Из-за сегодняшнего спада в российско-американских отношениях обозреватели в Москве и Вашингтоне заговорили о цикличности этих важнейших двусторонних связей. Как заметил в конце 2012 года ведущий российский обозреватель Федор Лукьянов, «если мы посмотрим на эти отношения с 1991 года, то увидим один и тот же цикл: от добрых слов и воодушевления к глубокому кризису. Ельцин, Клинтон, Буш, Путин, Обама - везде одна и та же закономерность». Действительно, на смену большим надеждам и ожиданиям 1991-1994, 2000–2003 и 2009–2011 годов в последующие годы обязательно приходило глубокое разочарование, создававшее циклическую закономерность.
Но оценка российско-американских отношений с позиций цикличности и закономерностей вводит в заблуждение. Она подразумевает, что этими отношениями управляют какие-то неизменные силы, которые неподвластны политическим руководителям – подобно законам физики и циклам деловой активности. Однако проблемы в российско-американских отношениях - искусственные, рукотворные, а следовательно, их решение находится в руках соответствующих политических истэблишментов в Вашингтоне и Москве. Нельзя сказать, что решаются они легко и просто, или что такие решения будут найдены в недалеком будущем. На самом деле, верно как раз обратное. Однако, поскольку ключевой детерминантой являются люди и учреждения, а не система, политические руководители несут ответственность за улучшение такого состояния дел, и в их силах добиться такого улучшения.
Чтобы лучше понять причины приливов и отливов в двусторонних отношениях, важно понять и признать те особенности, которые присутствуют в их оценке обеими сторонами. Официальные лица и негосударственные обозреватели в обеих странах оценивают эти двусторонние отношения с точки зрения тех «результатов» и «достижений», которые они приносят. Иными словами, когда две стороны заключают новые соглашения или решают глобальные проблемы, считается, что их взаимоотношения улучшаются. Когда они не заключают новые двусторонние сделки и придерживаются разных позиций по мировым проблемам, считается, что отношения ухудшаются.
Читайте также: Солтер, «перезагрузка» и ревизионизм
Речь идет о периоде «перезагрузки» (2009-2011 годы), который получил свое название благодаря вице-президенту Джо Байдену, выступившему с этой метафорой на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2009 года. В те годы результатов было много, и темпы их появления впечатляли. Среди ключевых соглашений того периода - знаковый договор о сокращении стратегических вооружений (СНВ-3); так называемое соглашение 123 о сотрудничестве в гражданской ядерной сфере; соглашения об афганском транзите, включая железнодорожную Северную сеть доставки и договоренность о пролете над территорией России, которая по состоянию на январь 2013 года позволила совершить более 2500 полетов через воздушное пространство России и перевезти более 460000 американских военнослужащих; поправка к соглашению об утилизации плутония, позволяющая безопасно утилизировать такое количество оружейного плутония, что его хватило бы для 17000 ядерных боеголовок; тесное сотрудничество по обузданию ядерных амбиций Ирана, включая беспрецедентные по своему охвату санкции Совета Безопасности ООН и работу по поиску дипломатических решений; отказ России от контракта на поставку Ирану зенитно-ракетных комплексов С-300, которые, в случае выполнения контракта могли существенно дестабилизировать обстановку в том регионе; вступление России в ВТО спустя восемнадцать лет после подачи заявки, что стало возможно в значительной степени благодаря прогрессу в вопросах двусторонней торговли; а также визовое соглашение, благодаря которому американцам и русским теперь легче посещать Россию и США и заниматься бизнесом. Сотрудничество развивается по широкому кругу вопросов, решением которых занимаются почти двадцать рабочих групп из состава двусторонней президентской комиссии, созданной в середине 2009 года. Среди них - борьба с терроризмом (включая совместное учение с имитацией захвата самолета над Беринговым проливом), здравоохранение в мире, энергоэффективность и меры борьбы с наркоторговлей. За рамками официальных двусторонних каналов результатами сотрудничества можно также назвать поставку российских вертолетов для афганской национальной армии и для миротворцев в Судане, положительные итоги саммита Совета Россия-НАТО в Лиссабоне в 2010 году, а также первые совместные инспекции в Антарктиде.
