Охотники за допингом

Как в современном спорте выявляют употребление запрещенных субстанций?  Что такое биологический паспорт спортсмена, и куда движется борьба с допингом?

Представляем вашему вниманию интервью с директором Института спорта Анджеем Покрывкой (Andrzej Pokrywka) и сотрудником Центра антидопинговых исследований Павлом Калишевским (Paweł Kaliszewski).

Tygodnik Powszechny: Готова ли Россия к проведению тщательных антидопинговых проверок в Сочи?

Анджей Покрывка: Всемирное антидопинговое агентство (WADA) в ноябре пригрозило приостановить лицензию московской лаборатории, работники которой отвечают за подготовку олимпийской лаборатории в Сочи. Но поскольку потом никакой информации на эту тему не появилось, судя по всему, все недостатки были устранены. Так что работе олимпийской антидопинговой лаборатории ничего не угрожает.

– Как выглядит процедура забора проб у спортсменов?

Павел Калишевский: Чтобы гарантировать беспристрастность персонала, сотрудники лаборатории не контактируют со спортсменами, а пробы попадают в лабораторию под кодовыми номерами. Взятая у спортсмена проба делится на две части: пробы «А» и «Б». Пробу «А» отправляют на анализ, а пробу «Б» сохраняют на случай, если спортсмен воспользуется правом оспорить результат проверки. Тогда пробу «Б» вскрывают в присутствии спортсмена или его представителя, которые имеют право присутствовать при проведении лабораторного исследования.

– Пробы могут перевозиться для исследования на большие расстояния?

А.П.: Существуют процедуры, которые минимизируют риски, связанные с транспортировкой. Наш центр был официальной лабораторией во время проведения ЧЕ-2012. Пробы брались как в Польше, так и на Украине. Их доставка занимала от 24 минут, если матч проходил на варшавском стадионе, до 22 часов, если их везли с Украины. Нашей лаборатории, в которой работает сейчас 16 человек, приходилось работать на полных оборотах 24 часа в сутки.

– Проверяется ли качество работы антидопинговой лаборатории во время Олимпиады?

П.К.: Да, у МОК есть процедуры для проверки олимпийской лаборатории: туда отправляют тестовые пробы, в которых необходимо найти запрещенные субстанции. Кроме того тестовые пробы добавляются к текущим анализам, причем делается это таким образом, что сотрудники не знают, с какой именно пробой они имеют дело. Так что проверяются не только участники соревнований, но и качество работы лаборатории.

– Как вы можете прокомментировать сообщения о «генетическом допинге»?

А.П.: Генетический допинг – это как снежный человек: все о нем говорят, но никто его еще не видел. Нам не известен масштаб распространения этого вида допинга в спорте. Однако недавно было опубликовано исследование, в котором описываются методы, позволяющие при помощи изучения проб крови и мочи выявить факт его применения.

П.К.: Методы, которые могут начать использоваться в ближайшем будущем, основаны на так называемой полимеразной цепной реакции: они позволяют обнаружить ДНК, которого в организме быть не должно. Генетический материал обычно вводится в человеческие клетки при помощи вирусов. ДНК строится из кодирующих элементов –  экзонов – и «промежутков между ними, интронов. Чтобы поместить в вирус всю генетическую информацию, необходимую для синтеза белка, делается «упрощенная» версия гена без интронов. Тесты устроены так, чтобы отличать естественный фрагмент гена с интронами от искусственно введенного фрагмента, в котором они отсутствуют.

– Рассматривается ли возможность забора у спортсменов для проведения анализов, например, проб мышечной ткани?

А.П.: Возможность проведения биопсии обсуждается как в этическом, так и в практическом плане. Сейчас сложно представить, что материал для антидопингового анализа будет браться в такой форме. Но 20 лет назад мало кто думал, что в текущих проверках будут задействованы не только пробы мочи, но и крови. Тогда тоже говорилось о проблеме нарушения наружного покрова человеческого тела, о многочисленных религиозно-этических аспектах.

– Антидопинговые лаборатории занимаются только выявлением нечестных спортсменов или также ведут исследовательскую работу?

А.П.: Варшавская лаборатория постоянно занимается усовершенствованием методов обнаружения допинга. Это и использование новых техник анализа, которые могут помочь обнаружить меньшую концентрацию запрещенных субстанций, и идентификация новых метаболитов, которые удерживаются в организме дольше, чем те, которые были известны ранее. Кроме того, мы изучаем новые субстанции, которые могут быть использованы в качестве допинга. Согласно международному стандарту лабораторий WADA, на научные исследования должно направляться не менее 7% годового бюджета.

– Что такое биологический паспорт спортсмена?

П.К.: Это один из ключевых элементов истории борьбы с допингом в спорте. В 2008 году в него был введен гематологический модуль, а с января этого года – модуль стероидный. Идея паспорта заключается в исследовании серии анализов атлета. На основе этих данных определяется средний показатель того или иного параметра и диапазон его возможных колебаний, который отражает личные физиологические изменения. Если результаты последующих анализов выйдут за пределы данного диапазона, то с большой степенью вероятности (граничащей с уверенностью) можно утверждать, что это эффект болезни или употребления допинга. Тогда запускается процедура проверки, в ходе которой выясняется, стала ли причиной подозрительных показателей болезнь. И если нет, то уже на основании одних данных паспорта спортсмена можно доказать, что он применял запрещенные средства или методы.

А.П.: Биологический паспорт – это радикально новый подход к антидопинговым исследованиям. Раньше единственным и неоспоримым доводом применения допинга было обнаружение в анализах спортсмена запрещенных веществ или маркеров, свидетельствующих об их употреблении. Критерии были одинаковыми для всех. Сейчас подход индивидуальный. То есть, если говорить проще, нас интересует, не что употребил спортсмен, а то, как изменился его организм, то есть как его тело отреагировало на применение допинга.

– Это значит, что антидопинговый контроль движется в сторону полной персонализации исследований?

А.П.: Сейчас все идет в сторону так называемого «умного тестирования». Собирается информация об истории отдельных атлетов, а борьба с допингом не ограничивается одной лабораторной работой. В 2012 году в Швейцарии дисквалифицировали двух спортсменов за покупку допинга через интернет на основе их финансовых операций. Некоторые национальные антидопинговые агентства, например, американское и британское, наделены широкими следственными полномочиями. Велосипедист Лэнс Армстронг (Lance Armstrong) был дисквалифицирован, в частности, на основании косвенных улик: показаний свидетелей.

Не стоит забывать и том, что срок давности по нарушению допинговых правил составляет восемь лет: столько могут храниться пробы спортсменов. Поэтому полученной медали можно начать радоваться только по истечении этого срока. Во многих странах за употребление допинга предусмотрено уголовное наказание, например, в Австрии – до десяти лет тюрьмы. В Польше до двух лет лишения свободы может грозить тем, кто дает запрещенные субстанции несовершеннолетним лицам или совершеннолетним без их ведома.

– Вы спокойны за наших спортсменов на сочинской Олимпиаде?

А.П.: Если вы имеете в виду результаты антидопинговых проверок, я искренне верю, что после Ванкувера польские олимпийцы получили такой урок, который им не захочется повторять.