Что творится с нашим миром?

Я работаю международным обозревателем New York Times с 1995 года, и одним из важнейших уроков, которые я успел усвоить, является то, что в нашем деле бывают хорошие и плохие сезоны, которые определяются ключевыми решениями крупнейших игроков.

За первое десятилетие моей работы было принято немало плохих решений, которые в основном касались реакции Соединенных Штатов на теракты 11 сентября, однако помимо них случилось довольно много весьма обнадеживающих событий, в первую очередь рождение демократии в России и Восточной Европе —благодаря решениям Михаила Горбачева. Сюда же можно отнести и мирный процесс в Осло, ставший возможным благодаря решениям Ицхака Рабина и Ясира Арафата; ускорение процесса открытия Китая миру — благодаря выбору Дэн Сяопина; решение Индии встать на путь глобализации — благодаря инициативе Манмохана Сингха. Расширение Евросоюза, избрание первого чернокожего президента в Америке и превращение Южной Африки в многорасовую демократию, основанную на принципе примирения, а не возмездия, — все это стало результатом правильного выбора, который делали и лидеры, и их народы. Тогда появились даже признаки того, что мир наконец начал серьезно относиться к проблеме изменения климата.

В целом все перечисленные решения подталкивали мир к более позитивной траектории — к ощущению того, что все больше людей оказываются связанными между собой и что они способны полностью реализовывать свой потенциал мирными способами. Было здорово просыпаться каждый день и размышлять о том, какую из этих тенденций я буду воодушевленно поддерживать в своей колонке сегодня.

Но последние несколько лет я чувствую себя диаметрально противоположным образом, потому что теперь моя работа заключается в том, чтобы осуждать неправильные решения крупных игроков: спецоперация Владимира Путина на Украине; решение Си Цзиньпина пустить вспять процесс открытия Китая внешнему миру; избрание в Израиле самого правого правительства за всю историю его существования; нарастающие негативные последствия изменения климата; утрата контроля над южной границей Соединенных Штатов; и, что вызывает наибольшую тревогу, усиливающийся уклон в сторону авторитаризма — не только в таких европейских странах, как Турция, Польша и Венгрия, но и даже внутри американской Республиканской партии.

Другими словами, если рассматривать те три столпа, которые помогали стабилизировать мир с тех пор, как я пришел в журналистику в 1978 году, — это сильная Америка, решительно настроенная защищать либеральный глобальный порядок с помощью таких международных институтов, как НАТО, устойчиво развивающийся Китай, всегда готовый поддержать глобальную экономику, и по большей части стабильные границы в Европе и в развивающемся мире, — то последние десять лет все эти три столпа неуклонно слабеют из-за решений, принимаемых крупными игроками. Это провоцирует холодную войну между Соединенными Штатами и Китаем, массовую миграцию с юга на север, а также делает Америку скорее ненадежной, чем незаменимой.

Но это даже не половина проблемы. Поскольку теперь передовые военные технологии, такие как беспилотники, стали легкодоступными, мелкие игроки способны получить гораздо больше власти и проецировать ее шире, чем когда-либо прежде, в результате чего их плохие решения тоже могут потрясти мир. Просто посмотрите, как судоходным компаниям по всему миру сегодня приходится перенаправлять свои перевозки и платить гораздо больше денег за страховку грузов только потому, что йеменские хуситы — о существовании которых вы до недавнего времени даже не подозревали, —обзавелись дронами и ракетами и начали запускать их в суда, идущие по Красному морю и Суэцкому каналу.

Вот почему я назвал украинский конфликт нашей первой настоящей мировой войной и почему я считаю, что война ХАМАС с Израилем в некотором смысле является нашей второй настоящей мировой войной.

Эти два конфликта ведутся не только на физических полях сражений, но и на цифровых, и они имеют огромный глобальный охват и последствия. Вспомните о фермерах в Аргентине, которые оказались в очень тяжелом положении, внезапно лишившись поставок удобрений из Украины и России; о молодых пользователях TikTok по всему миру, которые следят, выражают свое мнение, протестуют и бойкотируют глобальные сети, такие как Zara и McDonald’s, после того как 15-секундный ролик из сектора Газы привел их в ярость; о произраильской группе хакеров, заявившей, что ей удалось вывести из строя около 70% заправочных станций в Иране предположительно в отместку за то, что Иран поддерживает ХАМАС. И таких примеров огромное множество.