Многие из этих результатов имели исключительное значение для национальной безопасности США и России. Пожалуй, это был самый продуктивный период сотрудничества между двумя странами за всю постсоветскую историю их двусторонних отношений. Однако использование результатов в качестве мерила двусторонних связей говорит об основополагающей хрупкости и неустойчивости самих взаимоотношений. Когда две страны не зацикливаются на результатах, на поверхность выходят более фундаментальные проблемы отношений.
Также по теме: Эпидемия СПИДа в России - виновата, разумеется, Америка
Самая губительная реальность заключается в том, что некоторые представители структур национальной безопасности по-прежнему смотрят друг на друга, как враги, хотя холодная война закончилась почти четверть века тому назад. Такая позиция ярче всего проявляется в сохранении концепции «взаимно гарантированного уничтожения», которая определяет наши ядерные отношения. Представление о том, что лишь гарантия ответного удара возмездия не дает одной стороне посягать на интересы другой, кажется нелепым анахронизмом в сегодняшнем мире, где от двухполюсного противостояния между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом остались лишь воспоминания. Однако созданные им предположения и допущения по наихудшему сценарию остаются неотъемлемой составляющей сегодняшнего диалога по вопросам безопасности. Возьмем нынешний спор по вопросу противоракетной обороны. Если убрать всю зашифрованную риторику, то получается, что Россия требует дать ей гарантии эффективного уничтожения США после того, как Вашингтон попытается ликвидировать весь российский ядерный арсенал. Американские руководители постоянно успокаивают Москву, заверяя ее в том, что она сможет уничтожить Соединенные Штаты, даже если Вашингтон попытается нейтрализовать развернутое стратегическое ядерное оружие России внезапным и обезоруживающим первым ударом. Сам факт диалога такого рода очень многое говорит о взаимной подозрительности относительно намерений друг друга.
Не имея результатов, стороны обращают внимание на зияющую пропасть между ожиданиями Вашингтона относительно политического развития России в постсоветскую эпоху и российской действительностью, которая не соответствует этим ожиданиям. У многих ключевых партнеров США ситуация с правами человека намного хуже, чем в России, и нет даже намека на те демократические процедуры, что существуют в этой стране – достаточно посмотреть на Саудовскую Аравию и Китай. Однако из-за тех международных обязательств, что взяла на себя Россия в 1990-е годы, и ожиданий Америки и Европы возникла парадигма «перехода», предусматривавшая плавный уход от советского коммунизма в сторону рыночной демократии. Недостатки России в сфере демократии оказывают гораздо большее воздействие на ее отношения с США. Взятые Россией обязательства связаны в основном с ее членством в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая выросла на базе хельсинкских соглашений, а также в Совете Европы, ставшем региональным правозащитным органом. Такое членство создало дополнительные обязательства и усиленный контроль над соблюдением прав человека и норм демократии в России.
Читайте также: Ариэль Коэн - Перезгрузка была мертворожденной
В условиях отсутствия заметных новых результатов перезагрузки на первый план выдвигается российско-американское соперничество на просторах постсоветской Евразии. Недовольство США тем, как Россия строит отношения со своими соседями, является вполне обоснованным. С 1991 года Россия часто действует весьма деспотично и жестко. Но к концу 1990-х годов стало ясно, что самому кошмарному для Вашингтона сценарию, в котором Россия сворачивает суверенитет новых независимых государств и формирует антизападный блок, не суждено материализоваться. Сегодня американские действия по «укреплению суверенитета» в российском ближнем зарубежье порой превращаются в опасное балансирование и открытую паранойю по поводу степени российского влияния в этом регионе. А Вашингтон зачастую действует, исходя из того, что если страны региона сотрудничают с Москвой, то результатом неизбежно станет навязывание им решений Россией, вопреки их воле и желаниям. Многие в Москве считают, что Вашингтон оказывает поддержку «антироссийским» политикам, дабы ограничить российское влияние. Иными словами, Москве чудится призрак сдерживания, а Вашингтон думает, что он просто поддерживает свободно избранных лидеров.
