Первая часть
Эрих Хартманн десять лет провел в советском ГУЛаге С ним связались и взяли у него интервью, в котором Эрих рассказал обо всех трудных заданиях на службе у фюрера. Ранее он никогда не затрагивал эту тему. Сегодня Эрих Хартманн по-прежнему считается лучшим пилотом-истребителем за всю историю. За время Второй мировой войны ему удалось сбить 352 самолета.
Эрих Хартманн (Erich Hartmann), 1922-1993, по-прежнему считается лучшим пилотом-истребителем в истории, а также самым результативным и грозным из всех летчиков, участвовавших во Второй мировой войне. Он подчинялся приказам Гитлера и всегда сражался на восточном фронте. Его противники дали Эриху прозвище Черный Дьявол. Он поставил невообразимый рекорд: 352 сбитых вражеских самолета. При этом сам он не был сбит ни разу — то есть не только сохранил свою жизнь, но и не потерял ни одной машины боевой авиации из-за вражеского огня. В тех случаях, когда самолеты Хартманна разбивались, а он выбрасывался с парашютом, это происходило из-за механических неполадок, которые в ту эпохи не были редкостью.
Благодаря матери, одной из первых женщин-летчиков в Германии, нацистский пилот научился летать, когда был совсем маленьким. У семьи Хартманн даже был свой планер, который им пришлось продать из-за тяжелого финансового положения. Но когда в 1933 году к власти пришел Гитлер, уроки летного дела стали очень популярными, поэтому Хартманны решили открыть свою школу. В 1936 году 15-летний Эрик уже работал инструктором по управлению планером.
Первое задание на восточном фронте Эрих выполнил в октябре 1942 года, когда ему было 20 лет. Через месяц он сбил первый самолет — советский штурмовик Ил-2. В июле 1943 года во время Курской битвы он сбил семь самолетов всего за один день. К концу года на счету Хартманна было уже 159 побед, а в 1944-м — 172. За это Гитлер лично наградил его Рыцарским орденом Железного креста.
Последний сбитый самолет
На самолете Хартманна, легендарном Мессершмитте Bf 109, были отличительные знаки, благодаря которым советские пилоты всегда его узнавали: черный тюльпан на капоте и сердце, которое пронзает стрела с именем девушки пилота, Урсулы. На самолете была написана цифра один, чтобы все знали, кто возглавляет эскадрилью.
В конце войны, в мае 1945 года, нацистский пилот ослушался приказа отправиться в британский сектор и бросить своих товарищей, чтобы не попасть в плен к Советам. Эрих решил остаться со своим подразделением и тогда одержал свою последнюю победу: сбил истребитель Як-9, 352-й по счету. Хартманну было всего 24 года, но его рука не дрогнула, когда он отдавал приказ уничтожить 25 самолетов легендарной 52-й истребительной эскадрильи. Так и исчезло самое успешное авиационное подразделение в истории. Затем он сдался американцам, а они, в соответствии с ялтинскими соглашениями, передали пленного Советам.
Десять лет Хартманн провел в ГУЛАГе. В СССР его обвиняли в убийстве 780 мирных жителей в Брянске, расположенном в 380 километрах от Москвы, но не забыли и об уничтожении более 350 советских самолетов. После освобождения он переехал в Федеративную Республику Германию (ФРГ) и возглавил первую истребительную эскадру, образованную после войны. Он занимал этот пост до 1970 года, когда решил уйти в отставку и работать летным инструктором. Этим он и занимался до своей смерти в 1993 году. Но прежде, в возрасте 71 года, старый нацистский пилот дал интервью сайту MiGFlug. В нем он рассказал обо всех заданиях на службе у Гитлера. Он не затрагивал эту тему со времен окончания Второй мировой войны.
— Почему вы стали пилотом?
— По той же причине, что и большинство мальчишек моего возраста в те времена: хотели прославиться как пилоты Первой мировой войны. Кроме того, моя мама была летчиком, и она меня научила. Я получил лицензию в 14 лет и летал очень часто. В 15 лет я уже был инструктором в молодежной организации Гитлерюгенд. Мой брат Альфред, который тоже был пилотом, попал в плен в Тунисе, поэтому мой отец был недоволен тем, что я хотел быть пилотом. Он хотел, чтобы мы пошли по его стопам и стали врачами, но этого не случилось.
— Когда вы присоединились к люфтваффе?
— Военная подготовка началась в октябре 1940 года в Пруссии. В марте 1942 года в Цербсте я закончил обучение и получил звание лейтенанта. Перед началом зимы я прибыл в Россию, а оттуда меня направили в 52-ю истребительную эскадру.
— Именно тогда произошло крушение штурмовика «Штука»?
