Довольно говорить о России. Если кому-то нравятся балет или литература XIX века, тогда его одержимость Россией понятна. Возможно, кто-то испытывает необыкновенную любовь к снегу и холоду или страстно увлекается хоккеем и санным спортом. В таком случае это можно объяснить. Если кто-то торгует сырьем — природным газом, лесом или зерном — и таким образом зарабатывает себе на жизнь, тогда это вполне простительно.
Что касается тех из нас, кто работает в области национальной безопасности, к настоящему моменту действительно произошли некоторые изменения — такие как, к примеру, очередные успешные испытания гиперзвуковой ракеты «Кинжал», которая способна поражать корабли НАТО с расстояния до 800 километров. Однако эта система, вероятнее всего, носит оборонительный характер, и, в конце концов, оборонный бюджет России составляет всего 11% (или даже еще меньше) военного бюджета США. Разумеется, в этой цифре учитываются оборонные расходы только США, а не всего альянса НАТО — во втором случае асимметрия мощи НАТО и России оказалась бы гораздо более разительной.
Ни один из приведенных выше аргументов не может служить вразумительным объяснением того, почему все крупные американские издания неустанно, самозабвенно и — давайте будем честными — тошнотворно писали о России на протяжении как минимум двух последних лет. И пока конца этому не видно. К настоящему моменту большинство американцев, вероятнее всего, убеждены в том, что Россия — это страна хакеров, гомофобов, хулиганов, проституток и — если вдруг кто-то забыл — шпионов. За те три десятилетия, в течение которых я много раз ездил в Россию, я сам этого не видел. Неужели за последние несколько лет все эти новости в наших американских газетах сделали нас мудрее? Или же, может быть, стоило направить всю эту журналистскую энергию на анализ сложных нюансов тех национальных кризисов США, которые возникли в области здравоохранения, образования и инфраструктуры, не говоря уже о чрезвычайно болезненной, но при этом постоянно игнорируемой теме расовой несправедливости?
Вероятно, журналистов можно простить за то, что они довольно поверхностно рассматривают отношения между США и Россией — четко разделяя всех на «хороших парней» и «плохих парней» вместо того, чтобы здраво и объективно проанализировать национальные интересы обеих сторон и в результате найти массу точек соприкосновения. В большинстве своем те, кто пишет в американских СМИ о России, не имеют для этого никакой специальной подготовки (они не знают язык, историю и так далее) и не разбираются в тонкостях дипломатической сферы. Поэтому они никак не могут понять, что несколько украденных электронных писем представляют собой совершенно незначительную деталь по сравнению с соперничеством в области ядерных вооружений, которое будет стоить обеим странам триллионы долларов и может привести их к глобальному апокалипсису. Они никак не могут понять, что одна фабрика троллей — это всего лишь верхушка айсберга в гораздо более масштабной «информационной войне», которая продолжается уже более полувека, но что возникающая в результате этого бессмысленная болтовня не имеет никакого значения в сравнении с абсолютно реальными кризисами ядерного распространения, которые продолжают бушевать в Северо-Восточной Азии и в Персидском заливе. Эти репортеры и их редакторы по каким-то причинам не хотят понять, что прошлые финансовые связи нескольких представителей предвыборного штаба с Россией или попытки студентки из России наладить контакт с консервативными политическими группами — хотя все это является довольно любопытными подробностями, подкрепляющими созданные телевидением стереотипы, — на самом деле не имеют ни малейшего значения по сравнению с судьбой десятков тысяч несчастных сирийцев (не говоря уже о беженцах), которые до сих пор ждут по-настоящему устойчивого перемирия между великими и региональными державами. Можно назвать и другие не менее трагичные ситуации, такие как Афганистан и Йемен, урегулированию которых будет способствовать стратегическое сотрудничество между США и Россией.
Довольно говорить о Хельсинки. Хотя, возможно, все же стоит сказать пару слов. Я попытаюсь представить вам эту ситуацию в несколько ином ключе. Трамп сделал интересное и, вероятно, многозначительное заявление, когда до начала своей встречи с Путиным он сказал, что среди прочего он намеревается обсудить с ним Китай и «нашего общего друга президента Си». Мы не знаем, что именно Трамп хотел обсудить с Путиным касательно Китая. Эта тема не поднималась ни на одной из последующих пресс-конференций. Однако можно предположить, что, учитывая нынешний довольно интенсивный приступ синофобии, охвативший Белый дом (в таких вопросах, как торговля с Тайванем и отношения с Северной Кореей), Трамп мог попытаться оценить степень готовности Путина обсуждать общие тревоги, связанные со стремительным ростом Китая.