Несмотря на все вышеперечисленные результаты, перезагрузка не устранила эти серьезные недостатки базового характера в двусторонних отношениях. Оглядываясь назад, понимаешь: этот период был примечателен тем, что он продемонстрировал реальную возможность достижения многочисленных взаимовыгодных соглашений даже без серьезных попыток примирения.
Однако здесь важно заметить, что именно привело к результатам перезагрузки в 2009-2011 годах. Термин «перезагрузка», которым называют российско-американские отношения в указанный период, на самом деле точнее характеризует то, что сделала администрация Обамы, придя к власти: она существенно изменила политику США по отношению к России. Политика администрации Джорджа Буша, особенно в его второй президентский срок, отражала отсутствие заинтересованности в двустороннем сотрудничестве по вопросам международной безопасности, и особенно в сфере контроля вооружений. В тот период Соединенные Штаты также пытались оказывать влияние на российскую политику, увязывая не имеющие отношения друг к другу вопросы. Например, после августовской войны 2008 года в Грузии администрация вывела соглашение 123 из процесса обзора в рамках конгресса. Кроме того, администрация Буша или некоторые ее представители проводили в одностороннем порядке политику, нацеленную на противодействие России. Геополитические игрища после «цветных революций» в Грузии и на Украине, кульминацией которых стала декларация саммита НАТО в Бухаресте, - это, пожалуй, самый значительный тому пример. Тот документ, ставший результатом прямых переговоров глав государств, однозначно декларировал, что Украина и Грузия «станут» членами НАТО. Легко понять, что Россия увидела в этом намерение Североатлантического альянса навязать российским соседям членство в НАТО независимо от того, готовы они или нет к такому членству, и поддерживает ли этот шаг население указанных стран.
Также по теме: Путин - претензии США из-за Сноудена, бред и чушь
Придя к власти, администрация Обамы немедленно изменила такую направленность политики. Новый президент провозгласил «пражскую повестку» с ее ядерным нераспространением и контролем вооружений, а также заявил о своем стремлении искать многостороннее решение иранской ядерной проблемы. Это привело к существенному расширению контактов и взаимодействия между высокопоставленными руководителями двух стран, отвечающих за принятие решений. Команда Обамы прекратила увязывать не связанные между собой вопросы, увидев из практики Буша, что они дают обратный результат. Что касается увязки между Грузией и соглашением 123, то итог был таков: никакой реакции на действия России в Грузии и никакого сотрудничества между США и Россией в гражданской ядерной сфере. Так администрация решила, что не позволит одному комплексу проблем мешать сотрудничеству по другим вопросам. Однако американские руководители также ясно дали понять, что не пойдут на уступки в виде отказа от увязки разных по сути вопросов просто ради сотрудничества с Россией. Далее Обама заявил о заинтересованности Америки в демократическом развитии России и выразил поддержку российскому гражданскому обществу, в то время как его правительство работало с российскими представителями по ключевым вопросам международной безопасности. Несмотря на заявления СМИ об обратном, администрация не позволила своему сотрудничеству с Россией негативно влиять на отношения США с союзниками и партнерами в Европе и Евразии.
И наконец, команда Обамы не проявила интереса к ведению «большой игры» и к беспричинному осуществлению конфронтационной политики по отношению к России. Что касается американской военной базы в киргизском аэропорту Манас, которая использовалась в качестве промежуточного посадочного пункта для авиации, перевозившей американских военнослужащих и технику в Афганистан, то администрация не стремилась решать этот вопрос исключительно на двусторонней основе с киргизами, а пыталась привлечь к этому Россию. Ранее у Москвы возникали подозрения, что Соединенные Штаты намереваются остаться в Бишкеке навсегда, или будут использовать Манас в рамках своей стратегии окружения России. Майкл Макфол (Michael McFaul), который после инаугурации Обамы работал старшим директором по России в Совете национальной безопасности, а в конце 2011 года был назначен послом в Москву, вспоминал в своем выступлении в апреле 2011 года, что во время своей первой встречи с российским президентом Дмитрием Медведевым Обама четко дал понять, что не намерен заниматься великодержавным соперничеством.
