«Похоже, никто не учится на чужих ошибках, а только повторяет их». Так сказал российский президент Владимир Путин в сентябре 2015 года, за два до того, как он отдал приказ о введении своих военных в Сирию для поддержки многолетнего диктатора Башара аль-Асада в его отчаянных попытках сохранить свою власть. Прошло уже пять лет с того момента, когда Россия нанесла первые авиаудары в районе города Хомса в ходе войны в Сирии. Россия вступает во второе пятилетие с момента своего вторжения, и что можно сказать теперь об этом конфликте?
Начнем с обоснований Кремля этой войны. Для оправдания российской интервенции Путин указал пальцем на Соединенные Штаты, которые не оставались в стороне от войн на Ближнем Востоке, тогда как Россия в большинстве этих случаев выступала против.
«Но что получилось на деле?— задал тогда вопрос Путин и продолжил — Агрессивное вмешательство привело к тому, что… государственные институты да и сам уклад жизни были просто бесцеремонно разрушены. Вместо торжества демократии — насилие, нищета, социальная катастрофа, а права человека, включая и право на жизнь, ни во что не ставятся». Чтобы предотвратить повторение этого в Сирии, Россия, согласно его аргументам, должна была вмешаться в это борьбу.
По прошествии пяти лет критика Путиным американского интервенционизма выглядит немного избыточной. «Но что же получилось на деле?» — этот вопрос теперь можно задать и самой России по поводу ее войны в Сирии. Там оказалось предостаточно «бесцеремонных разрушений», включая жестокое нападение на Алеппо. «Насилие, нищета и социальная катастрофа» — все это ощущают на себе сирийский народ. Что касается прав человека, то именно то правительство, которое применяло пытки в отношении протестующих и тем самым создало причины для гражданской войны, продолжает твердо держаться за власть.
Более того, обещанные Путиным «политическая стабилизация и социально-экономическое восстановление Ближнего Востока», продолжают оставаться столь же далекими, как и раньше. Гражданская война в Сирии далека от своего завершения. А в августе американские солдаты получили ранения в результате столкновения с российскими военными на северо-востоке Сирии. Тем временем, восстановление остается далекой мечтой. Несмотря на продолжающиеся российские обещания об экономической помощи, сирийские граждане продолжают сильно страдать. А сама Россия предоставила мало денег на восстановление страны в надежде на то, что Запад в какой-то момент оплатит счета, чтобы избежать новых потоков беженцев в направлении Европы.
Однако, с точки зрения Москвы, подобная критика мало что значит. Смысл военной интервенции России состоял в том, чтобы утвердить присутствие Кремля на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье. Очевидно, что в этом отношении Путин добился успеха. Если война в Сирии когда-нибудь закончится, то произойдет только с согласия России. Кремль сделал себя ключевым игроком и в других региональных спорах, включая конфликт из-за газовых месторождений в Восточном Средиземноморье и в Ливии.
Более того, Сирия стала образцовым испытательным полигоном для российских военных в ходе их первой масштабной операции после войны России с Грузией в 2008 году, о чем подробно говорится в новой книге «Российская война в Сирии» (Russia's War in Syria) — она была издана Исследовательским институтом внешней политики (Foreign Policy Research Institute), а я являюсь одним из ее редакторов. Российская военная операция прошла более гладко, чем ожидали большинство аналитиков как российских, так и иностранных, и это показывает, что Россия относительно легко способна вмешиваться за пределами своих границ. Вместе с тем, все еще существует серьезные ограничения в том, что касается способности России проецировать силу, однако Кремль разрабатывал свои военные цели с учетом этих ограничений.
Когда Россия впервые вступила в войну в Сирии, некоторые западные обозреватели полагали, что это может стать для Путина вторым Афганистаном. С точки зрения Москвы, этого не произошло. По мнению военного аналитика Майкла Кофмана (Michael Kofman), российский военные считают происходящее в Сирии «хорошей войной» (good war). Российские офицеры должны послужить в Сирии, чтобы получить повышение. Они рассматривают свои операции в Сирии как практические примеры для улучшения эффективности в будущем. Поэтому Сирия выделяется на фоне предыдущих российских войн. Продолжающиеся российские действия на украинском Донбассе все еще не могут открыто обсуждаться, а действия военных в Грузии в 2008 году многими подверглись критике за их оперативную неэффективность. А сирийская кампания считается образцом успеха.
Но в чем конкретно Россия добилась успеха? Разумеется, не в установлении мира. Переговоры сирийского правительства с различными оппозиционными группировками, посредником в которых выступила Россия, ни к чему не привели, несмотря на многолетние усилия. Они даже не привели к окончанию военных действий, которые продолжаются — в частности, на северо-востоке Сирии. Путин открыто заявил, что Россия выводит свои войска из Сирии — сначала в 2016 году, затем в 2017 году. Однако никаких признаков ухода России пока не наблюдается.
Можно сравнить это с позицией Соединенных Штатов в Сирии. Как и Россия, Америка имеет там небольшой наземный контингент, однако полагается на местные силы, которые должны нести основную тяжесть боевых действий. Вашингтон обсуждает свою стратегию выхода с самого начала войны в Сирии, но он забуксовал между двумя вариантами, — желанием снизить свое участие в бесконечной войне и озабоченностью по поводу того, что это может еще больше дестабилизировать страну.
Кремль не сталкивается с подобной амбивалентностью по поводу своей войны в Сирии. «Стратегия выхода» не входит в российское стратегическое мышление относительно Ближнего Востока. Идея была в том, чтобы не побеждать и не уходить. А цель состояла в том, чтобы остаться — сделать Россию важным игроком в этом регионе, а затем защитить эту новую роль. Кремль воспринимает пятую годовщину российского вторжения в Сирию не как время для размышлений о бесконечной войне, а как возможность провозгласить тост за успех, а еще он надеется на то, что так будет и в последующие пять лет.