«Фигаро»: Сегодня африканский континент переживает демографический взрыв, а Европа стареет. Почему бы просто не принять иммиграцию?
Рено Жирар: У европейских стран определенно нет достаточных экономических, социальных и политических средств, чтобы принять несчастных со всего мира.
Возьмем Францию. Если рассмотреть занятость, мы увидим, что при сложении всех категорий безработными числятся 6 255 800 человек. Экономика с неполной занятостью населения не может принять миллионы мигрантов. Не стоит забывать, что целью волн иммиграции 1950-1960-х годов была Франция с активно растущей экономикой и отсутствующей безработицей. Сегодня этого нет.
Как бы то ни было, в первую очередь массовая иммиграция создает проблемы в сфере идентичности и культуры. Человек — не просто экономическая сущность без корней и истории, а, прежде всего, культурное создание. Европейскую культуру (дочь Античности, христианско-иудейской культуры и Просвещения) может захлестнуть волна людей, чей образ жизни несовместим с европейским и чье массовое присутствие на нашей земле может породить лишь напряженность. Массовая иммиграция подрывает единство и солидарность западных обществ. Она ведет к раздроблению некогда единого общества на множество безразличных или даже враждебных по отношению друг к другу общин. Некоторые представители меньшинств (по счастью, не все!) отказываются от интеграции и погрязают в преступности. Их ненависть к нашей стране может привести только к терроризму.
- У этого миграционного кризиса могут быть серьезные политические последствия?
— Кризис идентичности может перерасти в политический кризис. С одной стороны, по всей Европе наблюдается тревожный подъем радикальных движений: это касается Германии, Франции, Италии, Греции… Это политическое явление является прямым следствием иммиграции. В 1970-х годах Национальный фронт был малозаметной группой тех, кто ностальгировали по французскому Алжиру. Его электоральный подъем с начала 1980-х годов объясняется массовой иммиграцией и связанными с ней опасениями. Не могу не отметить парадоксальность взглядов благонамеренных граждан, которые критикуют экстремистские партии и поддерживают иммиграцию. Это нелогично. Дело в том, что именно иммиграция подпитывает эти партии и может однажды привести их к власти.
С другой стороны, миграционный кризис может разрушить Европейский союз. 73% европейцев считают, что ЕС не защищает их. Иммиграция способствует повсюду подъему популизма. В Великобритании поддержка Брексита во многом объясняется непринятием миграции. Страны Центральной Европы отвергают требования Берлина принять иммигрантов на своей территории. Италия тоже не собирается с этим мириться, поскольку с 2013 года на ее побережье высадились 70 000 нелегалов.
Щедрость не может быть беспредельной. Новый министр внутренних дел Италии заявил, что европейские институты ставят на кон свое существование в миграционном вопросе. Учитывая, что это послание идет из страны-основательницы свободного рынка, его следует принять всерьез.
- Но что конкретно можно сделать для решения миграционной проблемы?
— Нам нужно кардинально сократить иммиграцию. Для достижения этой цели необходимо восстановить пограничный контроль, приостановить процесс воссоединения семьи, жестко бороться с нелегальной иммиграцией, вернуть ответственность за преступления. Любой иностранец, который совершает насильственные действия или преступление, должен быть незамедлительно выдворен.
Что касается нелегальной иммиграции, нужно нагнать страха на контрабандистов: разрушить их сети, вести против них самую настоящую войну и принимать в их отношении суровые меры наказания после захвата. Нужно показать мигрантам бессмысленность такого поступка, систематически отказывая им в разрешении на проживание и социальной помощи. Это позволит нам положить конец призыву в Европу. Следует распространить эту информацию и у них на родине, чтобы отбить желание.
По традициям голлизма, все это должно сопровождаться гуманистической, солидарной и активной политикой помощи в развитии бедным странам с тем, чтобы обеспечить рост экономики, защиту окружающей среды, формирование рабочих мест и сокращение неравенства. Все это будет противодействовать стремлению уехать.
Кроме того, нам необходимо покончить с неоколониальными авантюрами в блежневосточных странах. Без катастрофической войны в Ираке в 2003 году не было бы ни «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация, прим.ред.), ни орд сирийских и иракских мигрантов летом 2015 года. Что касается Ливии, Каддафи, может, и не вызывал особой симпатии, но он оказывал нам услугу, создавая барьер для иммиграции.
- Если конкретнее, каковы приоритеты в противодействии притоку африканских мигрантов, которые пересекают Средиземное море со стороны Ливии?