Читайте также: Не отказывайтесь от российско-американской перезагрузки
Он тогда сказал: «Помогите мне понять, президент Медведев, почему вы хотите, чтобы мы ушли из Манаса – из-за того, что там делают наши солдаты? Они летят в Афганистан после короткой остановки в Киргизии, и они воюют с людьми, с которыми пришлось бы воевать вам, не находись они там».
Парадокс «пост-перезагрузочного» периода заключается в том, что корректировка курса администрации Обамы, ставшая главным фактором для достижения всех вышеуказанных результатов перезагрузки, осталась без изменений, а отношения все равно ухудшились. Но причиной такого ухудшения стали другие факторы. Во-первых, поток результатов превратился в тонкую струйку. Учитывая то, как много их было достигнуто в первые годы перезагрузки, поддерживать такие темпы было невозможно. Соглашения того периода не требовали больших усилий, они «созрели», вопреки заявлениям некоторых критиков. Самые значительные из них стали результатом многомесячной упорной работы, а в 2008 году почти все они казались чем-то неосуществимым. Однако они «созрели» больше, чем те проблемы, договориться по которым стороны пытаются сегодня. В первую очередь это касается ПРО и Сирии.
Естественно, возвращение Владимира Путина на пост президента оказало негативное воздействие и на двусторонние отношения. Сразу после инаугурации в мае 2012 года Путин не предпринимал никаких целенаправленных шагов по ухудшению отношений. Однако он не проявил никакой заинтересованности и в их улучшении. Он несколько раз просигнализировал о том (самым заметным сигналом стало его отсутствие в мае на саммите Группы восьми в Кэмп-Дэвиде), что отношения с США не являются для него внешнеполитическим приоритетом. Путинские репрессии против российского общества, начатые в последние годы, также негативно отразились на двусторонних отношениях. При таких обстоятельствах американской администрации гораздо сложнее вести дела с Россией.
Отношения Путина с президентом Бушем, особенно после событий 11 сентября, продемонстрировали, что у него нет идеологических соображений для противодействия российско-американскому сотрудничеству. Но Путину явно надоели определенные аспекты внешней политики США, скажем, их вмешательство (как ему кажется) во внутренние дела России, а также американская привычка свергать те правительства, которые не согласны с Америкой. И свое недовольство Вашингтоном он выражает открыто и резко. Например, недавно в России был введен запрет на усыновление российских детей гражданами США, ставший ответом на «закон Магнитского», принятый американским конгрессом в конце прошлого года. Далее, он ухудшил атмосферу двусторонних отношений, введя дополнительные ограничения для американцев, работающих в российских НКО. А государственным пропагандистским рупорам и средствам массовой информации он явно дал указание на проведение злобной антиамериканской кампании.
Также по теме: Смутная мораль списка Магнитского
Путинские действия поставили под вопрос один из центральных принципов перезагрузки администрации Обамы: что работа над многочисленными соглашениями, расширение контактов и развитие взаимоотношений (в том числе, через двустороннюю президентскую комиссию) позволит двум странам добиться успехов в разрешении давних разногласий, упомянутых выше. Макфол в декабре 2010 года сказал в своей речи в Фонде Карнеги за международный мир: «Фокус в том, чтобы расширить горизонты, чтобы на всякое действие … не смотрели как на антагонистическую игру с нулевым результатом, чтобы в конечном итоге в выигрыше были все. … Знаете, мы сейчас в середине пути, который, я надеюсь, будет длинным, что касается проведения этой политики». Но в последние месяцы все его надежды на долгий путь перезагрузки угасли.
