Кембридж (США) — С каждым новым днём мировой финансовый кризис 2008 года выглядит всё больше похожим на предварительную репетицию нынешней экономической катастрофы. Судя по всему, начавшийся быстрый обвал глобального ВВП уже может поспорить или даже превзойти любые рецессии, происходившие на протяжении последних 150 лет.
Несмотря на все колоссальные усилия центральных банков и фискальных властей по смягчению удара, рынки финансовых активов в развитых странах рухнули, а капитал бежит из развивающихся стран с огромной скоростью. Глубокий экономический спад и финансовый кризис неизбежны. Ключевые вопросы сейчас таковы: насколько сильной будет эта рецессия, и как долго она продлится.
Пока мы не узнаем, насколько быстро и убедительно будет решена проблема пандемии, экономисты вряд ли смогут спрогнозировать эндшпиль этого кризиса. Уровень научной неопределённости вокруг коронавируса очень высок, и как минимум так же высока социально-экономическая неопределённость по поводу поведения людей и властей в предстоящие недели и месяцы.
Мир столкнулся с чем-то похожим на вторжение инопланетян. Мы знаем, что человеческая решимость и креативность возобладают. Но какой ценой? В момент написания этой статьи рынки демонстрировали осторожную надежду, что восстановление экономики будет быстрым; возможно, оно начнётся в четвёртом квартале этого года. Многие комментаторы указывают на ситуацию в Китае как на многообещающий предвестник того, что ожидает остальной мир.
Но насколько оправданы подобные взгляды? Занятость в Китае отчасти восстановилась, но совершенно неизвестно, когда она вернётся сколько-нибудь близко к уровню, наблюдавшемуся до пандемии Covid-19. И даже если китайская промышленность действительно полностью восстановится, то кто будет покупать все произведённые ею товары в ситуации, когда остальная мировая экономика тонет? В США возврат к уровню в 70% или 80% от экономического потенциала выглядит отдалённой мечтой.
Америка полностью провалила работу по сдерживанию пандемии, хотя она обладает самой передовой в мире системой здравоохранения, и поэтому американцам будет очень трудно вернуться к экономической нормальности раньше, чем появится широкодоступная вакцина, а это может произойти через год или даже позднее. Сегодня даже не очень ясно, как США сумеют провести президентские выборы в ноябре 2020 года.
Пока что рынки явно довольны масштабными американскими программами стимулирования, которые были абсолютно необходимы для защиты рядовых работников и предотвращения краха на рынке. Но уже сейчас понятно, что придётся сделать намного больше.
Если бы это была заурядная финансовая паника, тогда масштабных мер государственного стимулирования спроса было бы достаточно, чтобы решить основную часть проблем. Но мир переживает самую серьёзную пандемию со времён вспышки испанского гриппа в 1918-1920 годах. Если и на этот раз умрёт 2% мирового населения, тогда количество погибших достигнет примерно 150 миллионов человек.
Впрочем, итоги, наверное, не будут такими экстремальными, учитывая те радикальные меры карантина и социального дистанцирования, которые предпринимаются во всём мире. Тем не менее, пока не завершился пандемический кризис, экономическая ситуация будет выглядеть крайне мрачной. И даже после перезапуска экономики ущерб, нанесённый бизнесу и долговым рынкам, будет иметь длительные последствия, особенно если вспомнить, что глобальная сумма долговых обязательств достигла исторически рекордного уровня ещё до того, как разразился нынешний кризис.
Да, конечно, правительства и центральные банки тут же бросились поддерживать многие сегменты финансового сектора, причём с почти китайской тщательностью; и у них достаточно «огневой мощи», чтобы при необходимости сделать намного больше. Но проблема в том, что мы столкнулись с шоком не только на стороне спроса, но и с сильнейшим шоком на стороне предложения. Меры по поддержанию спроса могут содействовать спрямлению кривой роста числа заражённых, помогая людям оставаться дома, но есть пределы их способности помогать экономике в условиях, когда, скажем, 20-30% рабочей силы будут находиться в режиме самоизоляции на протяжении значительной части ближайших двух лет.
И я ещё не затронул тему глубокой политической неопределённости, которую может спровоцировать глобальная рецессия. Результатом финансового кризиса 2008 года стал глубокий политический паралич и целый урожай антитехнократичных лидеров-популистов. Мы можем ожидать, что кризис Covid-19 приведёт к ещё более экстремальному политическому сбою. Реакция системы здравоохранения США на пандемию оказалось катастрофической, что объясняется сочетанием некомпетентности и халатности на многих уровнях власти, включая самый высший. Если ситуация будет и дальше развиваться как сейчас, тогда количество умерших от вируса в одном только городе Нью-Йорке может превзойти число погибших в Италии.
Конечно, можно представить и более оптимистичные сценарии. Проведя массовое тестирование, мы могли бы определить, кто болен, кто здоров, а кто уже приобрёл иммунитет, и поэтому может вернуться на работу. Такое знание было бы бесценным. Но опять же, из-за неправильного управления на многих уровнях и ошибочных приоритетов, которые ставятся уже много лет, США теперь катастрофически не хватает мощностей для проведения такого тестирования.
Даже без вакцины экономика могла бы вернуться к норме сравнительно быстро, если вскоре будет найдено эффективное лечение. Но без массового тестирования и чёткого понимания, что именно будет считаться «нормой» через пару лет, будет трудно убедить бизнес начать инвестировать и нанимать работников, особенно если учесть, что бизнес ожидает повышения налогов, когда всё это закончится. Не исключено, что потери фондового рынка пока что меньше потерь 2008 года лишь потому, что все хорошо помнят о том, как котировки взлетели обратно во время последующего восстановления экономики. Однако если тот кризис действительно был лишь репетицией нынешнего, тогда инвесторам не следует ожидать быстрого отскока.
Через несколько месяцев учёные будут знать намного больше о нашем микроскопическом захватчике. Поскольку вирус быстро распространяется по Америке, у американских исследователей появится прямой доступ к данным и к больным, и им не придётся полагаться только на китайские данные из провинции Хубэй. И лишь когда этому вторжению будет дан отпор, мы сможем повесить ценник на спровоцированный им экономический катаклизм.