— Новые приоритеты ясны: восстановление ливийского государства и помощь его вооруженным силам в борьбе с контрабандистами и обеспечении безопасности южных границ страны, а также развертывание в территориальных водах Ливии в сотрудничестве с национальным флотом европейских наблюдательных судов, которые могут доставить обратно потерпевшие крушение суда и перегруженные людьми шлюпки. На побережье Ливии были установлены профинансированные Европейским союзом радары. Они были разрушены в результате франко-британских ударов по режиму Каддафи во время войны 2011 года. Разумеется, необходимо продолжать военное, полицейское и гуманитарное сотрудничество с другими государствами Северной Африки.
Что касается черной Африки, следует расширить экономическую помощь Европейского союза и поставить условия для ее предоставления. Прежде всего, необходимо убедиться, что эта помощь используется на благо населения, а не расхищается коррумпированными властями и правительствами. Далее, нужно обусловить помощь введением эффективного планирования семьи. 60 лет технического сотрудничества Европы с Африкой не смогли привить ей элементарную концепцию планирования семьи.
«Если мы не сократим размер наших семей, наша страна продолжит страдать от бедности, поскольку доступных ресурсов не хватит для обеспечения наших потребностей», — говорил бывший президент Нигерии Джонатан Гудлак. Именно эта страна огромных природных богатств, которые неэффективно используются и распределяются с провозглашения независимости в 1960 году, дает нам сегодня наибольшее число молодых нелегалов, пытающихся всеми правдами и неправдами добраться до северного побережья Средиземного моря. В 1960 году в население Нигерии составляло 34 миллиона человек, а сегодня подошло к отметке в 200 миллионов. Наконец, следует направить помощь на развитие конкретных сельскохозяйственных и энергетических проектов, которые способны прокормить и удержать на родине африканские семьи. Цель помощи должна заключаться не в индустриализации Африки (это только усилило бы дисбаланс и дало толчок иммиграции), а в развитии локальных проектов с уважением к традиционным обществам (микрокредиты, экологическое и доступное сельское хозяйство…).
- Вы называете массовую иммиграцию проигрышным для всех сценарием. Не могли бы вы объяснить нам эту концепцию?
— Это игра, в которой проигрывают все участники. Контрабанда людей, которую сегодня опирается африканская иммиграция, губительна как Африки, так и для Европы.
Как я уже говорил, Европа проигрывает в сфере экономики, культуры, безопасности и идентичности.
Африка проигрывает, потому что теряет жизненные силы. Эмиграция лишает ее умной, предприимчивой и находчивой молодежи. Дело в том, что необходимые для поездки 3 000 евро являются там значительной суммой. В странах черного континента этой целый начальный капитал для собственного бизнеса. Этого хватит, чтобы прорыть в деревне колодец или установить солнечные батареи. Зачастую в эмиграцию отправляются не самые бедные, а представители среднего класса. В переживающих переходный период странах вроде Нигера этот процесс вовлекает стремящихся сколотить состояние молодых людей, отдаляя их от скотоводства, сельского хозяйства и ремесленничества. Нельзя, чтобы африканские деревни жили ожиданием денег, которые присылают или пришлют мигранты по прибытии в Европу. Им нужно искать пути для собственного развития. Очень важно, чтобы финансовая помощь Европейского союза Сахелю и Центральной Африке была направлена на борьбу с экономикой контрабанды, а также сельскохозяйственные и энергетические проекты, которые могут закрепить население на землях их предков.
Наконец, в проигрыше и сами мигранты. Они тратят деньги, но в конце их ждут только разбитые мечты. Они ожидают рая, но оказываются потерянными, попадают в тяжелое положение.
Выигрывают только контрабандисты.
- Именно так, контрабандисты — один из главных факторов нелегальной иммиграции…
— Контрабандой занимаются бессовестные мафиозные банды, которые сулят мигрантам золотые горы, но затем подвергают их страшным испытаниям (мошенничество, рэкет, насилие, изнасилование… в некоторых случаях их бросают на произвол судьбы посреди моря).
У них есть проверенный метод. Они набивают людьми надувные шлюпки, довозят их до международных вод в 12 морских милях от ливийского побережья, а затем отправляют сигнал SOS или звонят в итальянский спасательный центр с сообщением о кораблекрушении. Затем они возвращаются к себе, бросив несчастных пассажиров, у которых зачастую нет ни воды, ни еды. Остальная часть путешествия ничего не стоит контрабандистам, поскольку ее берут на себя корабли европейских флотов или НКО. Почему те просто не отвозят этих людей в ближайший ливийский порт? Они считают, что это стало бы выдворением и, следовательно, нарушением международного гуманитарного права. Контрабандисты прекрасно это понимают и ловко пользуются старым чувством христианской благотворительности богатой, организованной и социально ориентированной Европы.
- Что вы думаете об НКО?
