьму. После года заключения ему удалось с помощью активистов оппозиции бежать из тюрьмы. Он вернулся в Россию, обосновался в Новозавидо, где и живет уже 21 год. Сагбо говорит, что ему не приходилось сталкиваться с проявлениями расизма в своем городке за исключением одного случая. Это произошло сразу после переезда в Россию: один мальчишка, возвращавшийся из школы, плюнул в лицо четырехлетнему Максиму. Жители городка поддержали Сагбо в его негодовании.
Со временем обитатели Новозавидова лучше узнали Сагбо, движимого сильным чувством гражданственности. Работая агентом по продаже недвижимости, он обновил фасад здания, в котором жил, посадил цветы и отремонтировал дорогу за свой счет, организовал ежегодный субботник по сбору мусора.
В прошлом месяце жители Новозавидова, когда–то цветущего городка с 10 тысячами жителей, а теперь погрязшего в коррупции, алкоголизме и наркотиках, избрали Сагбо в городской совет среди десяти других депутатов. У него амбициозные планы в борьбе с коррупцией, он намерен вычистить загрязненное озеро и провести отопление в требующие ремонта дома.
Ирина Даниленко, сидя с сыном на недавно отремонтированной благодаря Сагбо детской площадке, сказала, что это единственое улучшение, которое она увидела за последние пять лет, что она здесь живет. “Нас не волнует, к какой расе он принадлежит, – сказала тридцатиоднолетняя Даниленко. – Сагбо – один из нас”. Тридцатитрехлетний Денис Воронин, который работает в Новозавидово инженером, заявил, что Сагбо – это первый депутат в городе, избранный на основе честного голосования без покупки голосов. По его мнению, все предшествующие политики были просто преступниками.
Бывший глава местной администрации был убит неизвестными два года назад. Резко контрастирует с заброшенностью города находящийся поблизости идиллический Национальный парк Завидово, куда премьер–министр Владимир Путин и президент Дмитрий Медведев часто приезжают на отдых в конце недели. Сагбо говорит, что попытка положить конец коррупции в городке может оказаться для него гораздо более опасной, чем угрозы со стороны неонацистов. Он чувствует себя в безопасности в своем маленьком городке, но в Москву он старается не ездить на электричках и избегает поездок в метро из–за опасности подвергнуться нападению скинхедов. Он говорит, что его никогда не оставляет страх за сына Максима, живущего в российской столице.
“Я знаю, что не совсем безопасно уезжать из моего города. На меня могут напасть и даже убить, поэтому я стараюсь ездить на машине и избегаю пользоваться общественным транспортом. Но у себя в городке я чувствую себя в безопасности. Это мой дом, и все что я хочу – это улучшить жизнь его обитателей. Если я в этом преуспею, то, возможно, все больше русских научиться оценивать людей по их делам, а не по цвету кожи”, – говорит Сагбо.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Это один из парадоксов современной России. В стране, которая потеряла двадцать миллионов своих граждан в героической борьбе против Гитлера, существуют неонацистские движения, из числа самых отвратительных в мире.
