Долгие поездки с маленькими детьми зачастую нелегки, по крайней мере на Западе.
Обратный путь с Байкала в Иркутск на автобусе: восемь часов в пути, за окном проносятся луга и березовые рощи, до первой остановки, чтобы сходить в туалет, еще четыре часа. А за нами сидит мама с четырьмя детьми. В немецком автобусе уже через четыре минуты начались бы проблемы. Но на обратном пути с Байкала ничего такого не происходит. За восемь часов в пути дети, которым, вероятно, от трех до девяти лет, не проронили ни слова. Ни «хочу писать», ни «когда мы уже приедем?», ни драк между собой. Мне в голову всерьез приходит мысль, не дали ли им успокоительное.
Я и раньше часто это замечала. В России и в Южной Америке дети молчат в общественном транспорте. Я вспоминаю молодую женщину в тропическом лесу в Суринаме, которая три часа плыла на каноэ с младенцем. Он ни разу не закричал. Как они это делают? То есть, родители, а не дети. Вероятно, это останется для меня загадкой.
По крайней мере, одно объяснение мы получили в столице Монголии Улан-Баторе в беседе с молодым мужчиной по имени Майк. Конечно, это не его настоящее имя. Как и многие молодые монголы, которые побывали за границей, он взял себе английское имя, ведь многие европейцы не могут или не хотят выговаривать монгольские имена. А он — человек вежливый.
Майк, сын монгольского врача, вырос в России, он очень ответственный, зрелый, и его не удивляет рассказанная мною история. «Это хорошее воспитание», — говорит он, рубя ладонью воздух. Видимо, он считает, что это комплимент. «В Монголии родители тоже строгие».
Я уже давно замечала, насколько удивительно прилежны здесь дети, и как хорошо они себя ведут. Неэгоцентричны, вежливы, альтруистичны и уважительны. И от этого мне становится неловко.
«Хорошее русское воспитание», которое я встречаю практически везде за пределами изнеженного Запада, остается загадкой —очаровательной, но порой и мрачной. Одна голландка, которую я встретил в Суринаме, жаловалась на то, что ее детей в школе регулярно бьют учителя. И что сейчас ее дети (которые раньше ходили в Нидерландах в школу по системе Монтессори, то есть, вероятно, столкнулись с культурным шоком) боятся идти в школу.
Дети в моей старой школе в Коста-Рике выстраивались на линейке, будто военные, и там, как и в других местах, никогда не было речи о креативности, только о послушном получении знаний. Где есть свет, там есть и тень. Можно ли научить детей без побоев не кричать в общественном транспорте, этот вопрос я передаю на изучение исследователям.