Так почему же длинный список достижений перезагрузки не создает благоприятных условий для решения основополагающих проблем в двусторонних отношениях? Самая важная причина является также объяснением того, почему Путин обратился к антиамериканизму. В последний год-полтора начал рушиться фундамент той политической системы, которую создавал Путин - постоянно высокий уровень народной поддержки руководству страны. Некоторые проницательные аналитики, в частности, Михаил Дмитриев и его коллеги из Центра стратегических разработок, заметили новую тенденцию в целевых опросных группах еще два года тому назад, но проблема стала заметна лишь тогда, когда Путин 24 сентября 2011 года объявил о своем решении снова баллотироваться в президенты, сделав то, что русские назвали «рокировкой». Это решение, ставшее показателем полной персонализации российской политики, сделало нелегитимным как институт президентства, так и все остальные политические институты в глазах самых созидательных и талантливых граждан страны, особенно из городского среднего класса. Путин потерял этих избирателей, а ведь многие из них ранее поддерживали его из-за того благополучия и процветания, которое они связывали с его пребыванием во главе государства. Однако эти россияне считают себя европейцами, а не подданными единовластной клептократии; а рокировка как раз и ведет к такой системе в стране.
Читайте также: Пауза в российско-американской перезагрузке
Вместо того, чтобы укрепить стабильность, как задумывалось вначале, рокировка преобразила так называемое путинское большинство, состоящее из динамичных россиян из среднего класса, а также двух более консервативных групп, получающих льготы и привилегии от государства (государственные служащие и пенсионеры) и сельских жителей. Оно превратилось в гораздо более реакционное и патерналистское путинское множество. Такой сдвиг в расстановке внутренних политических сил изменил и расчеты российского руководства. Теперь оно чувствует себя обязанным прибегать к антиамериканизму ради сплочения и мобилизации своей сузившейся базы поддержки. Антагонистическое отношение к США также используется для создания «менталитета осажденных» в ходе публичного дискурса. Это дает возможность государству вешать на своих политических оппонентов ярлык предателей. Такой штамп под названием «враг стоит у ворот» широко использовался в 2007-2008 годах во время очередного спада в российско-американских отношениях, а теперь его снова взяли на вооружение. Короче говоря, в результате обострения внутриполитической обстановки российское руководство все чаще рассматривает двусторонние отношения России и США как инструмент внутренней политики, а не как самоцель и даже не как средство для ответа на стоящие перед Россией вызовы. В такие периоды успехи перезагрузки с ее сотрудничеством никак не влияют на процесс принятия решений.
Но преобразить двусторонние отношения в рамках совместной работы по достижению результатов в эпоху перезагрузки помешали не только изменения в расчетах российского руководства. За достижение таких результатов в двух странах отвечало небольшое число людей, работавших в основном в отдельных министерствах и в иных органах исполнительной власти. Их было гораздо меньше, чем тех, кто не участвовал в процессах перезагрузки, а следовательно, не был заинтересован в ее успехе и в укреплении доверия противоположной стороны. В США к таким незаинтересованным относились конгрессмены, настаивавшие на увязке «закона Магнитского» и закона о предоставлении России статуса постоянных нормальных торговых отношений на завершающем этапе работы конгресса прежнего состава. Соединенные Штаты были вынуждены предоставить России такой статус, когда она стала членом ВТО, дабы не нарушать правила данной организации, поскольку это могло пойти во вред американскому бизнесу. Магнитский был молодым юристом, умершим в московском следственном изоляторе в ноябре 2009 года после того, как вскрыл факты масштабного мошенничества, в котором были замешаны сотрудники полиции и налоговых органов. Его трагическая смерть уже создала серьезные последствия для власти закона в России. У членов конгресса, настаивавших на такой увязке, были все основания для обеспокоенности. Однако этот закон, вводящий санкции против чиновников, причастных к его гибели и к другим нарушениям прав человека, не возымел должного воздействия ни на дело Магнитского, ни на нормы права в России.
Также по теме: Сможет ли Керри спасти перезагрузку отношений с Россией?
Те законодатели, которые добивались такого результата, не стали прислушиваться к доводам о том, что в результате их действий пострадают двусторонние отношения. Foreign Policy удалось достать экземпляр комментариев администрации по поводу выдвинутого законопроекта, в которых говорится:
Высокопоставленные представители российского правительства предупреждали нас, что в случае принятия этого закона они ответят асимметрично. Их доводы заключаются в том, что нам не следует надеяться на их партнерство в принятии санкций против таких стран, как Иран, Северная Корея и Ливия, если мы одновременно проводим санкции против них. Российские представители заявили, что в случае принятия закона под угрозой могут оказаться другие области двустороннего сотрудничества, включая транзит в Афганистан.
