ГЁТЕБОРГ — Петарды, пожарная тревога, вандализм и катастрофически скверные результаты в учебе были делом обычным. И директора двух шведских школ, расположенных в предместьях, придумали свою шоковую терапию.
«Как дела?» — ректор Монзер эль-Сабини в течение дня приходится пожимать много рук.
Взрослый помогает мальчику, направляющемуся в школьную столовую, мальчик отвечает на вопрос не сразу. Когда он приехал из Сомали, он сидел в инвалидном кресле. Никто не думал, что он сможет ходить. Сейчас у него шины, он может стоять на двух ногах.
Мы находимся в Бергшёскулан (Bergsjöskolan) в Гётеборге. Школа тоже борется, чтобы встать на ноги. Пару лет тому назад органами образования был опубликован доклад об ужасном состоянии в школе, и у нее, на самом деле, не осталось выбора: либо закрытие, либо перемены.
«Тогда нормальным было что-то экстремальное. Мы были на самом дне», — рассказывает эль-Сабини.
Школа и иммиграция — два из трех важнейших моментов для шведов накануне выборов 9 сентября, по данным опроса, проведенного Sifo. В некоторых шведских школах, таких, как Бергшёскулан, это две стороны одной медали. Более 99% учеников по происхождению иммигранты.
ФАКТЫ: ВЫБОРЫ В ШВЕЦИИ
В воскресенье, 9 сентября, в Швеции состоятся выборы.
Сегодня во главе правительства премьер-министр от Социал-демократической партии Стефан Лёвен. В правительство входят министры от Социал-демократической партии и Партии зеленых.
Вопрос о том, кто сможет сформировать правительство после выборов, если результаты их будут такими, как предсказывают опросы общественного мнения, остается открытым.
Ни у кого из двух традиционных блоков (красно-зеленого и синего/консервативного) нет большинства.
Ни один из блоков не хочет сотрудничать с критически относящимися к иммиграции «Шведскими демократами», по данным нескольких опросов эта партия является второй по численности в стране.
ФАКТЫ: ЧТО ТАКОЕ СЕГРЕГАЦИЯ?
Большая норвежская энциклопедия определяет сегрегацию как отделение каких-то групп людей от остальных в одном и том же обществе. Она является противоположностью интеграции.
В политических дебатах в Норвегии и Швеции слово используется применительно к ситуации, когда определенные группы, испытывающие социально-экономические проблемы, или этнические группы живут в определенных районах.
Шведская система образования определяет школьную сегрегацию как ситуацию, когда учащиеся с похожими социально-экономическими проблемами, являющиеся иммигрантами по происхождению, учатся в одних и тех же школах.
Различия увеличиваются
Органы школьного образования в Швеции сами обозначили сегрегацию как одну из своих самых больших проблем. Анализ периода 1998-2016 гг. показал, что происхождение учащихся имеет большее, чем раньше, значение для того, какие оценки дети получают, и что лучше ходить в школы более смешанные.
Бергшёскулан находится прямо у площади Рюмдторгет (Rymdtorget). Площадь окружена бетонными зданиями и невысокими многоэтажками, построенными в рамках «миллионной программы» в 1960-1970 годы, чтобы положить конец жилищному кризису. Сейчас они пользуются дурной славой из-за конфликтов и торговли наркотиками. После того, как местные банды чуть не убили охранника, охранникам самим понадобилась защита полиции, по словам директора эль-Сабини.
Несколько лет тому назад в школе царил хаос. Взрывались петарды. Несколько раз в день могла включаться пожарная тревога. Учителя тратили время на написание заявлений в полицию и просьб. Над гомосексуалистами издевались. Ученикам было плевать на учителей. Менее чем одному из пяти школьников удавалось получить оценки по всем предметам.
Сейчас мы идем по коридорам, но не видим ничего подобного. Многие ученики подходят к директору, чтобы о чем-то спросить: один спрашивает, можно ли ему перейти в другой класс, другой спрашивает, когда будут готовы списки по классам. Дверь в кабинет ректора открыта.