— Я бы не назвал это крушением, потому что самолет даже не поднялся в воздух. Предполагалось, что мы должны были доставить эти штурмовики в Мариуполь, на Украину, но когда я завел самолет, то понял, что у него нет тормозов и что он работал совсем не так, как Мессершмитт Bf 109. Я попытался разогнаться, но врезался в ангар, а другой пилот опрокинул свой штурмовик. В итоге было решено отправить нас в качестве пассажиров на самолете Юнкерс Ю-52. Так было безопаснее и для нас, и для самолетов.
— Именно там вы познакомились с командиром Дитером Храбаком (Dieter Hrabak)?
— Да. С годами мы стали близкими друзьями. Именно он предложил мне дать вам интервью, потому что, похоже, старые пилоты вам доверяют. Дитер был очень понимающим и дисциплинированным командующим. Он научил нас не только летать и сражаться, но и работать в команде, чтобы не погибнуть. Это неоценимый дар. Он всегда был готов обсудить собственные ошибки, чтобы мы тоже учились на своих ошибках. Именно он назначил моим командиром Хубертуса фон Бонина (Hubertus von Bonin), старого пилота, который сражался в Гражданскую войну в Испании и участвовал в Битве за Британию в начале Второй мировой войны. Первое задание я выполнил 14 октября 1942 года.
— Что произошло?
— Я был ведомым пилота Пауля Россманна (Paule Rossmann). В определенный момент он сообщил мне по радио, что под нами находятся десять вражеских самолетов. Мы летели на высоте 12 тысяч футов. Я ничего не видел, но последовал за Россманном. Мы начали пикировать и настигли самолеты. Я подумал, что могу одержать первую победу, поэтому ускорился и оставил Россманна, чтобы начать обстрел одного из самолетов. Но у меня ничего не получилось, и я чуть не столкнулся с одним из противников. Мне пришлось срочно выравнивать самолет. Я оказался в окружении Советов и полетел к облакам, чтобы от них скрыться. Но в тот момент прозвучал сигнал о нехватке топлива, и мотор заглох. Мне пришлось садиться на брюхо, и истребитель был уничтожен. Я знал, что нарушил все правила, которыми должен руководствоваться пилот, и был убежден, что меня выгонят из военно-воздушных сил.
— Что последовало затем?
— Майор фон Бонин приказал мне три дня работать с механиками. У меня было время подумать над тем, как я поступил. То, чему я научился у Россманна, я потом рассказывал новым пилотам, когда сам стал ведущим летчиком.
— Когда вы сбили первый самолет?
— 5 ноября 1942 года. Никогда не забуду. Это был штурмовик Ил-2 с очень толстой броней. Сбить его оказалось очень сложно. Нужно было стрелять в охлаждающую жидкость, находившуюся под мотором. По-другому сбить его было нельзя. В этот же день мне вновь пришлось произвести аварийную посадку, потому что я пролетел через обломки сбитого самолета и они повредили мой истребитель.
— Как вы познакомились с генерал-лейтенантом Гюнтером Раллем (Günther Rall), третьим по числу побед пилотом истребителем люфтваффе за время Второй мировой войны?
— Он заменил майора Хубертуса фон Бонина, поэтому нас и представили. Именно Ралль в августе 1943 года назначил меня командиром 9-го эскадрона.
— Вы летали с еще одним асом люфтваффе Вальтером Крупински (Walter Krupinski)? Каково это было летать с ним?
— Поначалу было трудно, но мы научились работать вместе. В результате мы отлично сработались. Кроме того, он должен был быть уверен, что вернется домой, ведь, когда он выходил из самолета, его постоянно ждали разные девушки. Летая с ним, я получил Рыцарский крест Железного креста. От него я узнал, что худшее, что может произойти с летчиком, — это потеря ведомого. Ведь победы были не так важны, как выживание. Я потерял всего одного ведомого, Гюнтера Капито (Günther Capito), старого летчика бомбардировщика. Это произошло из-за его нехватки опыта полетов на истребителях. Несмотря на это он выжил.
— Сколько воздушных побед вы одержали, прежде чем получить Рыцарский крест Железного креста?
— Всего 148. Я думаю, что мне его вручили немного поздно. Ведь большинство летчиков получали эту награду преодолев рубеж в 50 сбитых самолетов.
— Какой была ваша первая встреча с Крупински?
— Мой новый командир проводил со мной инструктаж, когда прилетел истребитель весь в дыму. Он приземлился, перевернулся и взорвался. Мы были уверены, что пилот погиб. Кто-то сказал: «Это Крупински». И в самом деле, из-за дыма вышел он, в испачканной форме, но без ранений. Он пожаловался на зенитный огонь, под который попал на Кавказе, но на его лице не было никаких эмоций. Так я впервые встретился с «Графом».
[…]
— Кто был вашим лучшим другом в те дни?
— Друзей было много, и большинство из них до сих пор живы, но главный механик Хайнц Мертенс (Heinz Mertens) стал моим лучшим другом. Мы полагались на ведомых, которые прикрывали нас в воздухе, но также и на команду механиков, которые отвечали за исправность самолета. Я бы никогда не добился успеха без упорного труда Мертенса.
