Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Фильм снимался под строгим контролем властей КНДР, однако Виталий Манский тайно снял дополнительный материал. В результате вместо пропагандистской картины о счастливой северокорейской семье получился фильм о буднях тоталитарного государства. Манский утверждает, что восемь московских кинотеатров отказались показывать фильм по указанию российских властей, которые выполняли требования Пхеньяна.

Несколько московских кинотеатров отказались показывать документальный фильм Виталия Манского «В лучах солнца» о жизни школьницы из Северной Кореи.

В интервью Русской службе Би-би-си режиссер рассказал, почему его картина о КНДР особенно актуальна для современной России и почему ей не интересуются российские телеканалы.

В центре фильма — один день из жизни 8-летней девочки из Пхеньяна, которая готовится к торжественному вступлению в Детский союз, и ее родителей.

Фильм снимался по сценарию северокорейских кинематографистов и под строгим контролем властей КНДР, однако режиссер тайно снял дополнительный материал и включил его в итоговую версию фильма.

В результате вместо пропагандистской картины о счастливой северокорейской семье получился разоблачительный фильм о буднях тоталитарного государства.

Виталий Манский утверждает, что восемь московских кинотеатров отказались показывать его фильм по указанию российских властей, которые выполняли требования Пхеньяна.

При этом пресс-секретарь сети кинотеатров «Москино» сообщила РИА Новости, что прокат картины был отменен из-за плотной сетки показов, в частности — из-за фестиваля мультфильмов.

С Виталием Манским беседовал корреспондент Русской службы Би-би-си Алексей Ильин.

— Как вы восприняли новость о том, что кинотеатры отказались показывать ваш фильм?


— Прокат этого фильма в России изначально не столь широкий, и соглашательство российских культурных ведомств носит скорее символический характер, но в этом символизме и кроется, на мой взгляд, проблема. Фильм уже много где показан, он украден пиратами и много где доступен российским зрителям. А вот что власти хотят подчеркнуть, что они идут на поводу у северокорейских товарищей, — это весьма симптоматично и более чем огорчительно.

— В России этот фильм имеет шансы стать успешным или все так и ограничится узким прокатом?

— В Южной Корее эта картина вышла в 150 кинотеатрах, в Германии — в 35 или 40 кинотеатрах, в Польше — в 25-ти, даже в Чехии в 22-х. А в России, где эта картина имеет помимо познавательного значения еще и особо актуальное звучание, с трудом набирается 20 кинотеатров. Это, конечно, говорит об очень узком, неадекватно заниженном ее распространении.

Я абсолютно убежден, что в России этот фильм мог бы прозвучать куда более громко. Совершенно очевидно, что еще года три назад, до украинских событий и их последствий, за это картиной гнались бы все основные телеканалы, и мы бы выбирали, где, когда и кому ее показать. Однако сегодня никаких предложений от российских телевизионных каналов не поступает, а 20 артхаусных кинотеатров на страну со 145-миллионным населением — это, можно сказать, клубный прокат. Все это, конечно же, является еще одной характеристикой происходящих в России процессов.

— Фильм уже был показан во многих странах. Как его воспринимают зрители за пределами России?


— Картина имеет очень широкий кинопрокат по всему миру, она уже прошла в США, в Канаде, в Южной Корее, в Германии, в Польше, сейчас выходит в прокат в Японии, в Латвии. Везде она шла достаточно успешно, и кинотеатры продлевали контракты на показ фильма. В некоторых странах картина прошла по телевидению, сейчас она идет на Netflix, который ее определил в топ-10 своих премьер.

Интерес к картине и внимание к ней, в том числе со стороны прессы и профессионального сообщества, достаточно высок. По сути, у картины установился очень хороший контакт с аудиторией. Но в России эта картина, на мой взгляд, наиболее важна и наиболее ценна, потому что, в отличие от других стран мира, тут она имеет особо актуальное звучание.

Ведь ни для кого не секрет, что в России происходят определенные процессы, которые разворачивают страну в некоем обратном движении: к советскому прошлому, а там, глядишь, и к северокорейскому состоянию. Хотя я совершенно убежден, что Россия никогда не станет Северной Кореей, но, тем не менее, сам факт такого разворота весьма симптоматичен и более чем тревожен.

— В ваш адрес звучали обвинения в том, что после итогового монтажа и показа картины с ее героями и с вашими корейскими коллегами-кинематографистами могли жестоко обойтись власти КНДР. Вам известно что-то об их судьбе?


— В стране, где отсутствует какой-либо закон, с людьми может случиться все, что угодно, вне зависимости от того, был фильм или его не было. Но в данном конкретном случае те люди, которые снимались в фильме, и те, которые обеспечивали съемки, живы и здоровы. Не могу сказать, насколько они счастливы, но они продолжают функционировать на своих местах.

Героев фильма стали активно использовать в качестве инструментов северокорейской пропаганды, а девочку превратили в символ абсолютно счастливого северокорейского детства. Ей даже было поручено вручить цветы лидеру нации на церемонии закрытия съезда Трудовой партии Кореи, который впервые за последние 30 лет состоялся в Пхеньяне. По сути дела, она стала самым популярным ребенком в многомиллионной северокорейской нации.

— С северокорейской стороны вам поступала какая-то реакция после премьеры фильма: возможно, какие-то претензии или угрозы?

— Конечно, поступали. Диапазон того, что поступало с северокорейской стороны, достаточно широк, но я бы не очень хотел сейчас это комментировать.