Жизнь, впрочем, уже скорректировала цифры: в семье Мохамеда Чику и Джалилы Алусау ждут пополнения.
Девочка из другой сирийской семьи — годовалая Айя, рожденная уже в Гомеле, — в день моего приезда в этот второй по величине белорусский город сделала свои первые шаги.
Белоруссия — постсоветская страна с населением менее 10 млн человек — испытывает демографические проблемы и, как не однажды заявлял президент Александр Лукашенко, готова увеличивать число своих жителей за счет мигрантов.
Но в дни, когда Айя в Гомеле еще готовилась появиться на свет, в близлежащем городке Жлобин президент Лукашенко заверил свой народ, что массового притока беженцев с Ближнего Востока он не допустит во имя безопасности белорусов.
«Они (Запад — ред.) полностью дестабилизировали арабский Восток и получили то, что хотели. Поэтому это их проблема, и пусть они с ней разбираются, — объяснял Лукашенко работникам местного металлургического завода. — Нам хватает наплыва с нашей Украины, братской страны. У нас их (переселенцев из охваченных конфликтом районов Донбасса — ред.) уже порядка 150 тысяч. Дай бог нам это переварить».
Президент Лукашенко в той речи заметил, впрочем, что людей, попавших в беду, Белоруссия не отринет.
«Почти прекрасная страна»
«Люди в Белоруссии очень спокойные, доброжелательные. Моей жене нравится здесь, она с детьми гуляет без всякой опаски. Мечеть есть, соседи хорошие, никто плохого слова не сказал. Учительницы Алиса Анатольевна и Светлана — я добрее людей не видел! Все хорошо, только зарплата плохо, на семью не хватает», — Имад Ахмад, отец маленькой Айи, спешит в ресторан Kelly’s, где работает поваром.
Через минуту Имад признается: в этой распрекрасной для жены и детей стране ему, кроме зарплаты, еще не хватает ритма, энергичности, «движухи», как здесь говорят.
Хозяин популярного, расположенного в центре Гомеля ресторана, выходец из Ливана Элиас Сассин, позволил нам сделать фото на кухне, где сириец Имад работает в интернациональной компании.
«Один из нас филиппинец, девушка — белоруска. На кухне чаще звучит английский, чем русский, я плохо знаю русский, хорошо, что хозяин меня взял — мы ведь почти земляки», — рассказывает Имад.
На похожей работе, говорит, он уже больше 17 лет — в Сирии на кухне работал, в Ливане, в Иордании.
«Готовлю все из арабской и западной кухни, русские блюда осваиваю и белорусские драники уже тоже пеку», — Имад, извиняясь, торопится попрощаться: работа!
Права для Мохамеда
Мохамед Чику — единственный, кто поначалу согласился говорить с журналистом Би-би-си и уговоривший-таки на общение своего соотечественника Имада, — пока безработный.
Он хорошо говорит по-русски, но читать пока может только короткие предложения. В автошколе, где Мохамед пытается переоформить водительские права, выданные в Сирии, главная загвоздка — именно в чтении.
За время, отведенное на тест по правилам дорожного движения, Мохамед едва успевает разобрать один из ряда напечатанных вопросов, хотя на все, что обозначено рисунками, отвечает сразу.
Русскому он научился в Москве, куда забрал его в юном возрасте дядя работать водителем.
«В Москве ездил, в Сирии ездил, в Ливии ездил — а здесь не могу!», — огорчен Мохамед.
Он записался на курсы русского языка при Гомельском университете имени Франциска Скорины, но готов просить о помощи самого президента Лукашенко.
В Гомеле Мохамед старается не сидеть без дела: работал грузчиком, зарегистрировался в качестве индивидуального предпринимателя, чтобы торговать овощами-фруктами.
Но свидетельство о регистрации пока лежит без дела: на аренду киоска нужны деньги, для подвозки фруктов — машина и водитель.
Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) готово приобрести для Мохамеда грузовой автомобиль, как только он получит права.
«Я могу работать в такси или водителем маршрутки, грузовик водить могу — мои сирийские права категории „Д“ пригодны для любого вида транспорта. Мне работа нужна, я ведь здесь жить буду. Куда мне еще ехать дальше?» — говорит Мохамед.
«Здесь я уже потратил полтора года. Еще потратить в Европе 2-3 года? Или все десять? Мне тогда будет 40, потом больше. Зачем? Нормально здесь жить, только работа нужна», — считает он.
Быт
Все три семьи сирийских беженцев живут в новом доме на гомельской улице Мазурова.
У Имада Ахмада с Сафаа Мохамад — трехкомнатная квартира на первом этаже, в семье уже пятеро детей, включая маленькую «белорусскую» Айю.
У Мохамеда, в семье которого двое мальчиков и ждут третьего, — двухкомнатная на самом верхнем, десятом этаже в соседнем подъезде.
Квартиры сирийским беженцам предоставлены белорусскими властями в бессрочную аренду, коммунальные услуги семьи оплачивают сами.
Мохамед настаивает, что после дороги в ранний час я должна разделить с его семьей завтрак. Пока его жена Джалила хлопочет на кухне, глава семьи как можно непринужденнее замечает: «Мясо у нас как-то закончилось, но это будет вкусно — попробуй!»
Блюдо из бобов с помидорами и зеленью, заправленное густым соусом с чесноком, действительно, вкусное и сытное. На столе — мягкий творожный сыр, купленный на местном рынке, но приправленный Джалилой, омлет с шампиньонами, дольки помидора и огурца.
В обеих семьях меня угощают вкуснейшим — «настоящим арабским!» — кофе и приглашают зайти и на обед, отдохнуть с дороги, приезжать еще. Хлебосольность и почтение к гостю у этих людей, по-моему, не знают границ.