Но несмотря на столь четкое предостережение, обе палаты почти единогласно проголосовали за включение этого закона в законодательный акт о статусе постоянных нормальных торговых отношений. Стало предельно ясно: руководители внешнеполитических ведомств двух стран работают не в вакууме. В обеих странах люди и группировки, не особо заинтересованные в развитии российско-американских отношений, могут нанести им серьезный урон.
Однако у политических руководителей с обеих сторон есть инструменты для разблокирования такой ситуации. Они могут создать возможности для взаимодействия между важнейшими группами, такими как законодатели. Кроме того, они могут расширить рамки взаимоотношений, вовлекая в них все новые слои и группы, скажем, за счет развития двусторонних инвестиций и торговли. Укрепление экономических связей может привести к появлению мощной заинтересованности в таких отношениях у влиятельных представителей частного сектора.
Читайте также: Прощай, перезагрузка, мы тебя почти не знали
Вопрос очередности и последовательности это самый важный политический урок, который можно вынести из неудачной попытки превратить достижения перезагрузки в видоизмененные взаимоотношения. Администрация Обамы, считавшая, что сотрудничество создаст необходимые условия для урегулирования давних разногласий, полагала, что эти разногласия можно будет сдерживать до определенного времени. Но сейчас стало понятно, что такие предположения были неверны. Чтобы сломать искусственный цикл взлетов и падений в российско-американских отношениях, необходимо одновременно решать основополагающие проблемы и работать над достижением результатов. В противном случае, когда темпы достижений замедлятся, основополагающие проблемы окажут разрушающее воздействие на двусторонние отношения. Представьте себе, что российско-американские отношения - это машина, едущая по крутому склону с поврежденными тормозами. Как только у нее закончится бензин (достижения и результаты), машина понесется по этому склону вниз с головокружительной скоростью и разобьется. Просто залить в бак бензин – этого недостаточно. Главное – надо решить проблему с тормозами.
Но решать фундаментальные проблемы в российско-американских отношениях будет значительно труднее, чем поставить на машину новые тормоза. Нет очевидных и готовых решений трех главных проблем, о которых говорилось выше: враждебные позывы представителей силовых ведомств двух стран, споры о российской внутренней политике и конфликт в постсоветской Евразии. Учитывая многие другие неотложные приоритеты, вряд ли можно говорить о том, что скоро начнется процесс примирения, инициированный высшим руководством. Но Москва и Вашингтон могут предпринять срочные шаги для ослабления этих противоречий, а также запустить процесс, который в будущем приведет к их реальному разрешению.
Полностью устранить враждебный настрой в силовых структурах двух стран в ближайшее время не представляется возможным, однако российские и американские политические руководители могут принять меры для достижения этой перспективной цели. Например, обе стороны, и особенно русские, могли бы просигнализировать публично и неофициально, что бесчинства спецслужб, такие, как преследование посла Макфола в Москве, являются неприемлемыми. Кроме того, представители высшего руководства, особенно из оборонных ведомств, могут сесть и серьезно подумать о новом механизме ядерных взаимоотношений, в котором будут учтены потребности двух стран в сфере безопасности без привязки к устаревшей логике взаимно гарантированного уничтожения. На самом деле, целью таких переговоров должна стать разработка дорожной карты, направленной на преодоление аргументации взаимно гарантированного уничтожения. Итогом таких шагов необязательно должен стать какой-то договор как результат переговорного процесса. Скорее, это должны быть односторонние, но скоординированные шаги к общей цели.
Также по теме: Новая «перезагрузка»?
