У США появились новые инструменты для травли остального мира

Наибольший незапланированный ущерб от российско-украинского конфликта понесли западноевропейские члены НАТО, внезапно обнаружившие, что их национальные интересы подчинены интересам сильнейшего союзника.

Соединенные Штаты давно хотели, чтобы европейцы сокрушили два столпа, на которых зиждется их экономика: импорт дешевых энергоносителей из России и экспорт передовых промышленных товаров в союзный ей Китай. После начала конфликта в прошлом году эти требования стали звучать еще настойчивее, и во многих отношениях Европа их выполнила. В первые же дни Евросоюз проголосовал за эмбарго на поставки российской нефти. Германия, впавшая в самую, пожалуй, сильную зависимость от Китая, прошлым летом опубликовала первую всеобъемлющую стратегию по “снижению рисков” в торговле с ним.

Цену приходится платить высокую. МВФ и ОЭСР прогнозируют, что в этом году показатели Германии будут хуже, чем у любой другой развитой экономики. Безусловно, причин для замедления экономического роста в этой стране много: высокие процентные ставки, нарушение цепочек поставок, конкуренция автопрому со стороны электромобилей. Но, как недавно написал в журнале American Affairs социолог Вольфганг Штреек (Wolfgang Streeck), Германии ничем не помогут просьбы принять участие в “экономической войне, которая в некоторой степени идет и против самой Германии”.

Большинство европейцев считают непосредственной угрозой Россию, но не Китай. Прошлым летом Европейский совет по международным отношениям провел исследование и выяснил, что в случае конфликта между США и Китаем из-за Тайваня подавляющее большинство (62% респондентов) выступят за нейтралитет Европы. Тем не менее, когда в апреле прошлого года президент Франции Эммануэль Макрон призвал европейцев сохранить “стратегическую автономию” в китайско-американских вопросах и не поддаваться искушению действовать в логике “блок против блока”, то получил отпор со стороны не только американских политиков, но и ряда европейских союзников.

Раньше считалось, что европейцы могут в любой момент потребовать от американской империи определенной свободы действий для решения вопросов чрезвычайной важности. В 2002 и 2003 годах канцлер Германии Герхард Шредер и президент Франции Жак Ширак бросили вызов правительству Джорджа Буша-младшего и отказались вторгаться вместе с ним в Ирак. Что же изменилось, раз теперь американские предпочтения приобрели силу обязательного к исполнению имперского указа?

Отчасти это связано с тем, что европейские страны находятся в военной зависимости от Соединенных Штатов, причем куда большей, чем 20 лет назад, поскольку большинство из них в течение многих лет выделяли на оборону значительно меньше 2% ВВП. Но система, с помощью которой Соединенные Штаты стремятся диктовать правила всему миру, имеет отношение скорее к экономике, нежели грубой силе. В последние два десятилетия США используют новый, не всегда понятный набор инструментов для вознаграждения тех, кто им помогает, и наказания тех, кто переходит дорогу.

Прояснить ситуацию с этим новым набором помогли два политолога: Генри Фаррелл (Henry Farrell) из Университета Джона Хопкинса и Абрахам Ньюман (Abraham Newman) из Джорджтаунского университета. Их недавно вышедшая книга под названием “Подпольная империя: как Америка превратила мировую экономику в оружие” раскрывает пути извлечения Соединенными Штатами выгоды из созданных в конце прошлого века институтов как нейтрального средства упорядочения глобальных рынков.

К этим институтам относятся доллар и международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей SWIFT, которая базируется в Бельгии и имеет интернациональное правление, но не выдерживает при этом американского давления. Помогает то, что благодаря развитию интернета в США располагается основная часть инфраструктуры сетевого мира, включая некоторые из крупнейших центров обработки облачных данных, такие как Amazon Web Services, Microsoft и Google.

Теперь у Соединенных Штатов есть возможность наблюдать за мировыми коммуникациями и цепочками поставок и при желании влиять на них. Когда такое желание возникло после терактов 11 сентября, они превратили институты, к которым имели доступ, в оборонительное (как тогда считалось) оружие в войне с террором. “Чтобы защитить Америку, — пишут Фаррелл и Ньюман, — Вашингтон медленно, но верно превращает процветающие экономические сети в инструменты господства”.

Потребовалась изобретательность четырех президентских администраций, чтобы превратить мировую экономику в американский стратегический актив, который будет (в первую очередь) использоваться против Ирана, Китая и России. Именно Буш-младший принял так называемый “Патриотический акт” — закон, один из разделов которого должен был предотвратить отмывания денег террористами в рамках финансовой системы США, но в итоге предоставил американским регуляторам рычаги влияния на всевозможные зарубежные финансовые организации.

К середине срока правления Барака Обамы американские чиновники успешно принудили SWIFT заблокировать иранские банки, а швейцарским банкирам пригрозили судебным разбирательством, если те не упразднят многовековую традицию по неразглашению дел клиентов. Некогда прибыльной банковской модели Швейцарии пришел конец. Опасаться системы приходилось все чаще, причем как ее друзьям, так и врагам.

Администрация Трампа с удовольствием использовала мощь американской сети для осуществления плана по разрушению китайского телефонного гиганта Huawei. Фаррелл с Ньюманом подробно описывают в своей книге, как расположенному в Лондоне банку HSBC, обслуживавшему компанию, пришлось делиться данными с США. На их основании в 2018 году Канада арестовала на своей территории финансового директора Huawei. А в следующем году Госдеп пытался подкупить подозреваемого в доставке партии иранской нефти индийского капитана, настаивая, чтобы тот отогнал свое судно в порт для дальнейшей конфискации.

При президенте Байдене США нарушили еще одну некогда надежную традицию и договорились заморозить не только скромные резервы центрального банка Афганистана в размере 7 миллиардов долларов после вывода оттуда войск, но и крупные российские — с помощью союзников. А теперь часть этих средств предлагается потратить на якобы достойные цели в виде выплаты компенсаций жертвам 11 сентября в первом случае и восстановления Украины во втором.

Американские политики превратили мировую экономику в оружие без ведома демократических стран, не говоря уже об их способности влиять на ситуацию. Существует множество законных популистских жалоб на такого рода контроль со стороны элит: например, в Италии и Польше постоянно говорят о том, как ЕС вовлек государства-члены в программы фонда восстановления после пандемии коронавируса, а затем выдвинул безрассудные условия для предоставления денег по ним.

Самое поразительное в критике Фаррелла-Ньюмана — это ее не популистский характер. Понимание авторами российско-украинского конфликта мало чем отличается от позиции Госдепартамента. Даже их рассказ об американской нормативно-правовой империи представляется скорее описанием, чем жалобой. Авторы намекают, что все это регулирование волновало бы их куда меньше, послужи оно более достойным целям — скажем, борьбе с изменением климата, а не защите американской гегемонии.

Независимо от целей, превращение мировой экономики в оружие представляется ненадежным инструментом американской мощи. Проблема в том, что экономика в том виде, в каком она существует со времен холодной войны, — это когда все торгуют со всеми. Страны, имеющие больше всего оснований опасаться Соединенных Штатов, отреагировали попыткой создать альтернативные механизмы. Россия за последние полтора года продемонстрировала стойкость перед лицом тотальной экономической войны, которую Китай и Иран наверняка примут на вооружение. А те страны, что проявили максимальную дружественность США — Швейцария десять лет назад и современная Германия, — наоборот, страдают из-за того, что до сих пор не защитили экономики от американского экономического оружия.