Историки будущего, вероятнее всего, напишут, что в апреле 2014 года, спустя почти четверть века после развала Советского Союза, Белый дом объявил новую холодную войну России, и это решение не встретило никакой оппозиции со стороны американского политического и медийного истеблишмента, ознаменовав собой окончательный крах представительной демократии.
Администрация Обамы объявила о начале холодной войны косвенно, на первой странице New York Times в статье Питера Бейкера (Peter Baker) от 20 апреля. Согласно этому репортажу, в связи с украинским кризисом президент Обама решил, что он не может «поддерживать конструктивные отношения» с президентом России Владимиром Путиным и будет «игнорировать главу Кремля», а также сосредоточится на «изоляции России путем разрыва экономических и политических связей с внешним миром… превратив Россию в неприкасаемое государство». Коротко говоря, по словам Бейкера, Белый дом обратился к «усовершенствованной версии стратегии сдерживания холодной войны». Ему стоило добавить, довольно экстремальной версии. Белый дом никак не отреагировал на публикацию этого репортажа.
Постыдному попустительству со стороны американской политической и медийной элиты в этот крайне важный момент нет никаких прецедентов в современной истории. Во время подготовки к войнам США во Вьетнаме и Ираке, а также вокруг предложений начать войны с Ираком и Сирией разгорались жаркие споры и даже протесты внутри Конгресса и в средствах массовой информации. Эта холодная война — ее эпицентром станут российские границы, ее придется вести в условиях активной дезинформации со стороны США, России и Украины и в отсутствии тех инструментов стабилизации, которые применялись в ходе предыдущей холодной войны — может оказаться гораздо более опасной. Вероятнее всего, все это приведет к новой гонке ядерных вооружений, о чем свидетельствует провокационное заявление Обамы о том, что «наши обычные вооруженные силы в значительной степени превосходят силы России», и даже к началу настоящей войны с Россией, спровоцированной нависшей над Украиной гражданской войной. (НАТО и Россия уже мобилизуют свои силы на западных и восточных границах Украины, в то время как киевское правительство, поддерживаемое США, угрожает «третьей мировой войной»).
Тем не менее, решение Вашингтона встретило практически единодушную поддержку — или, возможно, полное безразличие — со стороны американского политического истеблишмента, правых и левых, демократов и республиканцев, прогрессистов (чьи национальные программы в первую очередь окажутся под угрозой) и консерваторов. Это решение также поддержали средства массовой информации мейнстрима, которые формулируют и отражают точку зрения государства, от Times и The Washington Post до The Wall Street Journal, от The New Republic до The Weekly Standard, от MSNBC до Fox News, от NPR до коммерческих радиостанций. (Стоит отметить, что в этом правиле есть несколько исключений, в том числе данный журнал, однако ни одно из этих изданий не является настолько близким к мейнстриму, чтобы оказать какое-либо «авторитетное» влияние на Вашингтон.)
Ни один из 535 членов Конгресса публично не высказал свои сомнения относительно новой «стратегии сдерживания» Белого дома. Никаких сомнений не высказали также и бывшие президенты и кандидаты в президенты, многие из которых выступали за партнерские отношения с постсоветской Россией. Еще до эскалации украинского кризиса несколько оппозиционеров выступили на телеканалах, в радиоэфире и в печатных изданиях, но их было так мало и их слова прозвучали настолько неубедительно, что они больше напоминали еретиков, ожидающих изгнания. С тех пор их голоса уже успели потонуть в голосах легиона сторонников холодной войны.
Обе стороны в этом конфликте, Запад и Россия, имеют законные основания для недовольства. Но значит ли это, что точка зрения американского истеблишмента на недавние события не должна подвергаться сомнениям? А она заключается в том, что на эти шаги Запад вынудила «агрессия» Путина, что все это из-за его желания «воссоздать советскую империю настолько, насколько это возможно» или просто «повысить свой рейтинг внутри страны». Разве это означает, что нам не стоит даже обсуждать московскую версию этой истории? Эта версия заключается в том, что 20 лет непрекращающегося расширения НАТО на восток вызывает массу опасений у России. Что украинский кризис был спровоцирован тем, что в ноябре прошлого года Запад попытался сделать эту бывшую советскую республику членом НАТО. Что февральский отказ Запада от заключенного им же соглашения с тогдашним президентом Виктором Януковичем привел к власти в Киеве неизбранный режим, который оказался настолько антироссийским и был принят Вашингтоном настолько безоговорочно, что Кремль почувствовал острую необходимость в аннексии преимущественно русскоязычного Крыма, где располагается его военная база. И что решение Киева отправить войска для подавления протестов на пророссийском востоке Украины само по себе является нарушением соглашения о деэскалации кризиса от 17 апреля.
Историки будущего, несомненно, обнаружат и другие доказательства обоснованности аргументов Москвы и будут удивляться, почему их обсуждают, к примеру, в Германии, а не в Америке. Возможно, уже слишком поздно для начала демократических дебатов, которые элита США задолжала нашей нации. Если это так, то цена американской демократии уже очевидна.