Конечно, споры по поводу внутренней политики России можно ослабить и даже устранить, если российская политическая система станет более открытой и свободной. Но даже при нынешних условиях политические руководители с обеих сторон в состоянии решать данную проблему гораздо успешнее, чем в последние годы. Американские лидеры могут выйти за рамки широко распространенного вашингтонского мифа о том, что сотрудничество с российским правительством подразумевает одобрение кремлевских ограничений на свободу внутри страны и усиливает режим, который непримиримо враждебен к такой свободе. Россия - далеко не демократическая страна, но это уже не однопартийная диктатура, а политическая конкуренция там стала фактом повседневной жизни. Мы стоим не перед выбором между капитуляцией и мощной конфронтацией. Наш долг заключается в том, чтобы способствовать развитию в России таких внутренних тенденций, которые ведут к созданию более открытой политической системы, и тонко противостоять всему тому, что может повести ее в обратном направлении. Между тем, российские руководители мало чего добьются со своими приступами обид и раздражения и с доводами типа давнего «а у вас негров линчуют». Предъявление претензий со списками американских недостатков в ответ на заявления США о нарушениях прав человека в России - это непродуктивный путь.
Вашингтон и Москва также могут сделать гораздо больше в плане отказа от конфронтационных позиций в отношении постсоветской Евразии. Вместо поиска своекорыстных национальных преимуществ двум странам следует стремиться к взаимоприемлемым результатам. Такие усилия надо направить на создание беспроигрышных ситуаций для США, России и постсоветской Евразии. Для достижения этой цели Москва и Вашингтон могут изменить свои методы работы в этом регионе. Во-первых, они могут обеспечить гораздо большую прозрачность своей политики и своей деятельности в этом регионе. Во-вторых, Москва и Вашингтон должны начать регулярные рабочие консультации по региональным вопросам. В-третьих, оба государства должны сбавить обороты своей публичной риторики в отношении этого региона и попытаться вместо этого продемонстрировать позитивные намерения. Что самое важное, официальным лицам следует отказаться от идеи «непримиримых разногласий» между Москвой и Вашингтоном в постсоветской Евразии и четко изложить свои позиции главам государств этого региона.
Читайте также: Очередная перезагрузка с Россией во второй срок Обамы
Несмотря на текущий спад, двусторонние отношения между Россией и США очень далеки от того почти враждебного состояния, в котором они находились в 2008 году после августовского конфликта в Грузии. Согласно информации, впервые появившейся в 2010 году в книге Рональда Асмуса (Ronald Asmus) «A Little War That Shook the World: Georgia, Russia, and the Future of the West» (Маленькая война, которая потрясла мир: Грузия, Россия и будущее Запада), комитет руководителей Совета национальной безопасности США, куда входят президент, вице-президент и прочие высокопоставленные руководители из ведомств национальной безопасности, рассматривали вопрос о применении военной силы, дабы помешать развитию российского наступления на Грузию. Эти руководители обсуждали ( но в конечном итоге отвергли) вариант с бомбардировкой тоннеля, который Россия использовала для ввода войск в Южную Осетию, а также другие «точечные удары». Сам факт того, что руководители самого высокого ранга в американском правительстве обсуждали военные действия против второй в мире ядерной сверхдержавы, вызывает огромную тревогу.
Такое событие кажется очень далеким от реалий сегодняшних российско-американских отношений, в рамках которых в прошлом году состоялись семнадцатые двусторонние военные учения. И очень мало шансов на то, что во время второго президентского срока Обамы мы вернемся к той напряженности, которая была в 2008 году. Ключевые международные приоритеты команды Обамы требуют российского содействия. Среди них весьма непростые переговоры между группой P5+1 (Соединенные Штаты, Британия, Франция, Россия, Китай и Германия) и Ираном по ядерной программе этой страны, а также стабилизация обстановки в Афганистане по мере приближения срока вывода Международных сил содействия безопасности в 2014 году. Кроме того, во время встречи в мексиканском Лос-Кабосе во время саммита «большой двадцатки» в июне 2012 года Обама и Путин поручили своим правительствам уделить внимание увеличению инвестиций и развитию торговли, что дает явную выгоду обеим странам.
