Мой последний визит в Россию с целью изучения биографии Толстого пришелся на самые последние коммунистические дни. На этот раз, по прошествии 24 лет, я предупреждал мою жену и дочь: «В Ленинграде не будет ресторанов – таких, где бы можно было поесть».
«В Петербурге», - поправили они.
«Петербург, Ленинград - когда я был там в прошлый раз, меня поселили в туристической гостинице. На таком же удалении от города, как Reading от Трафальгарской площади. Обеда дожидался два часа, и состоял он из тарелки консервированного горошка».
Излишне говорить, как все изменилось! Великолепный дешевый финский отель на Васильевском острове. Ни одного несъедобного блюда за неделю. Больше всего мне понравилась еда в монастыре святого Александра Невского. Борщ, черный хлеб, оладьи, сметана, выпечка с сыром, черный чай. В этом месте похоронен Достоевский. После большевистского переворота монахов выслали, и многие здания были переданы под государственные учреждения. В мой прошлый приезд тут был какой-то клуб атеистов для школьников, и я с большим трудом попал на кладбище. Теперь молодые монахи роем неспешно прогуливаются по ухоженным садам. В будний день церковь полна до отказа, люди молятся, зажигают свечи на помин души последнего царя, их набожность кажется запредельной даже на взгляд самого восторженного англичанина-русофила. Толпа всех возрастов, включая довольно привлекательных молодых женщин в дешевых вульгарных нарядах. Монахи сгрудились у алтаря вокруг того, что оказалось праздничным тортом со свечами, а толпа усердно участвует в пении.
. . .
Квартира Достоевского, где он писал «Братьев Карамазовых» с 1878 по 1880 годы и где он умер на кабинетном диване в возрасте менее 60 лет, невыразимо трогательна. Как и многие большие писатели – мне часто приходит на ум мой друг Берил Бейнбридж (Beryl Bainbridge) - он все время возбуждал свое творческое вдохновение обильным количеством сигарет. На последней коробке папирос его 11-летняя дочь написала карандашом: «Сегодня умер папа» и поставила дату. Не первый ли это пример в истории, когда на пачке сигарет появилось медицинское предупреждение? Если так, то впервые у меня от этого навернулись слезы на глазах.
А затем, поскольку день был посвящен литературному паломничеству, мы направились в квартиру поэтессы века модерна Анны Ахматовой, здесь тоже создан превосходный музей. Именно здесь с 1935 по 1940 годы протекал ее дейсвительно экстраординарный «брак втроем» с одним из своих многочисленных любовников и его многострадальной женой-врачом, которая платила за аренду квартиры, и именно здесь она написала свою великую поэму «Реквием» (еще один шедевр заядлого курильщика). Ее сына арестовали, ее любовника арестовали, ее первого мужа расстреляли... Она упрямо продолжала делать личное и сокровенное предметом своего искусства, в то время как Советы настаивали, что поступательный ход истории сметает прочь весь этот душевный вздор. Сегодня ее опыт, запечатленный в величайшей поэзии 20-го века, признан тем, чем он всегда и был - бессмертным. Россияне в честь нее даже назвали маленькую планету, а все эти гэбэшные сволочи и душегубы, которые сделали ее жизнь адом, остаются безымянными.
Однажды я попросил Исайю Берлина вкратце пересказать мне содержание его знаменитой беседы с великой женщиной, которая состоялась в 1945 году в этой самой квартире и продолжалась с 3 часов пополудни и до 11 часов утра следующего дня. Он пообещал. Если быть точным, речь шла о противостоянии ценности личного опыта и теории, о противостоянии любви и власти, со множеством отсылок к Тургеневу, Толстому, Пушкину, Герцену и всем любимым авторам этой удивительной пары. Берлин в течение получаса передал содержание этого 20-часового марафона, но так как он с годами говорил все быстрее и быстрее, я подозреваю, что услышал почти обо всем. Не удивительно, что этот разговор стал одной из исторических легенд. Сплетни о нем достигли недовольного слуха Сталина. Ему приписывают слова: «Итак, наша монашка принимает иностранных шпионов». Она вряд ли была монахиней, но по одному пункту она и Берлин всерьез разошлись во взглядах - о существовании личного Бога. Для нее это был центральный вопрос.
. . .
Мы возвращались домой на пароме, который шел в Хельсинки. Когда мы отправлялись, Финский залив был покрыт толстым льдом. Пока мы были в России, весна пришла как-то вдруг. Нева таяла с шумным треском. Огромные снежные холмы спускались каскадом с неоклассических парапетов. И в Финляндии, по возвращении, мы также наблюдали, как весна приходит, не постепенно, а одним порывом. Парк, который на прошлой неделе был весь покрыт льдом и грязным снегом, теперь был усеян колокольчиками. Крытый рынок в Хельсинки – это, должно быть, одно из лучших мест в мире, чтобы ходить за продуктами. При условии, что вы любите рыбу и оленье мясо. Продают оленьи стейки, гамбургеры с олениной, оленьи туши и оленьи шкуры - мы купили несколько. Все финские блюда, даже бутерброд с сыром, обязательно будут украшены укропом.
В кафе на рынке, тоскуя по России, мы сели пить черный чай. К нам подошел необычайно пьяный старый финн и на довольно ломаном английском попытался объяснить, что он смотрит программы английского телевидения. Не без труда произнес слово «Йоркшир». Перещелкивая телеканалы в гостинице, обнаружили Emmerdale с финскими субтитрами. Низкое качество финского телевидения скорее является признаком их искушенности, чем наоборот. То есть, большинство финнов не смотрят телевизор - они читают. Два из крупнейших книжных магазина, которые я видел – таких же больших, как Barnes & Noble в Нью-Йорке, находятся в центре Хельсинки, их полки ломятся от исторических, философских и литературных произведений, которые в Англии, думаю, сочли бы слишком заумными для массового потребления. Самый большой из них называется Академический книжный магазин, он примыкает к Stockmann, популярному красиво оформленному универмагу. Ниже по чудесному бульвару находится легендарная текстильная компания Marimekko. Я знаю, вы можете купить их ткани в John Lewis, но испытаете приятное волнение при виде того места, где их производят.
. . .
И вот дом, наш перенаселенный архипелаг, где все в предвкушении волнений по поводу предстоящей свадьбы нашего будущего монарха и выборов в Совет. Без сомнения, и мною тоже овладеют эти настроения. Кое-кто, близкий ко двору, сказал мне, что счастливую пару собирались провозгласить как «William and Catherine», и соответствующие инициалы на знаменах были бы развешаны вдоль всей дороги до Mall. Невинность затеи, с точки зрения королевской семьи и прислуги, умиляет. И только человек со стороны мог подсказать, что называя их «William and Kate» мы избежим нелепости, когда бесчисленные моногамы WC будут развешаны на протяжении всего пути от Арки Адмиралтейства до Букингемского дворца.
Поездка в Россию была хорошим напоминанием: королевские персонажи действительно представляют собой то, что мы хотим сделать из них. Напоминает занятие, когда вырезанных из картона кукол вы можете облачить в целый ряд одеяний. Последних Романовых такие разумные головы, как их английская родственница королева Виктория, считали почти что преступно безответственными и глупыми. Затем большевики - бесспорным злом. Позднее либеральные историки - печальными жертвами истории. Теперь, в русской церкви - почитаемыми иконами, на которые молятся верующие. Будем надеяться, что ради «W и К» мы не украсим их юные шеи гирляндами такой невыносимой тяжести. Пока, худшее или лучшее, что может сделать верноподданный, это избежать глупых метафор о пристегивании ремней безопасности или запирании дверей в ручном режиме.
