Гиперзвуковое оружие вполне может изменить стратегический баланс. Противники США признают этот факт. Россия и Китай проводят испытания гиперзвуковых систем и, по всей видимости, в приоритетном порядке принимают их на вооружение. США должны сделать то же самое или признать, что стратегический баланс изменился в пользу их противников.
Вашингтонские СМИ не замечают тонкие, но важные нюансы политических решений. Сумма заявки на военный бюджет 2022 финансового года составляет 715 миллиардов долларов. Фактически это сокращение по сравнению с бюджетом прошлого года. Да, там есть увеличение на 11 миллиардов, но оно не компенсирует потери от инфляции. И хотя самые здравомыслящие технократы времен президентства Обамы, прежде всего бывший заместитель министра обороны Роберт Уорк (Robert Work), в нынешней администрации не работают, их влияние чувствуется до сих пор. Байден на восемь миллиардов долларов сократил закупки, однако увеличил ассигнования на НИОКР на 5,5 миллиарда долларов.
Таким образом, вооруженные силы будут делать ставку на небольшое количество высокотехнологичных платформ. Это своего рода возврат к «третьей компенсационной стратегии». В такой обстановке даже весьма скромный бюджет администрации Байдена окажет существенное воздействие на будущую организационно-штатную структуру вооруженных сил США, на их боевой потенциал и стратегию. По этой причине увеличение администрацией Байдена финансирования на разработку гиперзвуковых систем следует рассмотреть более детально.
Бюджет Трампа на 2021 финансовый год предусматривал выделение 3,2 миллиарда долларов на гиперзвуковое оружие. У Байдена в заявке на 2022 финансовый год фигурирует цифра 3,8 миллиарда, что является 18-процентным увеличением. Более того, после короткой паузы перед июньским саммитом Россия-США администрация возобновила испытания гиперзвукового оружия. В прошлом месяце ВВС успешно подорвали боевую часть гиперзвуковой ракеты с твердотопливным ускорителем и управляемым боевым блоком AGM-183А, и провели второе летное испытание этой системы.
Гиперзвуковые ракеты летят намного быстрее сегодняшних крылатых ракет. Их скорость составляет около 5 Махов, что в два раза быстрее российского «Калибра» и в шесть раз быстрее американского «Томагавка». Благодаря такой скорости и маневренности они становятся почти неуязвимыми для сегодняшних систем ПРО.
Та армия, которая получит гиперзвуковые ракеты, сможет наносить удары с меньшим промежутком времени между пуском и разрушениями на территории противника, поражать цели, не обращая внимания на ПРО, и координировать удары по более широкому фронту и на большей глубине.
Наши противники понимают те преимущества, которыми обладает гиперзвуковое оружие, развернутое в достаточных количествах до того, как такие же средства поражения получит их противник. У России и Китая явно агрессивные намерения. Их цель состоит в установлении господства над соседями и в создании существенных препятствий США при проведении нами контрнаступления [в защиту этих соседей]. Создав угрозу американской ПРО, сократив время упреждения и увеличив глубину поражения целей США и их союзников, Россия и Китай смогут изменить стратегический баланс в свою пользу.
Таким образом, гиперзвуковой дисбаланс чреват нападением противника, у которого возникает соблазн использовать свои новые возможности для прорыва нашей противоракетной обороны. По этой причине наши противники проводят испытания в ускоренном темпе, действуя как бы параллельно США. По данным израильских датчиков, Россия в конце июня могла испытать гиперзвуковую ракету «Кинжал» в восточном Средиземноморье. Несколькими неделями ранее Агентство по противоракетной обороне США публично подтвердило, что китайская ракета DF-17, являющаяся носителем гиперзвукового планирующего боевого блока DF-Z, разработана в достаточной мере для того, чтобы угрожать американским авианосным группам в Индийском и Тихом океанах.
Но существуют опасения, что развертывание гиперзвукового оружия в ограниченных, а скорее всего и в неограниченных количествах, поспособствует возникновению стратегической нестабильности. Речь идет о балансе сил, который ведет к агрессии и конфликту, но не к сдерживанию и обороне.
Есть мнение, что развертывание в больших количествах гиперзвукового оружия усилит искушение нанести удар первым. Воюющие стороны признают, что их системы ПРО неэффективны. Поэтому они постараются упредить друг друга и нанесут удары гиперзвуковыми ракетами по силам и средствам противника фактически без предупреждения. Более того, скорость гиперзвукового оружия способствует формированию идеи «запуска сразу после предупреждения». Поскольку у обороняющегося не будет времени, чтобы сменить позиции своих боевых средств или защитить их от удара для уменьшения ущерба, возникнет искушение нанести удар, даже уведомив противнрика формально о начале боевых действий. Есть шанс ударить и остаться безнаказанным даже в том случае, если система управления допустит серьезную ошибку программирования траектории полета к цели в условиях ее уязвимости для радиоэлектронного и кибернетического воздействия.
