Самая большая проблема в том, что кремлевские лидеры не извлекают уроков ни из прошлого, ни из настоящего. Пекин не ввязывается в военные авантюры, зато активно расширяет сферу своих экономических интересов на все континенты.
В то время как Соединенные Штаты продолжают быть ведущей мировой экономической, политической и военной державой, а Китай с каждым разом все увереннее занимает второе место в этом списке, Россия утрачивает свои позиции из-за целого ряда внешнеполитических шагов.
Самым недавним подтверждением вышесказанного являются события в Судане, где в результате военного переворота был свергнут диктатор Омар аль-Башир (Omar al-Bashir). Кремль сделал ставку на оказание политической и военной поддержки прогнившему режиму, и теперь его экономические и военные интересы в этой стране оказались под угрозой. Все помнят, с какими почестями Владимир Путин принимал у себя в сочинской резиденции Омара аль-Башира, хотя к тому времени Международный суд уже выдал ордер на арест суданского лидера ввиду совершенных им преступлений против человечности. И что теперь? Кто будет платить за оружие, которое Москва поставляла диктатуре? Готовы ли новые власти гарантировать русским их экономические интересы и станут ли мириться с присутствием наемников «группы Вагнера» в их стране?
Китайцы тоже преследуют свои экономические интересы — и не только в Судане, но и по всей Африке, однако они защищают их настолько искусно, что им всегда удается выйти сухими из воды. Им даже в голову не приходит посылать военных на другой конец планеты.
То же самое можно сказать о Сирии, Венесуэле и Ливии. В разных конфликтных ситуациях Кремль ведет себя одинаково, делая рискованные ставки. Это правда, что российское вмешательство в Сирии помогло Башару Асаду (Bashar Assad) удержаться у власти, но что от этого выиграет Россия? Стратегическую базу на Ближнем Востоке, которая начинает обходиться ей чрезвычайно дорого с экономической точки зрения.
Хотя мы слышим от Сергея Лаврова и других российских дипломатов заявления, что они поддерживают позицию ООН по признанию ливийского правительства в Триполи и выступают за диалог между сторонами в конфликте, хорошо известно, что в то же время Москва помогает лидеру повстанцев Халифе Хафтару (Khalifa Haftar) оружием и военным контингентом.
Наемники из «группы Вагнера» также участвуют в этом конфликте, сражаясь на стороне войск Хафтара. Кремль опровергает факт присутствия российских военных, но ни для кого не секрет, кто руководит этой организацией (Евгений Пригожин, известный как повар Путина), и что одна из ее целей заключается среди прочего в том, чтобы обеспечивать прикрытие официальному российскому присутствию.
Гражданская война в Ливии еще далека от своего завершения, и трудно поверить, что России удастся получить от этой авантюры какие-то экономические дивиденды.
Та же ситуация повторяется в Венесуэле, в тысячах километров от российской территории. Кремль делает ставку на диктатора, которого ненавидит подавляющее большинство населения, предлагает ему военную поддержку, но в состоянии ли он нормализовать экономическую ситуацию в этой латиноамериканской стране? Ведь для этих целей понадобятся миллиардные инвестиции, которые неоткуда взять, кроме как из российского государственного бюджета.
Более того, Россия продолжает расплачиваться по счетам, в которых погрязла после вторжения в Крым и оккупации Восточной Украины. Сюда можно добавить вмешательство России в конфликт в Центральноафриканской Республике, и уже ясно, что Кремль совершает ту же ошибку, что и советские коммунисты. Во имя имперских мечтаний, которые могут называться по-разному — «пролетарский интернационализм», «Москва — Третий Рим», «противовес американскому империализму» и так далее — российские лидеры лишают своих граждан возможности жить более достойной жизнью и ведут страну к банкротству.
В мире, где порядок (или хаос) диктуют сильнейшие, Путин может присваивать себе право действовать как американцы. Это одно из самых абсурдных обоснований, предлагаемых нынешней российской пропагандой, потому что для этого недостаточно иметь в своем распоряжении пресловутые ракеты-невидимки, называемые так потому, что еще никто не видел их в реальности — только на картинках, которые показывает нам российский лидер. Для поддержания военного и пропагандистского аппарата и одновременного проведения модернизации страны и оказания международного экономического влияния требуются внушительные финансовые ресурсы.
Кроме того, крайне важно, чтобы российские компании инвестировали за рубеж, а этой деятельности на основных рынках им препятствуют западные экономические санкции. Есть еще газопровод «Северный поток — 2», но он будет работать только на 50% своей мощности по причине европейского законодательства, требующего, чтобы половина газа, поставляемого по этому маршруту, экспортировалась частными компаниями — чего не происходит ввиду монополии «Газпрома» в этом секторе.
Во время недавнего визита в Россию президента Анголы Жуана Лоуренсу (João Lourenço) между Луандой и Москвой были достигнуты договоренности, которые, как кажется, указывают на более выраженную диверсификацию экономических и торговых контактов и отвечают провозглашенной Владимиром Путиным политике с ориентацией на «больший прагматизм». Однако этот новый курс рискует погрязнуть в традиционной для России военной экспансионистской идеологии.
Страна, подобная России, доля которой в мировой экономике составляет всего один процент, не может позволить себе военные амбиции, сопоставимые с амбициями Соединенных Штатов или даже Китая. И самое грустное в том, что хозяева Кремля не извлекают уроков ни из прошлого, ни из настоящего. Пекин не ввязывается в военные авантюры, зато активно расширяет сферу своих экономических интересов на все континенты. Если Путин решает подражать китайской политике, это делается для ограничения свобод граждан и изоляции страны от остального мира. Идея создания «сугубо российского интернета» — яркий тому пример.
PS. Я продолжаю считать, что вторжение российских войск в Крым в 2014 году было роковой политической ошибкой Владимира Путина. Тем самым он сжег мосты, которые наводились между Россией и Евросоюзом. Несмотря на оплошности, допущенные обеими сторонами, это сближение становилось реальностью. Не знаю, представится ли нам еще одна возможность для сближения, если учесть, что Путин явно делает ставку на разрушение Евросоюза, а последний не может найти новых путей выхода из кризиса, в котором пребывает. Ни одна из этих политик не сулит Старому континенту ничего хорошего.