— Дружба между вами превратилась в легенду. Как вы до этого дошли?
— Не могу объяснить. Когда меня сбили первый раз и я попал в плен к Советам, мне удалось сбежать. Я бежал в сторону нашей территории, а Мертенс взял винтовку и пошел меня искать. Он не сдавался, пока не нашел меня. Такая преданность возможна только на войне.
— Как вас взяли в плен?
— В августе 1943 года. Наша задача была поддержать бомбардировщики под командованием Ганса Ульриха Руделя (Hans Ulrich Rudel). Но ситуация неожиданно изменилась. Советские воздушные силы бомбили немецкие позиции, чтобы поддержать наступление, поэтому моя эскадрилья, состоящая из восьми самолетов, должна была атаковать врага. Вблизи мы увидели сорок самолетов Ла-5 и Як-9 и еще сорок штурмовиков, которые бомбили пехоту. Я сбил пару из них, когда почувствовал, что что-то попало в мой самолет. Я совершил аварийную посадку и был взят в плен советскими солдатами. Мне пришлось притвориться, что я ранен, когда они подошли к моему самолету. В итоге они решили отвезти меня в штаб, чтобы там меня осмотрели врачи. Меня положили на носилках в кузов грузовика. Но тут бомбардировщики Руделя начали атаковать, солдаты отвлеклись, и я ударил охранника. Он упал, а я побежал что есть мочи через огромное поле с подсолнухами. За мной побежало несколько солдат, которые в меня стреляли, но мне удалось убежать. Когда стемнело, я дошел до места, которое показалось мне безопасным, и немного поспал. Проснувшись, я пошел на запад и натолкнулся на советский патруль из десяти человек. Я решил последовать за ними на некотором расстоянии. Патруль исчез за небольшим холмом, за которым горел пожар. Я предположил, что это линии немцев, а потом увидел, как патруль поспешно отступает. Я пошел к другой стороне холма, и там меня задержал немецкий часовой, который от испуга выстрелил. Пуля меня не задела, а только разорвала штанину. Так я вышел из плена.
— А что такое «праздник в честь дня рождения» для летчиков?
— Праздник, который организовывался в честь пилота, выжившего в ситуации, в которой он по идее должен был погибнуть. Таких было много.
[…]
— Расскажите, пожалуйста, о церемонии вручения Гитлером Рыцарского ордена Железного креста.
— Все было странно. Например, потому что большинство из тех, кто получал эту награду, были пьяны. Спустя много лет Вальтер Крупински рассказывал, что ему приходилось помогать нам стоять на ногах. Мы выпили много коньяка и шампанского, а это не лучшее сочетание, если вы ничего не ели последние пару дней. Первый, кого мы увидели, был адъютант Гитлера от люфтваффе майор Николаус фон Белов (Nicolaus von Below), который выходил из поезда фюрера. Он был в шоке от того, в каком состоянии мы находились. Мы с трудом держались на ногах, но Гитлер в любом случае должен был нас принять через пару часов.
— В биографии Вальтера Крупински, написанной Реем Толивером (Ray Toliver) и Тревором Констеблом (Trevor Constable), есть история об инциденте с фуражкой.
— Да. Я не мог найти свою фуражку и решил взять ту, что висела на крючке. Она оказалась мне велика. В этот момент рассерженный фон Белов подошел ко мне, спросил, что я делаю с фуражкой, и сказал, что она принадлежит Гитлеру. Смешно было всем, кроме него. Я даже пошутил насчет большой головы Гитлера, что вызвало еще больший смех.
— Какое впечатление на вас произвел Гитлер?
— Я был немного разочарован, хотя мне показалось, что он был заинтересован в сражениях, которые велись на фронтах, и он был хорошо информирован. Однако он постоянно сосредоточивался на мелких деталях, что вгоняло меня в скуку. Ну, хорошо, что человек интересуется твоей работой, но глубина его знаний не произвела на меня впечатления. Также я заметил, что он мало знает о воздушных сражениях на востоке, потому что его больше волновал западный фронт и бомбардировка крупных городов. Но больше всего его интересовала война на земле. Гитлер слушал солдат с западного фронта и уверял их, что производится все больше оружия и истребителей, но потом мы узнали, что это неправда. Потом он говорил о подводных лодках и о том, как они нарушат морскую торговлю врага и все в этом роде… Мне он показался одиноким и болезненным человеком.
— Какие были общие настроения среди ваших товарищей? Что они думали о войне?
— Не помню, чтобы кто-то говорил о возможном поражении, но мы точно обсуждали, что погибло очень много летчиков. Также мы говорили о новостях, которые до нас доходили. Например, о том как американские «Мустанги» продвигались вглубь Германии.
Продолжение следует…