Страх перед стратегической нестабильностью напоминает старые аргументы времен холодной войны. Согласно теориям того времени, наращивание вооружений в геометрической прогрессии усиливает вероятность кризиса, и в этих условиях после определенного момента термоядерная война становится неизбежной.
Со временем этот страх трансформировался в веру в ядерную стабильность. Если стороны сформировали достаточно мощные наступательные ядерные силы и обе стороны недостаточно защищены от нападения, вступает в силу логика взаимно гарантированного уничтожения. По сути дела, это межнациональный пакт убийства-самоубийства. Благодаря такой логике перерастание кризиса в термоядерный конфликт исключается. В свою очередь, эта вера во взаимно гарантированное уничтожение переросла в глубокую неприязнь к ядерному оружию малой дальности, предназначенному для поражения военных целей на поле боя, а в 1980-е годы начался крестовый поход против противоракетной обороны, которая создавала угрозу советским средствам ядерного поражения.
Важно различать доводы ученых и политических оппонентов ПРО и логику договоров о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, а также о противоракетной обороне. Но конкретные плюсы от определяемых обстоятельствами политических решений нельзя путать с более общими аргументами в поддержку всесторонней стратегической перспективы. В принципе, отказаться от того или иного вида вооружений или от оборонительной системы было проблематично на всем протяжении холодной войны.
В доводах против разработки гиперзвукового оружия присутствует аналогичный посыл. Противники такого оружия, призывающие к глобальному регулированию и сокращению арсеналов, а в идеале к их ликвидации, ссылаются на вышеизложенные опасения и говорят, что гиперзвуковые системы лишь усилят чреватую кризисами нестабильность. Но любая форма сдерживания развалится, если одна сторона пообещает воздерживаться от использования средств, повышающих ее военную эффективность. Сдерживание зиждется на боевом потенциале, на способности как минимум поставить под угрозу достижение противником своих военных целей и как максимум лишить его такой возможности.
Гиперзвуковое оружие дает абсолютно понятную возможность поставить под угрозу достижение Китаем своих целей, поскольку посредством такого оружия можно нанести контрудары по важнейшим узлам управления и военным объектам. Китайские руководители это понимают. НОАК вкладывает большие средства в ПРО и в механизмы защиты на случай войны с более передовым в техническом плане противником. В 1980-е годы это был СССР, а с 1990-х годов — США. Гиперзвуковое оружие создаст полезный противовес таким оборонительным системам.
Администрация Байдена заслуживает всяческих похвал за увеличение финансирования гиперзвукового оружия, за продолжение испытаний и за масштабные усилия по модернизации военного потенциала США в противостоянии с Китаем. Но предложенные администрацией сроки введения нового оружия в строй слишком растянуты. Противостояние Китая и Америки не воображаемое. Компартия Китая подходит к тому рубежу, когда она может выбрать применение силы, чтобы добиться своего на мировой арене. Первой задачей в этом списке может стать «воссоединение» Тайваня с материковой частью.
Если администрация Байдена не желает финансировать вооруженные силы, способные вести боевые действия вблизи Китая, она должна в приоритетном порядке разрабатывать такие боевые средства, которые имеют больший радиус действия и могут наносить больший урон выбранным целям (скажем, гиперзвуковое оружие). Администрации необходимо увеличить финансирование разработок гиперзвукового оружия и потребовать от видов наших вооруженных сил начать процесс внедрения такого оружия в свою организационно-штатную структуру. Например, нужны технические модификации, чтобы разместить гиперзвуковые системы на американских ударных подводных лодках, имеющих возможности пуска самонаводящихся крылатых ракетами. А администрация должна заставить вооруженные силы более тщательно проанализировать последствия ударов с применением гиперзвукового оружия и подумать о защите от него американских баз и групп кораблей, которые в первую очередь могут подвергнуться таким ударам со стороны России и Китая.
Адмирал Фил Дэвидсон (Phil Davidson), недавно ушедший с должности командующего Индо-Тихоокеанским командованием ВС США, в марте предупредил сенатский комитет по делам вооруженных сил, что Соединенные Штаты все больше рискуют, так как «Китай может в одностороннем порядке изменить существующую расстановку сил, сделав это еще до того, как наши войска смогут дать эффективный ответ». Гиперзвуковой арсенал, дающий возможность наносить удары по хорошо защищенным целям внутри Китая, а также нейтрализовать авианосные группы НОАК в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, даст США мощное средство сдерживания и устрашения, которое снова изменит военный баланс — на сей раз в пользу Америки.
Администрация Байдена, как и любая другая американская администрация, должна иметь возможности для сдерживания и устрашения на всех уровнях в случае эскалации и начала войны. Гиперзвуковое оружие — это лишь одна, хотя и чрезвычайно важная составляющая общей американской стратегии.
В подготовке статьи участвовал Гарри Халем (Harry Halem).