The New Yorker: выборы в Грузии решат, развернется ли страна в сторону России

Субботним вечером в конце июня я шла по центру Тбилиси на ужин с друзьями. Я только приехала из Милана и не могла избавиться от чувства неловкости из-за недавно принятого правительством закона об иностранном влиянии, который вызвал массовые протесты с последующими жесткими репрессиями. Столица Грузии, где я прожила три года, имеет низкий уровень жизни. Лавируя между туристами на улицах, я то и дело замечала расположенную на высоком холме виллу из стекла и металла. Дом принадлежит олигарху Бидзине Иванишвили (Bidzina Ivanishvili), сколотившему состояние в России и основавшему популистскую, социально-консервативную партию "Грузинская мечта", которая находится у власти с 2012 года. У здания парламента на тротуаре слонялась небольшая группа полицейских. После прошедших здесь в апреле и мае многотысячных протестов осталось лишь несколько граффити на оранжевых стенах здания.

Новый закон, который изначально предложили как закон об иностранных агентах и до сих пор часто упоминается именно так, требует от организаций, получающих более 20% финансирования из зарубежных источников, регистрации в государственной базе данных. Также его окрестили “российским законом” из-за сходства с тем, который принял в 2012 году Владимир Путин и который затем стали применять в отношении НПО и СМИ. В России определение “иноагент” привело к путанице между преступным поведением и законной деятельностью (Законы об иноагентах существуют в нескольких странах мира, в том числе в России и США. Они направлены на обеспечение прозрачности деятельности лиц и организаций, финансируемых из-за рубежа. — Прим. ИноСМИ). Аналогичным образом грузинский закон, который с тех пор переименовали в “закон о прозрачности иностранного влияния”, также может заклеймить НПО, предоставив Министерству юстиции больше полномочий для наблюдения за оными. “Речь не о чем ином, как о обеспечении прозрачности”, — сказал мне Мака Ботчоришвили (Maka Botchorishvili), депутат парламента от "Грузинской мечты".

Не все с этим согласны. В 2023 году правительство Грузии отозвало практически идентичный законопроект после трехдневных протестов и заявления Еврокомиссии о том, что принятие закона ставит под угрозу членство Грузии в ЕС. Страна получила статус кандидата в декабре прошлого года, в несколько месяцев спустя парламент вновь внес законопроект на рассмотрение. А затем, несмотря на повсеместное противодействие — по одним оценкам, в мае на улицы выходили до 300 тысяч протестующих, то есть около 1/10 населения страны, — он быстро стал законом, породив в стране зарождающейся демократии опасения относительно разворота в сторону России и авторитаризма.

29 апреля Иванишвили, который, по мнению некоторых аналитиков, кулуарно руководит политикой правительства, отметился редким появлением на публике с пылкой речью, в которой поддержал закон об иностранном влиянии и повторил конспирологию о “глобальной партии войны”, желающей втянуть страну в конфронтацию с Москвой, назвав “их единственной целью лишение Грузии государственного суверенитета”.

В прошлом году Иванишвили назначили почетным председателем "Грузинской мечты". “Я бы не сказал, что он ежедневно занимается партийной деятельностью, но как почетный председатель имеет довольно серьезное влияние”, — сказал Ботчоришвили. Кое-кто из его близких соратников получил ключевые государственные посты, включая бывшего личного телохранителя Вахтанга Гомелаури (Vakhtang Gomelauri), ныне министра внутренних дел. В списке из 12 условий Брюсселя для вступления Грузии в ЕС значилась “деолигархизация”.

Вскоре после принятия закона об иностранном влиянии пресс-секретарь Министерства иностранных дел России Мария Захарова заявила: “Мы поддерживаем любые начинания, которые идут в поддержку <...> российско-грузинской нормализации”. США отреагировали на данный закон санкциями против высокопоставленных грузинских чиновников за “подрыв демократии”, как выразился представитель Госдепа США, и в начале июля ЕС объявил о приостановке процесса вступления в него Грузии. Евроатлантическая интеграция закреплена в конституции страны с 2018 года, и поддерживать ее продолжают 82% грузин. На пути к ресторану мне всюду попадались флаги Евросоюза: в витринах магазинов, на балконах и автомобильных антеннах.