Действительно, в современном мире, где все прочно взаимосвязано, война в секторе Газа — на крошечном клочке земли, который всего в два раза больше округа Колумбия, — вполне может определить исход следующих президентских выборов в Соединенных Штатах, потому что многие молодые демократы отворачиваются от президента Байдена из-за его готовности поддерживать Израиль.

Но, прежде чем мы окончательно поддадимся пессимизму, давайте вспомним, что все эти решения — это всего лишь результат конкретного выбора. В них не было ничего неизбежного или предопределенного. Народы и их лидеры наделены свободой воли, и как обозреватели мы не должны поддаваться давлению трусливой и лживой толпы, убеждающей нас, что "у них не было иного выхода".

Горбачев, Дэн, Анвар эль-Садат, Менахем Бегин, Джордж Буш-старший и Владимир Зеленский столкнулись с необходимостью сделать мучительный выбор, но они сумели принять решение и встать на путь, который ведет к более безопасному и процветающему миру, — по крайней мере на какое-то время. Другие, увы, поступали наоборот.

Теперь, когда год подходит к концу, мне хотелось бы именно через эту призму выбора переосмыслить историю, которая последнее время поглощает меня и, осмелюсь сказать, большую часть мира. Речь о войне Израиля и ХАМАС. Ее начало было не настолько неизбежным, как некоторым хотелось бы нам внушить.

***

Я начал задумываться об этом несколько недель назад, когда прилетел в Дубай на климатический саммит ООН. Если вы никогда там не были, я скажу, что в аэропорту Дубая одни из самых длинных залов ожидания в мире. Когда мой рейс компании Emirates приземлился, мы остановились недалеко от одного конца терминала B — поэтому, когда я выглянул в окно, я увидел абсолютно стройный, уходящий вдаль ряд, состоявший примерно из 15 дальнемагистральных пассажирских самолетов Emirates. В тот момент мне в голову пришла мысль: что такого важного есть у Дубая и нет у сектора Газа? Ведь и тот, и другой когда-то представляли собой граничащие с морем песчаные просторы, расположенные на важнейших перекрестках мира.

Дело здесь не только в нефти — сегодня она играет лишь небольшую роль в диверсифицированной экономике Дубая. И не в демократии. Дубай не является демократией и совершенно не стремится к ней. Но сегодня люди со всего мира приезжают туда жить — с начала пандемии Covid его население, составляющее более 3,5 миллионов человек, резко выросло. Почему? Если коротко, то все дело в дальновидности его властей.

Дубай извлек огромную выгоду из политики двух поколений монархов Объединенных Арабских Эмиратов, у которых было четкое видение того, как ОАЭ в целом и эмират Дубай в частности могли бы стать арабским, современным, глобализованным и плюралистическим государством, придерживающимся принципов умеренной версии ислама. Их формула включает в себя радикальную открытость внешнему миру, упор на свободные рынки и образование, запрет на экстремистский политический ислам, относительно низкий уровень коррупции, верховенство закона, насаждаемое сверху вниз, и неустанную приверженность принципам экономической диверсификации, привлечения талантливых специалистов и развития.

Есть миллион вещей, которые можно критиковать в Дубае: к примеру, ущемление прав множества иностранных рабочих, благодаря которым на рынке недвижимости происходят бумы и спады, чрезмерная застройка и отсутствие по-настоящему свободной прессы и свободы собраний. Но тот факт, что арабы и иностранцы по-прежнему стремятся жить, работать, играть и начинать здесь бизнес, свидетельствует о том, что власти превратили свой чрезвычайно жаркий мыс в Персидском заливе в один из самых процветающих в мире центров торговли, туризма, транспорта, инноваций, судоходства и гольфа — с небоскребами высотой более 800 метров, которым могли бы позавидовать Гонконг или Манхэттен.

И все это было сделано в тени опасной Исламской Республики Иран. Когда я впервые посетил Дубай в 1980 году, в гавани все еще стояли традиционные деревянные рыбацкие лодки. Сегодня принадлежащая правительству ОАЭ логистическая компания DP World управляет грузоперевозками и портовыми терминалами по всему миру. Любой из соседей Дубая — Кувейт, Катар, Оман, Бахрейн, Иран и Саудовская Аравия — мог бы сделать то же самое со своими береговыми линиями, но только ОАЭ сумели принять правильное решение.