«Раньше в коридорах было много учеников. Они бегали, болтали, шумели. Выкраивать время на само преподавание было сложно. Мы практически выполняли функции полицейских», — говорит Монзер эль-Сабини.
«Интеграция не удалась»
Директор говорит, что шведский — родной язык для пятерых из 450 учеников. Многие ученики живут в стесненных условиях в двухкомнатных квартирах, а семьи у них большие. В школе были ученики, чьи братья или сестры уехали воевать наемниками в ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ, — прим. ред.). Один бывший ученик был убит.
«Мы — отражение общества и всех конфликтов, которые только существуют в мире», — вздыхает директор.
В 2015 и 2016 годах, когда приток беженцев был особенно велик, только одна эта школа приняла 160 одиноких малолетних просителей убежища, ей пришлось задействовать зал для занятий трудом, чтобы места хватило всем.
«Мы никак не можем повлиять на то, где живут наши ученики и какое образование у их родителей. Но мы делаем все для того, чтобы влиять на них, когда они в школе», — говорит он.
Директор считает, что интеграция политикам не удалась. Иммигранты, имеющие потенциал, переезжают из Бергшёен сразу же, как только им предоставляется такая возможность. Другие остаются. И свобода выбора школы этому способствует, считает он.
Единственные этнические шведы, которые дети видят там, где живут, это госслужащие на работе.
«В дневное время они встречают шведских учителей и работников социальных служб. Домой дети уходят около 16.00. Тогда в Бергшёен приезжает полиция и охранники», — рассказывает директор.
Так они работают
Он вырос в лагере для беженцев в Ливане и в 26 лет прибыл в Швецию, будучи палестинцем без гражданства. И. можно сказать, что у него были лучшие предпосылки, чем у его учеников, которые приехали из-за войн и конфликтов.
Омар (15 лет) и Мохаммед (15 лет) говорят, что еще несколько лет тому назад в школе был полный хаос, они считают, что большая часть заслуг в том, что сейчас в школе совершенно иная атмосфера, принадлежит директору.
«В коридорах больше учителей. Они ходят по всей школе. И мы стали к ним лучше относиться», — рассказывают они.
15-летняя Рагхад приехала из Сирии два года тому назад, она уже хорошо говорит по-шведски. О школе отзывается только хорошо. На ней бейсболка, свитер и спортивные штаны, а рядом с ней девочки, одетые в длинные платья и хиджабы. Иногда подвижную стену в гимнастическом зале опускают, чтобы у мальчиком был свой урок физкультуры, а у девочек — свой.
Ученики, с которыми мы беседуем, все исключительно амбициозны, хотят быть врачами, инженерами или юристами.
Все это — благодаря тому, что в школе стало спокойнее.
Директор говорит, что очень важно создать атмосферу доверия. Были проведены опросы среди учеников, чтобы выяснить, что они хотят, удалось оборудовать фонтанчик с питьевой водой и комнаты, где они могли бы проводить свободное время. Коридор, по которому мы идем, и желтую скамейку по центру, красили в каникулы сами ученики — за небольшую плату. Школа открыта по вечерам, она предлагает ученикам помощь с домашними заданиями.
А ученикам, которые недостаточно хорошо знают шведский, приходится демонстрировать свои познания в математике или общественных науках на своем родном языке.
«Мы не можем нажать на кнопку «стоп» и ждать, когда они овладеют шведским. Мы можем определить, как они успевают по математике, и на арабском», — говорят директор и его заместитель Сесилия Вассениус Рапп.
Когда ученики приходят в школу по утрам, учителя встречают их у входа и здороваются с ними.
«Это кажется очень простым, но на самом деле это делает нас всех увереннее. Мы встречаем учеников и можем им помочь, а когда возникают проблемы, мы можем быть посредниками в их решении», — говорит директор.
Ему не очень нравится выражение «порядок и послушание», он считает, что школа в слишком большой степени превратилась в контролирующий орган.
«Мы хотели создать гостеприимную и сердечную атмосферу. Сейчас у нас тоже есть контроль, но он более заботливый», — говорит эль-Сабини.