В течение нескольких недель после начала протестов деятели оппозиции, в том числе Зука Бердзенишвили (Zuka Berdzenishvili), активист и сын лидера Республиканской партии, и Борис Куруа (Boris Kurua) из партии "Гирчи", подверглись нападениям и избиениям прямо возле своих домов. Вандалы портили имущество журналистов-расследователей и активистов; по всему городу висели плакаты, называющие их продажными агентами. Нападали даже на родителей и членов семей протестующих. Гражданский активист и бывший директор Tbilisi Pride Георгий Табагари (Giorgi Tabagari) сообщил, что возле дома его отца появились плакаты с его изображением и надписями “Растлитель молодежи”. А затем, в июне, предварительное чтение в парламенте прошел новый пакет законопроектов, перекликающийся с печально известным кремлевским законом, ограничивающим права ЛГБТ* и запрещающим гей-пропаганду.

“Мне страшно, как будто мы стоим на краю обрыва”, — сказала в тот июньский вечер моя подруга и консультант по вопросам управления Нино Купатадзе (Nino Kupatadze). Мы сидели в ресторане "Елена Дариани", названном в честь грузинской поэтессы, в оживленном историческом районе Сололаки. Поглощая салат из помидоров и курицу в сливочно-чесночном соусе шкмерули, мы говорили о предстоящих в октябре парламентских выборах и о том, как Купатадзе с друзьями несколько дней протестовала против закона об иностранном влиянии. “Еще один срок "Грузинской мечты" — и репрессии станут еще жестче. Мы потеряем поддержку Запада", — сказала она. К тому времени, когда мы вышли из ресторана, там было полно народу. Вечер, казалось, полностью отражал грузинские настроения: привычная дружеская атмосфера, сдерживаемая тревогой о том, что ждет впереди.

Предстоящие в октябре важнейшие выборы определят, победит в четвертый раз "Грузинская мечта" или же ее сменит одна или несколько оппозиционных партий. Участники предвыборной кампании начали повсеместно заменять слово “выборы” на “референдум”, чтобы описать ситуацию, с которой столкнутся избиратели. “Это выбор между Западом и Россией”, — сказала мне Элене Хоштария (Elene Khoshtaria), одна из лидеров либеральной прозападной оппозиционной партии “Дроа”, что означает “Пора”.

Когда после свержения 75-летнего президента Эдуарда Шеварднадзе, бывшего советского министра иностранных дел, в ходе так называемой Революции роз 2003 года президентом Грузии стал молодой политический деятель Михаил Саакашвили, в наследство ему досталось разваливающееся государство с немногочисленными функционирующими институтами и безудержной коррупцией. Во время первого президентского срока Саакашвили усовершенствовал грузинскую полицию, сократил количество бюрократических препон для бизнеса и запустил кампанию приватизации. Интеграция Грузии в НАТО стала путеводной звездой внешней политики Саакашвили, и вскоре он стал любимцем Запада (в частности, он известен тем, что назвал дорогу, соединяющую Тбилиси с аэропортом, в честь Джорджа Буша-младщего). Однако его второй президентский срок был отмечен ростом авторитаризма и катастрофическим конфликтом с Россией в 2008 году, который закончился переходом сепаратистских регионов Южная Осетия и Абхазия под фактический контроль Кремля, в результате чего грузинское правительство разорвало с ним дипломатические отношения. В 2012 году партия Саакашвили "Единое национальное движение" проиграла "Грузинской мечте", и, как считают многие, именно тогда страна и начала отдаляться от Запада.

"Грузинская мечта" привлекает избирателей отчасти тем, что позиционирует себя единственным препятствием к возвращению Саакашвили, который после непродолжительного пребывания на Украине с 2021 года томится в тюрьме за злоупотребление служебным положением. В ходе прошлых выборов на рекламных щитах по всему Тбилиси появились фото бывшего президента и его союзников с надписью “Нет нацеби” (прозвище сторонников партии Саакашвили). “Грузия переживает захват государства, — сказал мне Корнелий Какачия (Kornely Kakachia), директор независимого аналитического центра “Грузинский институт политики”. — “Грузинская мечта”, как и предыдущие правительства, монополизировала власть и использует административный ресурс во время выборов". (Грузинский депутат Ботчоришвили опроверг последнее утверждение, назвав его невозможным.) Их подход опирается на раздробленную оппозицию и то, что аналитики называют “стратегической двусмысленностью” — якобы заигрывание с Западом и политика умиротворения России.