Также по теме: Перезагружая российско-американскую перезагрузку
Для администрации Обамы приоритетом остается реализация «пражской повестки» президента. Поэтому можно ожидать новых американских предложений по одной или более из трех категорий ядерных вооружений, указанных президентом в послании сенату после ратификации СНВ-3: это развернутое стратегическое оружие, неразвернутое стратегическое оружие и нестратегическое ядерное оружие. В последние недели пресса сообщает о том, что президент близок к утверждению ключевого документа по ядерной политике, который создаст возможности для будущих сокращений. Русские давно уже говорят о том, что разрешение спора по противоракетной обороне это обязательное условие дальнейших сокращений. Но даже если стороны сумеют найти решение дилеммы ПРО, заключить следующее двустороннее соглашение по контролю вооружений будет намного труднее, чем СНВ-3, переговоры по которому ни в коем случае нельзя назвать легкими. (Согласно имеющимся данным, некоторые вопросы лидерам двух стран приходилось решать самим в ходе прямых переговоров.) Истечение срока действия договора СНВ-1 5 декабря 2009 года, и соответствующее прекращение взаимных инспекций и проверок, создававших важный потенциал доверия, дали обеим сторонам мощный стимул для достижения новой договоренности. Сегодня, когда реализуется режим проверок в рамках СНВ-3, русские в лучшем случае с прохладцей говорят о заключении новой двусторонней сделки в ближайшем будущем. Однако шансы на ее достижение все же имеются. В конце концов, для перехода с максимального порогового значения в 1550 развернутых стратегических боезарядов примерно к 1100 (а такой вариант в Вашингтоне рассматривается) не потребуются значительные изменения в доктринах. Но атмосфера антиамериканизма и приближение сроков серийного производства двух новых стратегических ракет (а военно-промышленный комплекс остается в России влиятельным лобби) существенно снижают стремление российского руководства к сотрудничеству. Однако пражская повестка это не только сокращения. В вопросах нераспространения заметны положительные перспективы, и есть надежда на то, что до окончания срока действия программы совместного уменьшения угрозы Нанна-Лугара стороны в этом году подпишут новое соглашение, которое придет ей на смену.
Читайте также: Конец «перезагрузки» - Удар по российским сиротам
Но анализируя российско-американские отношения, следует с осторожностью относиться к спискам общих интересов. Даже когда два государства открыто заявляют об общности целей в том или ином вопросе, результаты могут оказаться труднодостижимыми. Самый наглядный тому пример это российско-американская Сочинская декларация о стратегических рамках, которая была подписана президентами Путиным и Бушем в апреле 2008 года. В этом документе излагается длинный перечень вопросов, в которых интересы двух стран совпадают. В ней также звучит решительное признание двух стран в том, что их общие интересы намного перевешивают двусторонние разногласия. В первом абзаце декларации говорится:
Мы отвергаем мышление по принципу «игры с нулевой суммой» времен «холодной войны», когда «то, что было хорошо для России, было плохо для Америки» и наоборот. Напротив, мы полны решимости работать вместе, а также с другими государствами, для решения задач, связанных с глобальными вызовами 21-го века, переводя российско-американские отношения из состояния стратегического соперничества в стратегическое партнерство. Мы намерены сотрудничать как партнеры в целях укрепления безопасности, а также совместно противодействовать стоящим перед нами угрозам миру, включая международный терроризм и распространение оружия массового уничтожения. Мы привержены построению прочного мира как на двусторонней основе, так и в рамках международных форумов, признавая нашу общую ответственность перед народами наших стран и мировым сообществом в том, чтобы оставаться непоколебимыми и сплоченными в обеспечении международной безопасности, мира и свободы. Там, где между нами есть разногласия, мы будем работать для их урегулирования в духе взаимоуважения.
Некоторые критики администрации Обамы, указывая на этот документ, заявляют, что в перезагрузке нет ничего нового. Но этот аргумент переворачивает с ног на голову подлинные уроки Сочинской декларации. Тот факт, что спустя всего четыре месяца после ее подписания Соединенные Штаты строили планы нападения на российские войска в Грузии, показывает, что этот документ не более чем набор слов на бумаге. А перезагрузка администрации Обамы дала гораздо больше, чем слова. Но пока руководители двух стран не решат основополагающие проблемы двусторонних отношений – пока на пресловутой машине не поставят новые тормоза – мы будем наблюдать то ухудшение, которое происходит сегодня.
Сэмюэл Чарап – старший научный сотрудник по России и Евразии, работающий в Вашингтоне в Международном институте стратегических исследований (International Institute for Strategic Studies). Ранее он был научным сотрудником Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) при Госдепартаменте США.