— Некоторые НКО, сами того не желая, участвуют в колоссальной контрабанде, которая давно уже обошла по обороту наркоторговлю.
НКО искажают право на убежище. Для нелегала лучший способ обосноваться в Европе — представить себя политическим беженцем и заявить о своем праве на убежище. Оно было сформировано французами в 1789 году для поддержки иностранцев, которых преследовали в их странах за поддержку идеалов Французской революции. Право на убежище может касаться лишь отдельных людей, а не групп. Оно применимо исключительно к тем, кто занимают активную политическую позицию и становятся из-за нее целью угнетения. То есть не касается тех, кто бегут от нищеты или даже войны. Мы же сейчас наблюдаем массовое искажение права на убежище, поскольку подавляющее большинство беженцев являются экономическими мигрантами. Мигрант знает, что если вступил на территорию Европы, то сможет оставаться там сколько угодно, поскольку случаи выдворения в Африку, по статистике, довольно редки.
Чтобы понять проблему НКО, стоит вспомнить о черте, которую проводил немецкий социолог Макс Вебер (Max Weber) между этикой убеждения и этикой ответственности. Те, кто руководствуются этикой убеждения, уверены в себе и действуют как по доктрине. Они следуют принципам, не задумываясь о последствиях своих действий. Этика ответственности в свою очередь опирается на реализм, прагматизм и готовность принять последствия поступков.
Сегодня НКО, которые помогают мигрантам, руководствуются этикой убеждения. Они высаживают мигрантов на побережье Италии и нарциссически любуются собой в роли спасителей. Только вот они не занимаются тем, что происходит дальше, не задаются вопросом о том, что станет с мигрантами и какими будут политические и культурные последствия миграции для Европы. Чтобы избавиться от этой легкомысленности, членам НКО стоило разместить мигрантов у себя, заняться их образованием и трудоустройством. В таком случае их позиция, наверное, выглядела бы иначе.
Разумеется, сострадание и доброжелательность — важные чувства. Нельзя бросать людей на смерть в море, когда мимо них проплывает корабль. Их нужно спасти. Тем не менее затем их следует высадить на ливийское побережье, откуда они и отправились в плавание. Дело в том, что их присутствие в Европе в любом случае нелегально.
- Почему вы называете европейскую миграционную политику отрицанием демократии?
— Неконтролируемое прибытие массы мигрантов, которые плохо сочетаются с европейской культурой, очень сильно выводит из равновесия государства ЕС, как мы видели на примере британского референдума и итальянских парламентских выборов. В 1950-1960-х годах европейские народы проголосовали за независимость бывших колоний. В то же время им никто не задавал таким демократическим путем вопрос об иммиграции, которая является для них самым значимым социальным явлением с окончания Второй мировой войны.
Во Франции самое значимое решение за последние полвека тоже касается иммиграции: речь идет о воссоединении семьи. Оно изменило облик французского общества. Поразительно, что такое важное решение было принято без малейшего демократического обсуждения. Все опирается на простой декрет от апреля 1976 года за подписью премьера Жака Ширака и Поля Дижу (Paul Dijoud). Этот вопрос не обсуждался, не выносился на референдум, не был частью рассматриваемого парламентариями законопроекта или даже постановлением совета министров. Нет, это был просто декрет премьера, который обычно касается малозначимых повседневных вопросов. Принятие этой меры немедленно повлекло за собой сильнейший приток молодых людей из наших бывших североафриканских колоний.
В 1962 году французы заявили на организованном генералом де Голлем (он не хотел допустить исламизма во Франции) референдуме о готовности отделиться от алжирских департаментов, где восемью годами ранее возникло арабское восстание под исламским флагом. 56 лет спустя они видят тревожные заголовки газет: «450 исламистов освободят из тюрем». Они видят, что им во Франции навязали общество мультикультурализма, хотя они сами не принимали такого решения. Французов никто не спрашивал их мнения о массовой иммиграции, мультикультурализме и объединении семьи.
Точно также Ангела Меркель (при этом в 2010 году она признала провал мультикультурализма в Германии) не посчитала нужным спросить народ, когда заявила, что страна примет 800 000 мигрантов. При этом речь тут идет о совершенно фундаментальных вещах, которые затрагивают повседневную жизнь граждан и идентичность страны.
Разве демократия не в том, чтобы спрашивать у населения его мнение по самым важным вещам? Разве демократия не дает народам возможность свободно решать свою судьбу? Да, можно говорить, что смешение культур обогащает современные общества. Как бы то ни было, в эффективной демократии людей нужно хотя бы спросить о масштабах мультикультурализма, с которым им придется иметь дело в долгосрочной перспективе.