После начала полномасштабного конфликта России с Украиной в феврале 2022 года "Грузинская мечта" весьма неохотно присоединилась к международным санкциям против Москвы, что вызвало протесты и породило слухи о связях Иванишвили с последней. Учитывая, что влияние России является одной из немногих разделяющих Грузию красных линий, оппозиционные партии впервые за 10 с лишним лет создают прочные альянсы. Аналогичное стимулирующее воздействие оказало принятие закона об иностранном влиянии. “Части общества, которые в течение многих лет были настроены принципиально проевропейски, но поддерживали статус-кво… меняют свою точку зрения”, — заявил Гига Бокерия (Giga Bokeria), бывший лидер оппозиционной партии "Европейская Грузия".

Изменится ли что-то благодаря выборам? Известные своими разногласиями оппозиционные партии Грузии ранее изо всех сил пытались успешно сформировать предвыборную коалицию, что фактически привело к расхождению во мнениях среди электората. Возможно, их непримиримость обусловлена в том числе тем, что идеологически многие из них не так уж далеки друг от друга. На данный момент минимум восемь оппозиционных партий, включая “Дроа” Хоштарии, в преддверии выборов объявили о создании трех отдельных коалиций. “Если нам не удастся сменить правительство, Грузия станет изолированной страной, — сказала мне Хоштария. — Так что момент экзистенциальный”.

24-летний шатен Лука Гвиниашвили (Luka Gviniashvili) очень разговорчив. В тот день, когда я встретила его в центре Тбилиси, он только что вернулся из пригорода Дигоми, где осматривал место для потенциального нового бизнеса в области грибоводства. Гвиниашвили, который рос в том числе и в Париже, где его отец когда-то играл в регби, а мать возглавляла парфюмерную компанию, присутствовал на недавних акциях протеста, даже в ту ночь, когда спецназ применил против участников водометы, дубинки и слезоточивый газ. “Когда я увидел приближающихся полицейских, то попытался убежать, но из-за водометов поскользнулся на траве, и они повалили меня на землю, — рассказал он. Как и многие грузины, его поколения Лука бегло говорит по-английски с американским акцентом. — Я пытался прикрыть голову, а они били меня ногами. Меня затащили внутрь стены из щитов”. В ту ночь его арестовали.

Протесты сопровождались высокой активностью молодежи. Многие беседовавшие со мной молодые грузины, которые росли в политической среде, где доминировали Иванишвили и Саакашвили, опасаются так называемых свадебных генералов. “Это одна из уникальных особенностей тех протестов, — сказал Гвиниашвили. — Отсутствие единого лидера”.

Согласно недавнему опросу, 85% молодых грузин считают, что ни одна из политических партий не представляет их интересы. Около трети вообще не голосует в первом туре парламентских выборов. В 2019 году в разгар массовых антиправительственных протестов против того, что приезжий российский депутат занял место спикера парламента Грузии, появилось проевропейское активистское движение "Позор". “Суть нашей предвыборной кампании состоит в том, чтобы пойти и проголосовать, не более того. Мы поощряем гражданское участие”, — сказал 25-летний политтехнолог организации Дачи Имедадзе (Dachi Imedadze). В составе его правления всего девять человек, и они проводят кампанию в поддержку отдельных политических партий, что помогает привлекать разочаровавшихся в партийной политике молодых избирателей. Имедадзе полагает, что хроническое недоверие грузин к политикам “уходит корнями в советскую систему". “Никто никому не доверял, даже членам семьи. Сегодня уровень взаимодействия между партиями и избирателями очень низок”, — заметил он.

“Я не хочу, чтобы появился хоть один популярный лидер, — сказала мне по телефону 27-летняя Ана Тавадзе (Ana Tavadze), руководитель проектов в "Позоре" и на квир-феминистской мультимедийной платформе GrlzWave. — Поколение Z испытывает абсолютное недоверие ко всем, кто просит сделать его единственным лидером, который всех объединит. Такого рода мессиями были Саакашвили и Иванишвили, но этот образ мышления только вредит Грузии”. Во время нашей беседы ясность видения Тавадзе поразила меня, но вместе с тем возник вопрос: как подобный идеализм можно реализовать в парламентской системе?

Однажды утром я проходила мимо оживленной станции тбилисского метро “Марджанишвили” и увидела плакаты с изображениями оппозиционных политиков и гражданских активистов и надписью "Предатели без родины". Чувство страха, охватившее Тбилиси с весны, не обошло стороной и движение “Позор”. “На улице я постоянно оглядываюсь и всегда ношу с собой перцовый баллончик, — сказал мне его 30-летний директор Георгий Мджаванадзе (Giorgi Mjavanadze). — Жизнь проходит в постоянном ожидании, что за мной вот-вот придут”.