Не хватает оценок
Но хотя в школе стало гораздо спокойнее, случаев вандализма нет, результаты у нее не особенно хорошие. Три года назад лишь 19% учащихся получали оценки по всем предметам в выпускном классе. Сейчас эта цифра возросла до 33%. Это — значительное улучшение, но, тем не менее, ситуация существенно хуже, чем в средней шведской школе.
Недалеко от Бергшёен, в районе Бископсгорден (Biskopsgården), мы встречаем еще одного директора школы. Проблемы у него во многом те же, но подход к ним немного отличается.
Хамид Закар показывает на ресторан на другой стороне площади Ворведерторгет (Vårvädertorget). В ресторане в 2015 году произошло то, что назвали «бойней», там были убиты два человека, и восемь ранены.
Сейчас Хамид Зафар — директор школы Шюмильсскулан, в которой учился и сам. Он оказался в этом районе в пять лет, он — беженец из Афганистана. Тогда здесь тоже было много иммигрантов, но в классах было также и довольно много шведов. Сейчас у 99% родной язык — не шведский.
Недавно он побывал в одной из школ в Осло, где норвежский для более чем 90% учеников — не родной.
Возросшие различия в шведской школе он объясняет тремя причинами: свободным выбором школы, тем, что школы теперь находятся в ведении коммун и сегрегацией «по месту жительства».
«Сегодня многие говорят о том, что Швеция — мультикультурное общество. Но здесь, в Бископсгорден, общество большинства отсутствует», — говорит Зафар.
Он считает, что многие из тех, кто наиболее либерально настроен к высокому уровню иммиграции, живут в районах, где иммигрантов нет, называет это «лицемерием».
Зафар внимательно следит за политическими дебатами накануне выборов. В дебатах большое место занимают вопросы иммиграции и интеграции. И, судя по всему, «Шведские демократы» станут второй по величине партией.
«Боязнь того, что «Шведские демократы добьются успеха на выборах, похоже, для многих партий важнее, чем решение проблем, которые есть здесь у нас, в предместьях», — говорит директор.
Шоковая терапия
Ситуация в школе Шюмильсскулан еще несколько лет тому назад была настолько плохой, что на нее наложили штраф. Царил полнейший хаос. В результате последовала болезненная шоковая терапия. Но только трети учеников удалось получить оценки по предметам, которые нужны, чтобы попытаться продолжить образование в школе старшей степени. Сейчас же это получается у шести учеников из десяти.
«Мы ввели общие правила поведения, уроки стали начинаться в строго определенное время. Когда начинается день, все здороваются с учителем за руку»,- говорит Зафар, который подчеркивает, что результаты появились благодаря стараниям всего руководства школы.
Еще школа ввела запрет на мобильные телефоны. Нарушение правил влечет за собой последствия. Ученикам, которые не возвращают в библиотеку книги или портят что-то в школе, выставляют счет, который направляется к ним домой. Ректор не пойдет на уступки, например, в вопросе об обучении плаванию всех, и он ожидает от учеников многое.
— Это может показаться само собой разумеющимся. Но мы не можем идти на уступки в том, что касается требований в области образования. Это расизм малых ожиданий. И детям оказывается медвежья услуга.
— Похоже, вы обращаете внимание на другие вещи, чем школа Бергшёен. Там считают, что контроля может стать слишком много.
— У нас действует наш рецепт. Каждый директор должен посмотреть на то, что нужно его школе. Я не считаю, что наши методы будут работать во всех школах в предместьях. У нас просто нож был приставлен к горлу, нам пришлось осуществить перемены, на которые какой-нибудь консультант потратил бы пять-шесть лет, — говорит Зафар.
35-летний директор считает, что, когда он приехал в Швецию, школа была лучше. Учителя пользовались бОльшим авторитетом. Он считает, что происшедшие изменения предполагают, что учитель больше должен быть наставником, чем человеком, который передает знания.
«И это еще более отрицательно сказывается на учениках в предместьях. Философия такого типа, возможно, хороша для детей из семей, где у родителей университетское образование, где детям могут помочь дома», — говорит он.