Я совершил тур по месту проведения глобальной климатической конференции ООН вместе с государственным министром ОАЭ по международному сотрудничеству Рим аль-Хашими, которая курировала строительство огромного Expo City в Дубае, где и проходила конференция. За те три часа, пока мы там осматривались, нас по меньшей сере шесть или семь раз остановили молодые эмиратские женщины в черных одеждах, которые спрашивали, не мог бы я на секунду отойти в сторону, пока они делают селфи с Рим, или немного поработать их фотографом. Для них Рим — своего рода рок-звезда, пример для подражания — женщина не королевского происхождения, которая сумела получить образование в Гарварде и Тафтсе и заняла руководящую должность в стране.

***

А теперь давайте сравним Дубай с сектором Газа, где сегодня примерами для подражания стали мученики ХАМАС, погибшие в своей бесконечной войне против Израиля.

Одна из самых неразумных и гнусных вещей, которые я слышал об этой войне в Газе, — что у ХАМАС не было иного выбора, что его войны с Израилем, кульминацией которых стало 7 октября с его кровавыми бойнями, похищениями израильтян в возрасте от 10 месяцев до 86 лет и изнасилованием израильских женщин, можно каким-то образом оправдать.

Нельзя.

Давайте обратимся к прошлым событиям. В сентябре 2005 года Ариэль Шарон завершил односторонний вывод всех израильских сил и поселений из сектора Газа, который Израиль оккупировал во время войны 1967 года. Вскоре боевики ХАМАС начали атаковать контрольно-пропускные пункты между сектором Газа и Израилем, чтобы продемонстрировать, что, хотя Израиль ушел, движение сопротивления еще не закончилось. Те пропускные пункты играли крайне важную роль в торговле и в том, чтобы люди могли работать, и в конечном счете Израиль сократил число таких переходов с шести до двух.

В январе 2006 года палестинцы провели выборы в надежде передать Палестинской автономии право управлять сектором Газа и Западным берегом. Среди израильских, палестинских чиновников и представителей администрации Буша велись дебаты по поводу того, следует ли разрешить представителям ХАМАС участвовать в выборах — ведь это движение отвергло мирные соглашения "Осло" между Израилем и Организацией освобождения Палестины.

Йоси Бейлин (Yossi Beilin), один из израильских архитекторов "Осло", рассказал мне, что он и другие убеждали, что представителям ХАМАС нельзя позволять баллотироваться. Того же мнения придерживались многие члены ФАТХа, которые поддержали соглашения "Осло" и признали Израиль. Но команда Буша настаивала, чтобы членам ХАМАС разрешили баллотироваться в надежде, что движение проиграет, и это станет концом его существования. К сожалению, по множеству довольно запутанных причин ФАТХ выдвинул слишком большое число своих кандидатов в множестве округов, из-за чего голоса избирателей рассеялись, а гораздо более дисциплинированный ХАМАС представил тщательно выверенные списки и в результате сумел получить парламентское большинство.

После этого ХАМАС оказался перед важным выбором: теперь, когда он контролировал палестинский парламент, он мог работать в рамках соглашений "Осло" и Парижского протокола, которые регулировали экономические связи между Израилем, сектором Газа и Западным берегом, — или не работать.

И он выбрал второй вариант, сделав столкновение между ХАМАС и ФАТХом, поддержавшим "Осло", неизбежным. В конце концов в 2007 году ХАМАС силой вытеснил ФАТХ из сектора Газа, убив нескольких его чиновников и четко дав понять, что он не станет соблюдать соглашения "Осло" или Парижский протокол. Это повлекло за собой первую израильскую экономическую блокаду Газы – а также 22 года периодических ракетных обстрелов со стороны ХАМАС, открытий и закрытий израильских контрольно-пропускных пунктов, войн и перемирий, кульминацией которых стало 7 октября.

Все это было результатом судьбоносных решений. Когда Шарон вывел израильтян из сектора Газа, палестинцы впервые получили полный контроль над этим участком земли. Он представлял собой кусок территорий, где были песок, морской берег и небольшие сельскохозяйственные угодья и где жили очень бедные люди, для большинства из которых эта земля не была родной. Но они могли построить там все, что хотели.

