Студенты Тулузской школы журналистики на неделю оказались в Москве, где делали репортажи о митингах, оппозиции, религии, моде и музыке, ездили в Химкинский лес, ходили на освобождение Сергея Удальцова и в гости к Эдуарду Лимонову, а также посещали лучшие столичные бары. Двое из них поделились с RFI впечатлениями о поездке.
Каждый год Тулузская школа журналистики выделяет для студентов последнего курса небольшой бюдет на на поезку куда-либо. Куда - выбирают студенты. В прошлом году, они ездили в Грецию. В этот раз выбирали между странами Магриба, Португалией, Ирландией и Россией.
В результате 14 студентов Тулузской школы журналистики отправились на неделю в снежную Москву. Для каждого из них это была первая поездка в Россию. Эдуар Маргье и Матье Молар о том, как это было.
Читайте также: Иностранные студенты - новые французские "нелегалы"
RFI: Что вас больше всего удивило в этом городе?
Матье Молар: Больше всего меня поразили размеры города. Какой же это огромный город! Здания, станции метро, расстояния между станциями метро. Ничего общего с Парижем. Я, ради интереса, проверил расстояние между центром города и одной из конечных станций метро – 24 км.И сравнил с Парижем: от Шатле (центр города) до Порт д’Орлеан (конечная метро) – 4,5 км.
Москва - это город, который живет круглосуточно. Бары, кафе, рестораны, супермаркеты работают круглосуточно. В Париже все кафе работают максимум до 2-3 часов ночи.
И еще одна вещь, которая меня удивила – это полицейские на каждом углу.
Эдуар Маргье: Да, меня тоже поразили размеры города. Четырехполосные проспекты в центре города – такое ощущение, что ты на автостраде.
Согласен по поводу полицейских – это шокирует. А еще меня очень удивила организованность городских властей. Когда мы были в Москве, было много снега, повсюду были снегоочистители, тротуары посыпали солью.
RFI: А что не понравилось, неприятно удивило?
Эдуар Маргье: Полиция. Количество сил правопорядка повсюду: охранники, полицейские. Под конец у меня был овердоз.
Количество людей в метро. Мы поняли это в первый рабочий день года. От человеческих пробкок в метро с ума можно сойти. А еще, сколько же в метро работает людей: на каждой станции по 5-6 человек!
Матье Молар: Да, количество госслужащих в Москве должно быть невероятным. Все билетики продаются в кассах, автоматов нет вообще. Один дежурный внизу эскалатора, один наверху. И так на каждой станции метро! Я такого нигде не видел.
И, что меня удивило, все эти дежурные одеты в униформу, похожую на военную. То есть, вдобавок к полиции, которая повсюду, добавляется еще огромное количество людей, одетых в униформу, что для нас, которые не в состоянии отличить полицейских от охранников, а охранников от дежурных, нагнетает атмосферу повсеместного присутствия сил правопорядка.
Еще по теме: Медведев встретился с ограниченным студенческим контингентом
RFI: Люди, с которыми вы общались, говорили вам, о том, что город изменился, в воздухе носятся перемены, а у них появилась надежда?
Эдуар Маргье: Некоторые говорят, что, наконец-то, все меняется. Другие, наоборот, настроены пессимистично. Они говорят: ок, да были митинги, большие акции протеста, и что дальше? Мне кажется, они особенно не верят в перемены. Они говорят, что Путин снова станет президентом и ничего не изменится. Я больше встречал вторых, чем первых.
Еще есть молодежь, которая не видит, как это может измениться. Они говорят, что их единственная надежда – эмиграция. Если Путин вернется, они сделают все, чтобы уехать.
Матье Молар: Я спрашивал у многих людей, собираются ли они голосовать. Большинство не собираются, потому что не верят в выборы. Они убеждены, что Путин останется.
Некоторые думают, что режим немного смягчится, что Путину придется пойти на некоторые уступки, войти в коалицию с оппозицией и т.д., но, что он останется и останется еще на некоторое время.
Эдуар Маргье: Многие говорят, что 100 тысяч человек, которые вышли на улицы Москвы – это много, но ничто по сравнению с 15-миллионным населением города, ничто по сравнению с населением России. Так что, да, большинство не верит в перемены.
RFI: А журналисты? Вы много общались с журналистами оппозиционных изданий, у них другое мнение?
Матье Молар: Да, во-первых, в России есть понятие «оппозиционный журналист». Эти журналисты причисляют себя к оппозиционерам. Они не просто свидетельствуют о происходящем, они ангажированы. Когда мы ходили на освобождение Удальцова, там были журналисты, у которых были оппозиционные значки.
Часто это очень молодые люди. Я познакомился с журналистами, которым 18 лет. Во Франции такого не существует. Для них журналистика – это форма оппозиции, это борьба. В этом смысле, это очень интересно, и мне кажется, что нам, французским журналистам, есть чему у них поучиться. Они верят в перемены и борются за них.
Еще по теме: Мольбы не услышаны, и ситуация с работой иностанных студентов в США ухудшается
RFI: Вы встречались с Эдуардом Лимоновым и брали у него интервью. Не знаю, кстати, верит ли он в перемены...
Эдуар Маргье: Когда мы с Матье вышли от Лимонова, мы решили, что это интервью, которое должно нам больше всего запомниться. Может, расскажем, как это было?
Он назначил на встречу на 2 часа дня. Мы должны были перезвонить ему, когда подойдем к дому, что мы и сделали, и тут один из его охранников...
Матье Молар: Нацбол, который спустился и проверил, на самом ли деле мы французы. Дал нам знак следовать за ним. Он проверял каждую дверь, каждую лестничную клетку. Все это напоминало шпионский роман, а также книгу Эммануэля Каррера «Лимонов», мы по-настоящему почувствовали эту атмосферу. Затем охранник постучал в дверь, секунд 30 они переговаривались, он не сразу открыл.
Наконец, мы его увидели. Внешне он не производит большого впечатления: невысокого роста, волосы с проседью, перстни на пальцах, черная водолазка (как на всех фотографиях последних 30-ти лет) и Dr Martens.
Мы вошли, он увидел наши большие сумки, потому что мы собирались снимать интервью. Он спросил, почему вы хотите снимать, вы же работаете для бумажного издания. Мы ответили, что это для сайта. Он сказал: « C’est merde » («Это дерьмо» - по фр. с ошибкой, так как пропущен артикль – прим.авт.).
Мы молча поставили наши сумки и пошли за ним в гостиную. Это оказалась маленькая комната, где стоял стол, несколько стульев и... новогодняя елка. Меньше всего я ожидал увидеть у Лимонова новогоднюю елку.
RFI: Вернетесь еще в Россию?
Эдуар Маргье: Да, я думаю, что еще приеду в Россию. Во-первых, я хочу еще раз приехать в Москву. Хотя бы, чтобы просто нормально посмотреть город, сходить в музеи, потому что у нас было так мало времени, что мы так и не сходили в Пушкинский музей, ни в Мавзолей.
Ну, и конечно, съездить в Россию, потому что я не думаю, что Москва – это Россия. Я бы поехал, не знаю, вместе с экологами на Байкал делать репортажи. И еще мы в Европе все мечтаем о Транссибирской магистрали. Я знаю, что русские не понимают почему.
Матье Молар: Я бы очень хотел еще приехать. Мы сейчас сказали много негативных вещей о России, но, в основном, это касается властей. Мне хочется вернуться, чтобы увидеть людей, с которыми я там познакомился. Это фантастические люди. Москва – гениальный город, потому что можно прийти в бар, разговориться с кем-то за соседним столиком и закончить в 9 утра следующего дня.
