Кембридж — Когда я рассказал подруге, что написал книгу о морали во внешней политике, она сострила: «Это должна быть очень короткая книга». Подобный скептицизм широко распространен. Поиски в Интернете дают на удивление мало книг о том, как моральные взгляды президентов США повлияли на их внешнюю политику. Выдающийся политический теоретик Майкл Уолзер однажды так описал подготовку американских выпускников в области международных отношений после 1945 года: «Обычно практиковалось, что аргумент морали противопоставлялся правилам дисциплины».
Причины скептицизма кажутся очевидными. В то время как историки писали об американской исключительности и морализме, такие дипломаты-реалисты, как Джордж Ф. Кеннан — отец американской доктрины «сдерживания» в холодной войне, давно предупреждали о дефиците американской моралистско-законнической традиции. Международные отношения — это сфера анархии; мирового правительства, способного обеспечить порядок, не существует. Государства должны обеспечивать свою собственную защиту, и когда на карту поставлено выживание, цель оправдывает средства. Там, где нет осознанного выбора, не может быть этики. Как говорят философы, «должен — значит можешь». Никто не может обвинить вас в том, что вы не сделали невозможное.
По этой логике сочетание этики и внешней политики является категориальной ошибкой, как если бы спросить, хороший ли нож, вместо — хорошо ли режет нож, или метла метет лучше, чем та, что стоит дороже. Итак, чтобы оценить внешнюю политику президента, мы должны спросить, сработало ли это, а не спрашивать, было ли это моральным.
Хотя у этой точки зрения есть некоторые достоинства, она уклоняется от решения сложных вопросов путем их упрощения. Отсутствие мирового правительства не означает отсутствие международного порядка в целом. Некоторые вопросы внешней политики связаны с выживанием национального государства, но большинство — нет. Например, после Второй мировой войны Соединенные Штаты участвовали в нескольких войнах, но ни одна из них не была необходима для их выживания. А многие важные внешнеполитические решения по правам человека, изменения климата или свободе Интернета вообще не связаны с войной.
Большинство вопросов внешней политики связаны с компромиссом между ценностями, который требует выбора, а не применения жесткой формулы национальных интересов. Один циничный французский чиновник однажды сказал мне: «Я определяю как хорошо то, что хорошо для интересов Франции. Мораль не имеет значения». Он, похоже, не осознавал, что само его заявление было моральным суждением. Это, в лучшем случае, тривиальность — говорить, что все государства пытаются действовать в своих национальных интересах. Важный вопрос заключается в том, какой способ лидеры выбирают для определения и реализации этих национальных интересов в различных условиях.
Более того, нравится нам это или нет, американцы постоянно выносят моральные суждения о президентах и внешней политике. Еще до того, как был сделан знаменитый телефонный звонок Трампа с просьбой к президенту Украины оказать услугу, поведение его администрации превратило проблему морали во внешней политике из теоретического вопроса в новости первой полосы. Например, после убийства в 2018 году саудовского журналиста-диссидента Джамаля Хашогги в Стамбуле Трамп подвергся критике за игнорирование явных доказательств жестокого преступления ради поддержания хороших отношений с наследным принцем Саудовской Аравии.
Либеральная газета «Нью-Йорк таймс» назвала заявление Трампа о Хашогги «безжалостным, не обращающим внимание на факты», в то время как консервативная «Уолл-стрит джорнал» заявила, что «мы не знаем ни одного президента, даже из числа таких беспощадных прагматиков, как Ричард Никсон или Линдон Джонсон, которые написали бы такое публичное заявление, не обращая никакого внимания на неизменные ценности и принципы Америки». Нефть, продажа оружия и региональная стабильность являются национальными интересами — но ими также являются ценности и принципы, которые привлекательны для других. Как можно их совместить?
К сожалению, многие суждения об этике в современной внешней политике США являются случайными или плохо продуманными, и большая часть текущих дебатов фокусируется на личности Трампа. Моя новая книга «Разве мораль имеет значение?» (Do Morals Matter?) пытается это исправить, показывая, что некоторые действия Трампа не беспрецедентны для президентов США со времени Второй мировой войны. Как однажды мне сказал один проницательный репортер: «Трамп не уникален — он экстремален». Еще более важно то, что американцы редко имеют четкое представление о критериях, по которым мы судим о внешней политике. Мы восхваляем такого президента, как Рональд Рейган, за моральную ясность его заявлений, как будто хорошо выраженных благих намерений было достаточно для принятия этических решений. Но Вудро Вильсон и Джордж Буш показали, что благие намерения без адекватных средств их реализации могут привести к этически плохим результатам, таким как Версальский договор после Первой мировой войны или вторжение Буша в Ирак. Или же мы судим о президенте просто по результатам. Некоторые обозреватели считают, что Ричард Никсон положил конец войне во Вьетнаме, но он пожертвовал жизнями 21 тысячи американцев, чтобы создать «приличный интервал» для спасения репутации, который оказался эфемерной паузой на пути к поражению.
Высокоморальные доводы должны быть трехмерными, взвешенными и уравновешивающими намерения, последствия и средства. Внешняя политика должна оцениваться соответствующим образом. Более того, моральная внешняя политика должна учитывать такие последствия, как поддержание институционального порядка, который поощряет моральные интересы в дополнение к конкретным заслуживающим внимания действиям — таким как помощь диссиденту или преследуемой группе в другой стране. И важно учитывать этические последствия «бездействия», подобных готовности президента Гарри С. Трумэна принять тупиковую ситуацию и политическое наказание у себя в стране во время Корейской войны, вместо того, чтобы следовать рекомендации генерала Дугласа Макартура по применению ядерного оружия. Как заметил Шерлок Холмс, у собаки, которая не лает, можно научиться многому.
Бессмысленно утверждать, что этика не будет играть никакой роли во внешнеполитических дебатах, которые ожидаются в этом году. Надо признать, что для оценки внешней политики мы всегда используем рассуждения на тему морали, и мы должны научиться делать это лучше.