Если бы ХАМАС поддержал "Осло" и решил создать свой собственный Дубай, мир выстроился бы в очередь, чтобы оказать ему помощь и инвестировать в развитие Газы. Это также послужило бы самым мощным трамплином, который только можно себе представить, для палестинского государства на Западном Берегу, в сердце исторической родины Палестины. Палестинцы смогли бы показать себе, израильтянам и всему миру, чего они способны достичь, имея собственную территорию.

Однако вместо этого ХАМАС решил превратить Газу в плацдарм для уничтожения Израиля. Другими словами, у руководства ХАМАС был выбор: скопировать Дубай в 2023 году или Ханой в 1968 году. И оно решило скопировать Ханой, чья сеть туннелей Ку Чи послужила стартовой площадкой для Тетского наступления в 1968 году.

ХАМАС не просто ведет исключительно антиколониальную борьбу против Израиля. Этому верят только "полезные идиоты" ХАМАС в американских университетских кампусах. ХАМАС ведет грубую борьбу с ФАТХом за власть, за то, кто будет контролировать Газу и Западный Берег, и он участвует в борьбе за власть в регионе — наряду с другими партиями и режимами, поддерживающими "Братьев-мусульман"* (такими как Турция и Катар), — против прозападных монархий, таких как Саудовская Аравия, Иордания, Кувейт и ОАЭ, также таких возглавляемых военными режимов, как египетский.

В рамках этой масштабной борьбы ХАМАС заинтересован в том, чтобы Газа была изолирована и находилась в состоянии войны с Израилем, потому что это позволяет ХАМАС сохранять железный политический и исламистский контроль над сектором, не проводя никаких выборов и контролируя всю контрабанду, которая попадает и покидает Газу и выручка от которой позволяет оплачивать его тоннели и военную машину, а также роскошный образ жизни его лидеров и верных сторонников. Точно так же исламистский режим Ирана сегодня должен поддерживать свою враждебность по отношению к Америке, чтобы оправдывать железный контроль над иранским обществом и контроль Корпуса стражей Исламской революции над потоками контрабанды. Точно так же "Хезболла" нужен ее конфликт с Израилем, чтобы оправдывать создание собственной армии в Ливане, дабы контролировать контрабанду наркотиков и не позволять ливанскому правительству управлять страной, независимо от того, кто будет избран. Точно так же Владимиру Путину нужен конфликт с НАТО, чтобы оправдывать свою власть, милитаризацию российского общества и разграбление государственной казны его приспешниками.

Сейчас это стало довольно распространенной стратегией, позволяющей той или иной политической фракции консолидировать и удерживать власть, маскируя происходящее под идеологию сопротивления. Неудивительно, что все они поддерживают друг друга.

Есть масса причин критиковать израильскую оккупацию Западного берега, против которой я неоднократно выступал. Но, пожалуйста, избавьте меня от гарвардской чепухи о том, что это война между невинными, колонизированными жертвами угнетения и злыми колонизаторами-угнетателями; что только Израиль несет ответственность за изоляцию Газы; и что единственным выбором, который был у ХАМАС на протяжении многих лет, было строительство поземной сети туннелей глубиной до 70 метров (вспомните небоскребы Дубая) и что его единственным вариантом 7 октября было мученическая смерть.

ХАМАС всегда был в гораздо большей степени заинтересован в уничтожении Израиля, нежели в строительстве палестинского государства, потому что именно эта цель позволяла ХАМАС неизменно оправдывать его власть, хотя с момента захвата этим движением Газа видела только экономические страдания.

Мы ничем не помогаем палестинцам, которые действительно хотят и заслуживают собственного государства, делая вид, что это не так.

Жители Газы знают правду. Свежие результаты опросов, опубликованные агентством AFP, показывают, что "многие жители Газы были враждебно настроены по отношению к ХАМАС в преддверии жестокого нападения группировки на Израиль 7 октября, и некоторые даже называли его правление второй оккупацией".

Поскольку контроль ХАМАС над сектором Газа ослабнет, полагаю, мы услышим гораздо больше высказываний жителей Газы о том, что они на самом деле думают об этом движении, и апологетам ХАМАС в американских университетских кампусах тогда станет стыдно.

***

Но наша история о свободе воли и выборе на этом не заканчивается. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, находившийся на этом посту дольше всех (16 лет), тоже не раз делал выбор. И еще до начала этой войны он принимал ужасные решения — как для Израиля, так и для евреев всего мира.