На пике президентства Саакашвили "Грузинская мечта" значительно урезала исполнительные полномочия администрации президента, фактически передав контроль премьер-министру и сведя должность президента к исключительно символической. Президента Саломе Зурабишвили (Salome Zourabichvili), которая пришла к власти при поддержке "Грузинской мечты" в 2018 году, изначально критиковали как партийную марионетку. Однако с началом конфликта на Украине она сама стала ярым критиком правительства. Правящая партия это заметила и в 2023 году безуспешно попыталась объявить ей импичмент за “несанкционированные” встречи с западными чиновниками. В апреле премьер-министр Ираклий Кобахидзе (Irakli Kobakhidze) публично обвинил ее в предательстве за поддержку протестующих (она наложила вето на закон об иностранном влиянии, но парламент отклонил его).

В мае Зурабишвили разработала во многом символический план действий под названием "Грузинская хартия", который определяет приоритетность приверженности Грузии европейской интеграции. "Голосуя за любую партию — подписанта хартии, мы фактически голосуем и за саму хартию, то есть за европейское будущее", — заявила Зурабишвили. Ее подписали как минимум 17 партий. В преддверии октябрьских выборов Тавадзе из “Позора” назвал Зурабишвили “ситуативным союзником”: “Она знает, что голосование определит, какой будет Грузия в этом новом реорганизованном мире”.

Так далеко вперед заглядывают не все представители гражданского общества Грузии. Организациям, получающим иностранное финансирование, сначала нужно пережить август, когда вступит в силу закон об иностранном влиянии. Нарушить регистрационные обязательства готовятся многие финансируемые из-за рубежа организации, в том числе Transparency International Georgia, которая занимается расследованиями коррупции в стране. Ее 46-летняя исполнительный директор Эка Гигаури (Eka Gigauri) приняла меня в своем офисе в центре Тбилиси. На стенах висели сертификаты о прохождении курсов в Стэнфорде и Гарвардской школе Кеннеди, а также шелковый шарф со словом “свобода” на разных языках. Организации, финансируемые из-за рубежа, которые отказываются регистрироваться в базе иноагентов, будут оштрафованы и в итоге все равно пройдут процедуру регистрации. Гигаури говорит, что они готовы к последствиям невыполнения требований, включая возможность закрытия Transparency International, чьи расследования выявили, что Иванишвили владеет минимум одним бизнесом в России. “Это вопрос достоинства, — сказала она мне. — Мы не будем добровольно объявлять себя агентами и шпионами, потому что является патриотами своей страны”. Выходя из ее кабинета, я заметила на полу большую белую наклейку с изображением Путина и двумя красными отпечатками обуви на нем.

Англоязычная новостная организация OC Media, которая освещает текущие события в Грузии и других странах кавказского региона, также планирует нарушить закон. По словам соучредительницы и исполнительного директора платформы Мариам Никурадзе (Mariam Nikuradze), сейчас их цель — успеть “в какой-то законной форме” получить аккредитацию на октябрьские выборы. “Но мне страшно. Я не знаю, каким будет конец этого года”, — сказала она.

Одна из главных связанных с выборами проблем заключается в том, что победа оппозиции с небольшим отрывом может толкнуть "Грузинскую мечту" оспорить результаты голосования. “Нам нужно подавляющее большинство”, — сказал Бокерия. Есть большие надежды, что молодежь с протестов проголосует соответствующим образом и в октябре, но никто не знает, сможет ли оппозиция обернуть волну недовольства "Грузинской мечтой" себе на пользу. Также на траекторию развития Грузии может повлиять победа на ноябрьских президентских выборах в США Дональда Трампа. “Трамп в качестве президента США не посодействует ни гражданскому обществу, ни грузинской оппозиции, — сказал мне аналитик Какачия. — Они все боятся, что деловой характер Трампа заставит его заключить сделку и в какой-то момент отдаст Грузию, Украину и Молдавию на растерзание”.

Через несколько недель после ареста Гвиниашвили предстал перед судом. “Судебный процесс носил фиктивный характер. Свидетелями обвинения были сотрудники, производившие арест”, — сказал он. Гвиниашвили вменяют мелкое хулиганство и неподчинение полиции, за что он обязан выплатить штраф в размере около 900 долларов. Он как никогда решительно настроен не допустить избрания "Грузинской мечты". “Достойных кандидатов нет, но молодые люди будут голосовать за оппозицию, — сказал Гвиниашвили. — Иного выбора у нас нет”.