Эту мысль не стоит считать надуманной, поскольку среди россиян есть множество тех, кто всерьез обеспокоен стремительным ростом мощи этого восточного колосса. В конце концов, Поднебесная находится гораздо ближе к России, чем к Америке. Несколько месяцев назад российский обозреватель Александр Храмчихин, специализирующийся на вопросах национальной безопасности, написал получившую широкую огласку статью, в которой он решительно предостерег Кремль от попыток добиться расположения Китая. В этой статье говорится, что «слишком активное сотрудничество с Пекином создает Москве долгосрочные проблемы». Выступая с честными и беспристрастными комментариями о европейской безопасности, этот российский аналитик, очевидно, признает, что своими стратегическими действиями, направленными против Европы, Кремль уже перешел границу: «Если целью было запугать Запад, то это бессмысленно. Европа и так запугана нами почти до обморока… но она нам… ничем не угрожает». Однако Храмчихина не стоит считать «слабаком», поскольку он утверждает, что вмешательство России в сирийский конфликт было абсолютно необходимым, и идет еще дальше, заявляя, что Москве следует забыть о своих сентиментальных привязанностях и впредь относиться к Киеву как к настоящему врагу, покончив с «фарсом» Минского соглашения раз и навсегда. Тем не менее, его основная мысль (которая в Москве, несомненно, считается политически некорректной) вполне может найти отклик среди американских консерваторов, поскольку он утверждает, что «Китай для нас — главная внешняя угроза».
Храмчихин признает, что Китай жаждет завладеть российскими ресурсами и территориями. Он утверждает, что предполагаемое партнерство между Москвой и Пекином не принесло никакой выгоды Москве, а «вреда все больше и больше. Во-первых, из-за крайне неравноправного (в пользу Пекина, разумеется) характера двусторонних отношений». Он рассматривает прокитайский уклон в кремлевской политике как своего рода смирительную рубашку, которая будет препятствовать налаживанию отношений с другими странами Азии, включая Японию и Индию, а также со странами АСЕАН. Стремясь к более тесному сотрудничеству с Китаем, по словам Храмчихина, Россия «роет себе могилу». Более того, он в целом выступает против того, чтобы Кремль делал дихотомический выбор между Западом и Китаем, опасаясь, что такой выбор может предполагать капитуляцию перед одним или другим. В конечном счете он, по всей видимости, полагает, что Россия должна сконцентрироваться на обороне «по всем азимутам», утверждая, что программы по созданию новых ракет «Кинжал» и «Сармат» — хорошее начало этого масштабного и, несомненно, дорогостоящего проекта. Многие американские стратеги, возможно, будут рады тому, что российские аналитики говорят о «китайской угрозе» и намекают на то, что в рамках некоего антикитайского альянса Запад является вполне логичным партнером России. Со своей стороны, я хотел бы решительно предостеречь от соблазнов «движения в обратную сторону в духе Киссинджера» — если вы, конечно, имеете представление о политике США в 1970-е годы. Во-первых, Храмчихину, возможно, не хватает объективной перспективы. Стоит отметить, что он не приводит никаких конкретных подтверждающих фактов, говоря о китайском ревизионизме в отношении российских территорий или о нечестной игре китайцев в сфере торговли, когда речь заходит о российских ресурсах. Напротив, стоит поинтересоваться, как сегодня могла бы выглядеть российская экономика без торговли и инвестиций китайцев. К примеру, многие источники говорили мне о том, что объем китайских инвестиций в России существенно преуменьшается. Сейчас существует множество признаков масштабного стратегического взаимодействия между Пекином и Москвой. Во-вторых, точку зрения Храмчихина мало кто разделяет, и он находится в меньшинстве, поскольку большинство российской внешнеполитической элиты признает необходимость сближения с Пекином. Гораздо более просвещенной позицией США могла бы стать такая позиция, в рамках которой мы признали бы, что тесное и продолжающееся сотрудничество Китая и России не вредит интересам США и что Америку с большей вероятностью будут рассматривать как партнера, если она прекратит натравливать одного азиатского гиганта на другого — очередная вариация старой британской колониальной тактики «разделяй и властвуй».