Осматриваясь, я замечаю: квартиры оборудованы однотипной мебелью, нет привычных в белорусской семье накопленных годами ваз, конфетниц, безделушек.
«Казенная» — предоставленная белорусскими властями вместе с жильем обстановка включает, впрочем, необходимое: плазменный телевизор, современную стиральную машину, набор кухонной мебели, кровати, шкаф.
Высоко на шкафу, чтобы не достали несмышленыши-младшие, — поделки, изготовленные дочерью Имада, Заинаб, в школьных кружках.
Девочка перешла во второй класс общеобразовательной белорусской школы (год до этого учила русский язык) и теперь, кроме мастеровитых рук, имеет отличные оценки по математике и «букварю». Очень красиво пишет.
Заинаб и еще двое старших в этой семье детей готовятся к экзаменам в художественную школу, рассказывают мне родители, многократно подчеркивая, что гомельская общеобразовательная школа № 59, где учатся дети — ну, самая великолепная не только во всем городе, но в целом мире.
Уже потом, на улице Имад скажет мне, что для приобретения необходимого к учебному году да плюс на теплую одежду к предстоящим осени-зиме семье надо как минимум 15 белорусских миллионов — приблизительно 750 долларов. Где взять?
Бюджет
В семье Мохамеда денег добавит третий, еще не рожденный ребенок — пособие по уходу за ребенком до трех лет белорусские власти выплачивают регулярно, каждый месяц.
Пока на двоих младших, Ахмеда и Хамзу, семья получает три белорусских миллиона с «хвостиком» — чуть больше 150 долларов. (Сирийские беженцы, как и большинство белорусов, еще не привыкли к счету в рублях деноминированных; впрочем, предложенное белорусской деноминацией деление суммы на 10 000 практически никак не отражается на результатах в долларах).
Еще где-то 150 долларов в бюджет семьи Мохамеда добавляет УВКБ ООН через свою партнерскую организацию Международный Красный Крест. По такой же схеме — УВКБ ООН через Красный Крест — оплачиваются нынешние занятия Мохамеда Чику в автошколе.
Дальше пойдут расходы. Коммунальные платежи за жилье плюс расходы на оплату мобильной связи, а изредка семья пытается связаться с родственниками за границей Белоруссии — минус как минимум 100 долларов.
Оплата детсада для двоих сыновей Мохамеда и Джалилы — еще долларов 20-25 по минимуму (младший Ахмед пока ходит в сад на пару часов, привыкает). Расходы на детсад, впрочем, через Красный Крест в последнее время компенсировало УВКБ ООН.
Теперь от суммы пособий и помощи УВКБ ООН отнимите 100-125 долларов этих неизбежных расходов — много ли у вас получится?
В этой семье, действительно, по объективным причинам «закончилось мясо».
Война и разделенные семьи
Готовя на кухне, ждущая третьего ребенка Джалила сообщает мне, что она старше мужа, и вообще они — родственники.
Я настроилась услышать особую историю любви, но Мохамед рассказал ее коротко: «Так мама решила».
«У нас жена и дети — это навсегда, не подвергается сомнению», — объясняет мне.
Его жена Джалила в сирийской школе закончила 5 классов.
Мохамед, рожденный в сирийском Кобани, в детстве не учился вообще — отец сидел в тюрьме («Не знаю, за что, я был маленьким»), у матери и шестерых детей не было документов.
«У нас была еще квартира в Алеппо — мы давно не были там, там стреляют все время, я не знаю, что там. Был дом в деревне — он практически разрушен», — рассказывает он.
Младший брат Мохамеда — солдат сирийских правительственных войск — погиб.
Мохамед показывает мне фото с телефона, замечая, что ему брата хоронить не довелось.
Еще одно фото — отец в Сирии, в больничной палате. Мохамед объясняет, что отцу было плохо с сердцем, но как он сейчас — неизвестно, связи с ним нет уже несколько месяцев.
Мать и сестры Мохамеда — в Турции, брат матери их приютил. Свою семью Мохамеду удалось переправить в Ливан.
Сосед по белорусскому дому повар Имад — из сирийского Дара. Дом его родителей, которые остаются в Сирии, наполовину разрушен.
«Бомбят, — пытается объяснить Имад. — Разбили окна, двери. Делают ремонт, но потом опять летят самолеты, и нет окон и дверей».
Жена Имада Сафаа тревожится о больной маме, осевшей в Иордании — не виделись уже шесть лет. Но беженцам из арабских стран визы в арабские страны дают очень редко, утверждают мои собеседники.
«Уехал — и все. В Европу можешь ехать, на арабский Восток — нет. Почему так?», — возмущается Имад.
О будущем
Рассказывая о пережитом, мои собеседники из сирийских семей очень активно говорят о будущем — у них дети.
И Имад, и Мохамед очень хотят, чтобы дети учились, поступили в университеты, стали врачами.
Все переехавшие в Белоруссию сирийцы — курды. Они не хотят разбираться в нынешних сирийских политических нюансах.
«Все, кто встречался мне с оружием в Сирии — бандиты, — уверен Мохамед, сам отслуживший два с половиной года в сирийской армии. — Они считают, что они политики, а я считаю, что они бандиты».
Мохамед надеется по истечении положенного белорусским законом срока получить гражданство в приютившей семью стране.
«Мы писали, когда были в Ливане, что хотим уехать в Европу. Представители ООН сказали, что есть место в Белоруссии. Я решил: поедем, попробуем. Везде надо порядочно жить и работать. Я надеюсь, все будет хорошо», — говорит Мохамед.
