Голландия столкнулась с Россией

Увидев, что делают «зеленые человечки» с останками пассажиров и обломками самолета малазийских линий, премьер Голландии вышел из себя. Он сказал, что у Путина остался последний шанс. Я понимаю, что он пришел в бешенство, но не понимаю, о каком шансе он говорит.

Голландия много лет подряд подпитывала в Путине чувство безнаказанности. В этом смысле она стояла в первых рядах: перед Германией, Австрией, Италией и Францией. Голландия живет торговлей и оказанием специализированных услуг. Сейчас, когда на волне возмущения она присоединится к клубу «русофобов», рынки на старом Востоке достанутся кому-то другому. Ведь ничто не свидетельствует о том, что 300 жертв как-то могут изменить политику Австрии или Франции. У Голландии нет выхода. Другие получили шанс, а у Путина развязаны руки.

Но почему я цепляюсь к голландцам, австрийцам и французам. Они, по крайней мере, продают одно в обмен на другое. Почему я сам только что написал «зеленые человечки»? Почему я не написал просто «российские войска», «российские солдаты», «армия Российской Федерации», «российские оккупационные силы»? Почему я все время слышу и повторяю слова «сепаратисты», «пророссийские формирования», «мятежники», «самопровозглашенные власти»? Только ли потому, что Путин дал нам такую возможность, убрав знаки различия с погон военных и опознавательные знаки с военной техники? В глубине души мы благодарны ему за то, что он показал нам путь, как обходить правду. Это снимает напряжение. А оно никому не нужно, ведь каждый из нас предпочитает жить спокойно, делать покупки и карьеру, ездить в отпуск, заниматься своими делами. Убивая неофициальным образом, российский президент подпитывает наше лицемерие. Благодаря этому мы можем спать относительно спокойно. Путин может делать все, что ему вздумается, а мы можем бездействовать.

Я не призываю премьера Туска (Donald Tusk), министра иностранных дел Сикорского (Radosław Sikorski) или председателя (оппозиционной партии Право и Справедливость (PiS), — прим.пер.) Качиньского (Jarosław Kaczyński) занять более радикальную позицию в отношении российской агрессии против Украины. Польша — большая страна, однако в военном, экономическом и политическом плане в масштабах данного конфликта мы очень малы. Мы способны много говорить, но не способны много сделать. А слова вместо действий — хуже, чем молчание. Они создают опасные для воюющих украинцев иллюзии. Тем более что, говоря по правде, мы не слишком хотим что-либо делать. Мы не лезем на рожон с помощью для Украины, даже с такой, какую можем себе позволить. Польские политики с удовольствием ездили на Майдан и делали там сладкие фотографии, но ни одна партия не предложила проекта о специальной (даже финансовой) помощи для борющихся за жизнь украинцев. СМИ шумят и возмущаются действиями россиян, однако не побуждают общественность или политиков к такой помощи. Наш любимый Евросоюз охотно подписал с украинцами соглашение об ассоциации, чтобы объявить о дипломатическом успехе и подразнить Путина, но продолжает спокойно смотреть, как «псы среди друзей душевных» съедают зайца (отсылка к басне И.Красицкого (Ignacy Krasicki) «Друзья», — прим.пер.). Европейская мечта заключается сейчас в том, чтобы Путин быстрее завершил свою трапезу, и можно было вернулся во времена нормального бизнеса, не притворяясь, будто существуют какие угрызения совести, и не придумывая абстрактных санкций, которые никому ничего не буду стоить. Я не завидую голландцам. Обломки «Боинга-777» перенесли их в политическом плане на полторы тысячи километров к востоку. Они столкнулись с Россией, как мы вольно или невольно сталкиваемся с ней уже много веков подряд, и оказались в очень польском положении. И теперь они обречены на сходное с нами одиночество. Голландцы давно страдали от того, что мало кто в мире отличает Holland от Poland. Но раньше, это лишь похоже звучало, а теперь начинает и похоже выглядеть.