Россия: Путин против митингующих

Владимир Путин принес присягу на Конституции России в опустевшей Москве, которая оказалась практически в осадном положении, и где были развернуты более чем серьезные полицейские силы. Едва вступив в должность, новый глава государства сразу же принялся за работу и подписал целый ряд указов, которые касались помимо прочего модернизации вооруженных сил, отношений с США, возобновления поставок оружия в Ливию, продолжительности очередей в госучреждениях. В то же время его инаугурация прошла в обстановке самых серьезных с 1990-х годов волнений в российской столице, а третий мандат начинается под не самой счастливой звездой: несмотря на все надежды властей, протестный накал не спадает – у оппозиции открылось второе дыхание.

Хотя некоторые эксперты и оппозиционеры, которые были разочарованы разногласиями между лидерами оппозиции, предрекали постепенный спад протестного движения, недовольные граждане решили по-своему отметить вступление в должность «узурпатора» и недвусмысленно показать ему, что править, как раньше, у него больше выйдет. Тем не менее, речь идет об исключительно московской тенденции: провинция почти не следовала примеру столицы. На попытки организовать демонстрации откликнулись всего несколько тысяч человек, которых довольно быстро разогнали полицейские силы. Кроме того, недалеко от центра, где протестующие столкнулись с сотрудниками правоохранительных органов, состоялось собрание около 30 000 сторонников (официальные цифры) национального лидера, которые пришли отпраздновать создание сформированного Путиным для расширения электората «Народного фронта».

Городские бои в центре Москвы

6 мая случилось невиданное: российская столицы почти превратилась в театр боевых действий. Полицейские проявили крайнюю жестокость и избивали даже лежащих на земле людей. Бойцы спецподразделений использовали не только дубинки, но и слезоточивый газ. Протестующие ответили им камнями. Результат: от 450 до 650 задержанных и более полусотни раненых среди митингующих и сотрудников правоохранительных органов.

Разрешение на «марш миллионов» (так назвал его лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов) и намеченный после него митинг было получено от мэрии Москвы буквально в последний момент после чрезвычайно трудных переговоров. Все это разочаровало многих активистов, которые предпочли провести лишний день на даче. Наконец, за два дня до собрания в интернете начали обсуждать возможность провокаций. Таким образом, были созданы все условия, чтобы оттолкнуть нерешительных и неуверенных.

Несмотря на такую обстановку, от 8 000 (официальные цифры) до 70 000 москвичей вышли на улицы, чтобы на свой лад отметить возвращение Владимира Путина в Кремль. Власти выложили на стол главный козырь: протестующих окружили около 30 000 полицейских и сотрудников спецподразделений Министерства внутренних дел.

Митинг начался в спокойной и даже веселой атмосфере. Среди собравшихся было множество молодежи и родителей с сидящими у них на плечах детьми, а также пожилые – ностальгирующие по временам СССР активисты компартии. Большинство из них размахивали флагами с надписями «Путин - вор», «Власть – это мы» и «Это наш город».

Кто подлил масла в огонь?

Как только основная колонна во главе с оппозиционными лидерами добралась до небольшого каменного моста напротив Кремля, ситуация начала ухудшаться. Собравшиеся были вынуждены пройти через расположенные в этом стратегическом месте металлоискатели, в результате чего перед ними выстроились огромные очереди. Представители оппозиции обратились к полицейским с просьбой расширить этот коридор, чтобы дать возможность начавшей нервничать толпе пройти на расположенную по другую сторону моста Болотную площадь. Получив отказ, они устроили сидячий протест. Начиная с этого момента, рассказы очевидцев разнятся. Некоторые утверждают, что около двухсот молодых людей из радикальных правых и левых групп попытались прорваться через заграждение, выкрикивая нечто вроде «Мы возьмем Кремль штурмом». Другие же говорят, что силы правопорядка использовали слезоточивый газ, чтобы разогнать рассевшихся на дороге активистов.

По мнению депутата «Справедливой России» Ильи Пономарева, проблема провокаций является совершенно вторичной, а вся ответственность ложится на плечи властей: «Послушайте, когда вашу девушку насилуют, вы будете писать в газету и «привлекать внимание общественности», или все-таки дадите по морде насильнику? А сейчас, между прочим, насилуют целую страну», - написал он в Facebook. «Здесь, конечно, это организовала и спровоцировала сторона власти», - заявил участвовавший в марше политолог Глеб Павловский. Кроме того, он напомнил о марше отца Гапона в Санкт-Петербурге в 1905 году, который был подавлен царем Николаем II, но положил начало завершившемуся октябрьской революцией 1917 года процессу, о кровавых репрессиях в Будапеште (1956 год) и Праге (1968 год) и т.д.

В понедельник множество оппозиционеров с белыми лентами на одежде вышли в центр города, несмотря на закрытие расположенных поблизости от Кремля станций метро: молчаливый протест в виде прогулки без флагов и лозунгов. Хотя демонстранты были настроены исключительно миролюбиво, полицейские преследовали их вплоть до кафе, в которых те пытались найти прибежище. Во французском кафе «Жан-Жак», где укрылся оппозиционер Борис Немцов, устроили обыск. Оппозиционных лидеров, которые накануне уже провели несколько часов в отделениях полиции, задержали во второй раз, а затем (уже вечером) снова арестовали на площади у памятника Героям Плевны.

В таких условиях, нельзя не задаться вопросом, как будет развиваться ситуация в стране, учитывая неизбежное усиление оппозиционных настроений и обострение напряженности в отношениях стоящих у власти кланов. Журналист Ирина Ясина считает, что Путин как прагматичный человек все же пойдет на переговоры, чтобы сохранить за собой власть. Что касается Глеба Павловского, который прекрасно знает Путина и кремлевские «лабиринты», он предрекает глубокий кризис режима: обещания Путина ничего не стоят, поскольку сам он заложник клана, который опирается на три столпа: деньги, власть и преступность. На самом деле страной никто не управляет, мы имеем дело с глубочайшим кризисом, более серьезным, чем тот, что обрушил советский режим.