Список довольно длинный. До начала этой войны Нетаньяху активно работал над тем, чтобы палестинцы оставались разобщенными и слабыми, подпитывая ХАМАС в Газе миллиардами долларов из Катара, одновременно стараясь дискредитировать более умеренную Палестинскую администрацию в Рамалле, приверженную соглашениям "Осло" и принципу ненасилия на Западном Берегу. Благодаря этому Нетаньяху мог говорить каждому новому президенту США: "Я хотел бы заключить мир с палестинцами, но они разобщены, и даже лучшие из них не в состоянии контролировать Западный Берег, а худшие из них контролируют Газу. Так чего вы от меня ждете?"

Цель Нетаньяху всегда заключалась в том, чтобы раз и навсегда уничтожить "Осло". В этом смысле Биби и ХАМАС всегда были нужны друг другу: Биби — чтобы сказать Соединенным Штатам и израильтянам, что у него нет выбора, а ХАМАС — чтобы сказать жителям Газы и его новым и наивным сторонникам во всем мире, что единственным вариантом палестинцев является вооруженная борьба под руководством ХАМАС.

Единственное спасение от этого взаимно гарантированного уничтожения — это привести к власти некую трансформированную версию Палестинской автономии на Западном Берегу или совершенно новое правительство палестинских технократов, назначенное ООП, при поддержке умеренных арабских государств, таких как Египет, Иордания и Саудовская Аравия. Но когда я сейчас заговариваю об этом с израильтянами, они отвечают: "Том, сейчас не время. Никто не хочет слышать об этом".

От этого мне хочется кричать: сейчас самое время! Разве они не понимают? Величайшим политическим достижением Нетаньяху стало то, что он убедил израильтян и весь мир, что сейчас не время говорить об абсолютно аморальной оккупации и о том, как можно создать надежного палестинского партнера, который поможет решить эту проблему Израиля.

Он и поселенцы уже всех утомили. Когда я освещал деятельность Госдепартамента в начале 1990-х годов, американские чиновники регулярно называли поселения на Западном Берегу "препятствием на пути к миру". Но постепенно эта фраза забылась. Администрация Трампа даже решила перестать называть Западный Берег "оккупированной" территорией.

Причина, по которой я настойчиво продолжаю говорить об этом выборе сейчас, заключается в том, что Израиль окружен "сухопутными авианосцами" Ирана, как я их называю, — это ХАМАС, "Хезболла", хуситы и шиитские группировки в Ираке. Иран с помощью своих марионеток втягивает Израиль в войну на несколько фронтов. Я искренне волнуюсь за Израиль.

Однако у Израиля не будет ни сочувствия мира, в котором он нуждается, ни множества союзников, которые ему необходимы, чтобы противостоять иранскому "спруту", ни палестинских партнеров, которые нужны ему для управления сектором Газа после поражения ХАМАС, ни продолжительной поддержки его лучшего друга Джо Байдена, если только он не решит сделать выбор в пользу долгосрочной стратегии по отделению от палестинцев.

В личных беседах Байден всеми силами старался донести эту мысль до Нетаньяху.

Если Нетаньяху и дальше будет отказываться, мотивируя это тем, что в политическом смысле время еще не пришло, Байдену тоже придется делать выбор — выбор между интересами Америки и интересами Нетаньяху.

Нетаньяху стремился сломать краеугольный камень политики Соединенных Штатов на Ближнем Востоке на протяжении последних трех десятилетий — речь о формате "два государства для двух народов", гарантирующем государственность Палестины и безопасность Израиля. Разрушение соглашений "Осло" противоречит интересам Америки.

В общем, эта война настолько уродлива, смертоносна и болезненна, что неудивительно, что многие палестинцы и израильтяне хотят сосредоточиться исключительно на выживании, а не на тех вариантах, из-за которых они и оказались в этом кошмаре. Автор газеты Haaretz Далия Шейндлин (Dahlia Scheindlin) прекрасно выразила эту мысль в своей недавно опубликованной статье:

Ситуация сегодня настолько ужасна, что люди бегут от реальности, как от ракет, и прячутся в своих слепых зонах. Бессмысленно грозить пальцем. Единственное, что остается делать, — это пытаться изменить реальность.

Лично я считаю, что встать на этот путь никогда не поздно.