В январе Китай посадил 50 жителей провинции Ухань на карантин. С тех пор жесткие авторитарные меры по борьбе с новым коронавирусом приняли и многие либеральные демократии. К середине марта почти во всех странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) действовала та или иная комбинация таких мер как закрытие школ и университетов, переход на удаленную работу, отмена общественного транспорта, ограничение общественных мероприятий и запрет на внутренние и международные поездки. Однако одна западная страна остается исключением.
Не вводя ни карантина, ни чрезвычайного положения, Швеция призвала граждан самоизолироваться и добровольно соблюдать дистанцию. Чтобы сгладить кривую заболеваемости, некоторые ограничения шведские власти все же наложили: запретили собираться более 50 человек, прекратили обслуживание у барной стойки, ввели дистанционное обучение в средних школах и университетах и так далее. Однако от жесткого контроля, штрафов и полицейского надзора они отказались. Шведы изменили свое поведение, пусть и не столь радикально, как граждане других западных демократий. Многие рестораны по-прежнему работают, хотя посетителей в них поубавилось. Детвора ходит в школу. И в отличие от соседней Норвегии (и ряда азиатских стран) Швеция решила не вводить никаких приложений для отслеживания заболевших — ради соблюдения приватности и личной автономии.
Официально коллективный (или «стадный») иммунитет шведские власти своей целью не ставили — по мнению большинства ученых, он достигается, когда переболеет свыше 60% населения. Но повышение общего иммунитета — однозначно часть стратегии шведского правительства. По меньшей мере, это логичное следствие, когда школы, рестораны и большинство предприятий остаются открытыми. Главный эпидемиолог страны Андерс Тегнéлль (Anders Tegnell) предрек, что Стокгольм может выйти на стадный иммунитет уже в этом месяце. Математик Стокгольмского университета Том Бриттон (Tom Britton) заключил на основе поведенческих моделей, что чтобы остановить дальнейшее распространение, 40-процентного иммунитета в столице будет достаточно. По его мнению, этот момент может наступить к середине июня.
В некоторых кругах Швеция заслужила похвалу уже за то, что сохранила хоть какое-то подобие экономической нормальности при уровне смертности на душу населения даже ниже, чем в Бельгии, Франции, Италии, Нидерландах, Испании и Великобритании. Но другие Швецию ругают — мотивируя критику тем, в соседних странах показатель смертности гораздо ниже. Кроме того, подчеркивается, что Швеция не смогла защитить пожилых и иммигрантов. Тегнелль признает, что на обитателей домов престарелых приходится более половины смертельных исходов от Covid-19 — он объясняет это запоздалым вводом мер безопасности вроде масочного режима. Иммигранты тоже пострадали от эпидемии непропорционально сильно — как правило у них ниже уровень жизни, и многие заняты в сфере услуг, где удаленная работа по определению невозможна. Но шведские власти уверяют, что повышенный уровень смертности в стране в долгосрочной перспективе сравняется с общим. Попытки разных стран сдержать распространение вируса обречены на провал — и в конце концов заразится все больше людей. Когда другие страны захлестнет вторая смертоносная волна, Швецию пик пандемии уже минует.
Неважно, признали они шведский подход официально или нет, многие страны сейчас пытаются ему подражать. Соседние Дания и Финляндия возобновили занятия для младших классов. Германия открыла небольшие магазины. Италия скоро распахнет парки, а Франция собирается открыть некоторые из нестратегических отраслей — включая фермерские рынки и небольшие музеи — а также школы и детские сады. Даже в США, где заболевших больше всего в мире, некоторые штаты по настоянию президента Дональда Трампа ослабляют ограничения. Трамп еще недавно критиковал шведскую модель, не стесняясь в выражениях, а теперь сам делает то же самое.
Ослаблять ограничения есть веские причины. На то, чтобы подсчитать общий ущерб от смертей, банкротств, увольнений, самоубийств, психических проблем, падения ВВП, утраченных инвестиций и других потерь, связанных не только с вирусом, но и с мерами по борьбе с ним, потребуется несколько лет. Однако уже сейчас очевидно, что экономические и социальные последствия карантина огромны: по оценкам ОЭСР, каждый месяц ограничений сокращает экономику развитых стран на 2%. По прогнозам ОЭСР, экономика Франции, Германии, Италии, Испании, Великобритании и США по итогам года сократится более чем на четверть. Безработица вырастет до высот, невиданных с 1930-х, недовольство и социальные разногласия усилятся.
Соблюдать карантин до самого появления вакцины не удастся. Отказ же от режима изоляции, наоборот, облегчит экономическое, социальное и политическое давление. Кроме того, это позволит населению выработать иммунитет, который в конечном итоге станет наименьшим из зол в борьбе с Covid-19. Многое о болезни по-прежнему неясно, но страны, сохраняющие карантин, в будущем рискуют столкнуться с еще более серьезными вспышками. Если же они пойдут шведским путем к стадному иммунитету, пандемия закончится раньше, а ущерб от нее будет слабее.
Шведский подход к эпидемии отражает ее самобытную культуру и в других странах может оказаться неприменим. Так, расчет личную ответственность граждан и соблюдение официальных рекомендаций за пределами Скандинавии может и не сработать. Швеция — особая страна, для которой характерен высокий уровень доверия — не только между гражданами, но и к государственным учреждениям. Шведы серьезно отнеслись к рекомендациям властей и с энтузиазмом их выполняют — чего сложно ожидать от граждан других стран.
Кроме того, шведы в целом здоровее граждан ряда стран, поэтому в других частях света могут потребоваться дополнительные меры предосторожности. При отмене ограничений страны должны учесть шведские ошибки насчет пожилых и иммигрантов: маски и другое защитное оборудование в домах престарелых должны быть доступны, а охране работников сферы обслуживания, которые подвергаются особому риску в силу возраста или физических недостатков, надо уделить особое внимание. Но главная цель — сохранить людей из группы риска в безопасности без массовых карантинов.
Чем больше ученые узнают о вирусе, а власти разрабатывают все новые и более эффективные способы остановить инфекцию — в том числе обновляя параметры для расчета стадного иммунитета на основе поведенческих особенностей — оправдывать массовый карантин становится все сложнее. Даже в странах вроде США и Великобритании, где совокупная численность группы риска гораздо выше, ущерб от меры предосторожности окажется намного дешевле, чем если поголовно оставить всех дома. Путь к стадному иммунитету подразумевает, прежде всего, защиту уязвимых. Швеция училась на собственных ошибках, но теперь ситуация в стране под контролем.
Всеобщие карантины становится все невыносимее, и страны постепенно осознают, что самый реалистичный вариант — это контроль над эпидемией, а не полная победа — и начинают раскрываться. Разумное социальное дистанцирование, чтобы предотвратить перегрузку систем здравоохранения, совершенствование методов лечения и более успешная защита для групп риска помогут снизить число жертв. Но, в конце концов, единственная надежная защита от этой болезни — повышенный и, в конечном счете, стадный иммунитет, при условии, что уязвимые группы населения защищены. Какой бы отметки ни заслуживали шведские меры по борьбе с пандемией, другие страны начинают понимать, что по кривой заболеваемости она продвинулась дальше других.
Нильс Карлссон — профессор политологии в Университете Линчёпинга, президент и генеральный директор Института деловых исследований
Шарлотта Штерн — профессор социологии, специалист по организации труда в Стокгольмском университете и заместитель генерального директора Института деловых исследований