Вернемся к теме кризиса в российско-американских отношениях. Практически все считают саммит в Хельсинки фарсом или даже хуже, но они ошибаются. Напротив, решение президента США провести этот саммит на самом деле было очень смелым — таким решением, которое способствует реализации гораздо более масштабной цели установления мира на планете. Главным недостатком этого саммита стало то, что он оказался очень коротким. Разве можно ожидать, что президентам удастся прийти к соглашению по таким вопросам, как контроль над ядерными вооружениями, распространение ядерного оружия, региональные кризисы, борьба с терроризмом и коммерческие связи, всего за несколько часов? Такие важные саммиты должны проводиться в течение нескольких дней, а не часов (разумеется, то же самое можно сказать и о саммитах США и Китая), и в ходе них предметному обсуждению важных тем следует уделять гораздо больше внимания, нежели тому цирку, который устраивают СМИ. По всей видимости, американские журналисты очень хотят, чтобы американские президенты проводили больше времени с «друзьями» и меньше времени с противниками. Однако такой подход игнорирует одну очевидную истину, заключающуюся в том, что странам с более или менее одинаковым мировоззрением и позициями практически нечего обсуждать. Другими словами, американским президентам необходимо проводить больше времени с противниками и враждебными режимами, чтобы достичь прогресса в ключевых вопросах. Это и есть «искусство заключать сделки», однако до сих пор остается неясным, сможет ли эта администрация справиться с этой задачей — есть масса сомнений в том, что они уделяют достаточно внимания деталям и обладают достаточной организационной компетенцией. Что касается президента Трампа, то он, возможно, хочет, чтобы его советники реже выступали против его программы и сконцентрировались на достижении конкретных результатов для американского народа, будь то соглашения о контроле над вооружениями или реалистичные предложения по урегулированию региональных кризисов.
Трампу устроили настоящий разнос за то, что он посмел заявить, что некоторые политические решения США касательно России оказались ошибочными, а также за то, что он посмел публично усомниться в правильности оценок различных американских разведывательных агентств. Между тем, американские специалисты по вопросам национальной безопасности регулярно говорили о том, что расширение НАТО стало огромной ошибкой. Разве Джордж Кеннан (George Kennan), один из величайших американских дипломатов и мыслителей, стал «предателем», высказав предположение о том, что расширение НАТО может обернуться резко отрицательной реакцией националистически настроенной России? Разумеется, нет. В этом смысле Кеннан оказался провидцем, и трамповская трактовка этой мысли тоже была верной. Что касается разведывательных сообществ, один обозреватель, прежде работавший в американском правительстве и хорошо разбирающийся в практиках американской разведки, в политике России и американской дипломатии в целом, подвергает серьезным сомнениям то, что нам представили в качестве выводов американского разведывательного сообщества касательно предполагаемого вмешательства России в президентские выборы 2016 года. Если бывший дипломат Джеймс Мэтлок (James Matlock) испытывает серьезные сомнения, такие же сомнения может испытывать и американский президент. Действительно, те, кто хотя бы немного знаком с довольно неоднозначными достижениями американских разведывательных агентств за последние несколько десятилетий, должны искренне надеяться на то, что президент встретит выводы разведывательного сообщества с откровенным скептицизмом. Более того, если говорить о правовой стороне, то Дэниэл Маккарти (Daniel McCarthy) совершенно справедливо отмечает: «Если Трамп решит, что Россия не будет нашим врагом, у разведывательного сообщества нет права оспаривать его решение. Делать это — значит совершать государственный переворот».
Несмотря на все те ксенофобские и воинственные выдумки, которые сегодня выдаются за анализ ситуации, американский президент вряд ли является единственным, кто хочет наладить отношения с Москвой, чтобы защитить национальные интересы США и глобальную безопасность в целом.
Лайл Голдстайн — профессор в Институте исследований китайского военно-морского флота (China Maritime Studies Institute) Военно-морского колледжа США в Ньюпорте, Род-Айленд. Помимо китайского он также владеет русским языком и является сотрудником нового Института исследований российского военно-морского флота (Russia Maritime Studies Institute) Военно-морского колледжа США.