Вот высказывание, которое вы вполне могли слышать на этой неделе на Национальном общественном радио: «Погодите, погодите, не надо... Знаете, я серьезно сомневаюсь в том, что Эдвард Сноуден на самом деле существует».
Кто это сказал? Эдвард Сноуден, конечно. Когда говорил, конечно же, об Эдварде Сноудене.
Отвечая в интервью Джейн Мэйер (Jane Mayer) из New Yorker на обвинения некоторых агрессивных членов конгресса в том, что он русский шпион, Сноуден сидел где-то в киберпространстве. Сноуден отверг обвинения, выдвинутые против него республиканцем из Алабамы Майком Роджерсом (Mike Rogers), который занимает пост председателя комитета по разведке палаты представителей, назвав заявление о своем сотрудничестве с российскими спецслужбами «абсурдом».
Роджерс, являющийся одним из самых надежных защитников разведывательного сообщества, возвел дискредитацию Сноудена в разряд своей личной миссии. Он назвал его предателем и неоднократно заявлял, что разоблачения Сноудена нанесли ущерб национальной безопасности США. В воскресенье он пошел еще дальше и намекнул в передаче «Meet the Press», что Сноуден мог работать на российские спецслужбы. «Я считаю, что он не без причины оказался в заботливых руках агента ФСБ в Москве, — кипел от ярости Роджерс, имея в виду организацию, ставшую преемницей КГБ. — Я думаю, нет никакой потрясающей случайности в том, что он в конечном итоге оказался в Москве под контролем ФСБ».
Поэтому Сноуден обратился в New Yorker. Отвергая утверждения Роджерса, он сказал корреспонденту журнала, что «недвусмысленно и однозначно действовал один, без чьей-либо помощи, и уж тем более - без помощи государства». Похоже, его не очень-то задели дикие обвинения Роджерса, так как Сноуден сказал, что они «не продержатся», поскольку являются «явно лживыми». А потом добавил фразу поважнее: «Американский народ умнее, чем о нем думают политики».
Вместе с тем, Сноуден был явно недоволен качеством освещения его истории в средствах массовой информации. Американские официальные лица, заявил он, получили почти полную свободу действий, чтобы всячески критиковать его в СМИ, не представляя при этом порой ни малейших доказательств.
Даже New York Times в воскресенье умудрилась потратить 1103 слова на сообщение о высказываниях Роджерса, а также на разбор дебатов по поводу улик (если таковые существуют), указывающих на сотрудничество Сноудена с иностранным государством. Внимание! Таких улик нет, ни одной. Хотя Роджерс утверждает обратное, New York Times нанесла изящный смертельный удар по его заявлениям следующей строчкой: «Как заявил в воскресенье высокопоставленный представитель ФБР, бюро по-прежнему придерживается мнения о том, что Сноуден действовал в одиночку».
Но озадачивает не то, что Роджерс продолжает выступать со своими измышлениями, не имея никаких доказательств, а то, откуда у него такая потребность говорить обо всем этом. Хотя американцы в результате разоблачений Сноудена в большинстве своем ополчились против Агентства национальной безопасности, сам разоблачитель остается весьма неоднозначной фигурой, о чем свидетельствуют опубликованные в понедельник данные опроса центра Pew. В настоящее время 40 процентов американцев «одобряют действия государства по сбору телефонных и интернет-данных в рамках антитеррористической деятельности». Примерно 53 процента - против. В июле 2013 года все было наоборот: 50 процентов были за, и 44 процента против.
Хотя американцы испытывают неловкость и тревогу из-за деятельности АНБ, они по-прежнему за то, чтобы привлечь Сноудена к суду. У них нет единства во взглядах на то, помогли или навредили его разоблачения общественным интересам. 45 процентов считают, что помогли, а 43 — что навредили. Тем не менее, американцы в соотношении 56 к 32 процентам выступают за то, чтобы выдвинуть против Сноудена обвинение в совершении преступления. По данным Pew, демократы и республиканцы разошлись во мнении о судебном преследовании, хотя люди помоложе в меньшей степени поддерживают эту идею. Даже среди тех, кто против государственной слежки, по поводу Сноудена нет единого мнения. 45 процентов говорят, что они против судебного преследования разоблачителя, а 43 процента - за такое преследование. Короче говоря, не так уж он и нравится американцам.
Роджерс наверняка хорошо осведомлен о том, что реформы, которые могут быть приняты в результате разоблачений Сноудена, не окажут серьезного воздействия на возможности спецслужб по сбору информации. Одобренные президентом Обамой изменения носят в основном косметический характер, и направлены в большей степени на укрепление общественной поддержки шпионской деятельности, нежели на ограничение полномочий АНБ. Мало что указывает и на то, что направленные на реформы действия конгресса будут иметь далеко идущие последствия. Роджерс и его союзники из Форт-Мида и Лэнгли (там расположены штаб-квартиры АНБ и ЦРУ, соответственно — прим. перев.) могут быть уверены в том, что, хотя Сноуден изменил мнение общества по вопросу электронной слежки, общественную поддержку разведывательному сообществу США он не разрушил.
В этих условиях гипотетический вопрос Сноудена обретает новый смысл. Существует ли на самом деле Эдвард Сноуден для тех, кто определяет разведывательную политику США?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Вот высказывание, которое вы вполне могли слышать на этой неделе на Национальном общественном радио: «Погодите, погодите, не надо... Знаете, я серьезно сомневаюсь в том, что Эдвард Сноуден на самом деле существует». Кто это сказал? Эдвард Сноуден, конечно. Когда говорил, конечно же, об Эдварде Сноудене.
