Крымская правозащитница Лиля Гемеджи назвала на пресс-конференции «7 лет беззакония. Что происходит с политзаключенными Крыма и Донбасса» страшную цифру — «115». 115 политических заключенных Крыма. По большому счету это 115 человек, которые находятся в заключении только за то, что с уважением относятся к нормам международного права и считают оккупированный Россией Крым тем, чем он является на самом деле, — территорией Украины. А уж все остальное — подверстанные под эту убежденность обвинения, которые зачастую не имеют ничего общего с реальностью. И тем не менее по этим обвинениям выносятся приговоры, оказываются в заключении люди, остаются без родителей дети…
И в России, и на Западе сегодня проявляют пристальное внимание к беззаконию, связанному с именем оппозиционного политика Алексея Навального. Европейский союз уже ввел новые санкции против представителей российского руководства, ответственных за преследование оппозиционера, и это отнюдь не конец попыток повлиять на Кремль. Но российское беззаконие, уверен, началось, конечно же, отнюдь не с Навального. Оно началось с оккупации Крыма.
Мне могут сказать, что и до этого российские суды не отличались особой объективностью — достаточно вспомнить дело ЮКОСа, с которым связан знаменитый термин «басманного правосудия». Однако с оккупацией Крыма начала формироваться совершенно новая система правосудия, которая игнорирует собственные правовые нормы — и нормы международного права.
Судите сами. Именно после оккупации Крыма стали возможны процессы, на которых выносили приговоры за действия, совершенные в период, когда Крым находился в составе Украины даже по действующему российскому законодательству. Стала привычной практика тайных процессов, давления на адвокатов, систематического использования силового воздействия — и это не в условиях военных действий, как, например, в Чечне, а в самое что ни на есть «мирное» время. Конечно, такую модель «судопроизводства» проще всего было использовать именно на оккупированной, а потом аннексированной территории — но постепенно она стала охватывать и собственно Россию.
Ну и самое главное — именно после оккупации и аннексии Крыма российское руководство, похоже, поняло, что не сможет одновременно нарушать международное право и исполнять решения международных судов. Так, вероятно, появилась идея примата российского права над международным, которую протащили через референдум о конституционных изменениях, а сейчас применили на практике, когда ЕСПЧ потребовал от России немедленного освобождения Алексея Навального. И при этом игнорируется конституционная норма, согласно которой решение о том, исполнять или нет указание ЕСПЧ, должен принять именно Конституционный суд. Но разве тот же Конституционный суд сам не стал на путь игнорирования Основного закона, когда в 2014 году одобрил «присоединение» к России региона соседнего государства — хотя никакой правовой возможности для этого не имел? Это и есть, уверен, постепенная, но неуклонная деградация права.
Так что Крым — действительно не бутерброд. Похоже, Крым — это надгробный камень на могиле того, что еще оставалось от российского правосудия до аннексии полуострова.