Almasry Alyoum: Москва усиливает стратегическое сдерживание новым вооружением

После завершения трехдневного официального визита в Душанбе 10 октября Владимир Путин выступил на пресс-конференции, где анонсировал новое мощное оружие для российской армии, которое в настоящее время проходит успешные испытания. Это заявление вызвало значительный интерес в международных политических и военных кругах.

Я с нетерпением ждал комментариев по поводу недавнего провокационного заявления президента Путина, чтобы понять, что оно может означать и каковы его намерения. Российский лидер всегда отличался прямолинейностью. Он принял решение анонсировать новое оружие в условиях растущего напряжения в отношениях с европейскими государствами — членами НАТО.

Заявление президента Путина по этому вопросу, хотя и было кратким, содержало в себе глубокий смысл. На мой взгляд, если учесть текущие события и секретность, связанную с разработкой нового оружия, можно предположить, что Москва осознала острую необходимость в максимальном развитии своих инструментов жесткого сдерживания. Одновременно с этим она посылает Соединенным Штатам сигнал: хотя Россия и заинтересована в сохранении каналов связи с Вашингтоном для обсуждения вопросов контроля над вооружениями, Кремль не намерен пренебрегать необходимостью обеспечивать свое присутствие силой, следуя принципу "хочешь мира — готовься к войне".

Из контекста понятно, что президент Путин говорит о системе вооружений, технические характеристики которой были анонсированы много лет назад. Теперь эта система достигла необходимого уровня промышленной и военной готовности, что позволяет принять ее на вооружение. В этом контексте заявление не столько объявляет о новом достижении, сколько подтверждает, что некоторые российские оборонные проекты перешли из стадии испытаний в стадию эксплуатации.

Однако самое примечательное в заявлении российского президента — это его утверждение о том, что "новизна [российских] средств ядерного сдерживания выше, чем у любого другого ядерного государства". Приведенная здесь цитата взята из выступления Владимира Путина на итоговой пресс-конференции в Душанбе, о которой я уже упоминал. Я считаю, что Путин стремился продемонстрировать Трампу, Вашингтону, Лондону и даже Пекину, что Москва по-прежнему лидирует в области инноваций, особенно в сфере стратегических ядерных систем. Основываясь на анализах, проведенных военными экспертами, с которыми я ознакомился на момент написания этой статьи, можно выделить два возможных варианта. Во-первых, речь может идти о дальнейшем совершенствовании гиперзвуковых ударных систем, таких как "Кинжал", "Авангард" или "Сармат", с целью расширения их возможностей. Во-вторых, не исключено появление совершенно новой системы, которая будет сочетать в себе высокую скорость и маневренность на завершающем этапе траектории.

Конечно, то, что Москва, Кремль и Путин намеренно не делятся подробностями, не следует воспринимать как недостаток прозрачности. Скорее всего, это часть стратегии сдерживания, основанной на неопределенности. Каждый игрок пытается действовать осторожно, чтобы запутать и сбить с толку своего противника. В данной ситуации США, как главный и самый крупный противник, вынужден корректировать свои расчеты из-за возможного появления новой военно-технической угрозы. Однако у них нет точных сведений о ее возможностях, и они понимают, что Владимир Путин никогда не раскрывает подробностей о подобных вещах.

Еще один важный момент, который стоит отметить в контексте этого заявления, — это то, что российский президент вскользь упомянул о новом оружии, и это произошло одновременно с его высказыванием о возможности возобновления ядерных испытаний в случае, если другие страны поступят аналогичным образом. Это явный сигнал о том, что Москва готова ответить тем же, если Вашингтон или Пекин перейдут грань между теоретическим и экспериментальным сдерживанием.

В этом контексте, вероятно, появление нового вида оружия напрямую связано с так называемой постдоговорной ситуацией, которая возникла после того, как США в одностороннем порядке вышли из нескольких соглашений, регулировавших вопросы контроля над вооружениями. Особенно учитывая текущие события вокруг "Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений" (СНВ-III).

Владимир Путин, отвечая на вопрос о периодически появляющихся сообщениях о намерении США поставить Украине ракеты Tomahawk напрямую или через западные страны, сказал спокойно и прямо: "Мы усилим российскую систему ПВО". Это заявление отражает нынешнюю военную доктрину Москвы, которая заключается в стремлении избежать дорогостоящей гонки вооружений и сосредоточиться на том, чтобы устранить все пробелы в многоуровневой системе противовоздушной обороны.

Россия осознает, что любое применение ракет большой дальности в конфликте с Украиной может привести к открытой конфронтации с НАТО. Этого Москва и НАТО старались избежать на протяжении более трех с половиной лет военного конфликта. Поэтому российская сторона стремится упредить опасность, укрепляя свой внутренний фронт с помощью технических средств, а не средств массовой информации.

Что касается отношений с Вашингтоном, то президент Путин в ходе своей пресс-конференции особо отметил, что между внешнеполитическими ведомствами России и США продолжается диалог. Он также подчеркнул, что решение о продлении или снятии ядерных ограничений не будет иметь "критического" значения для России, так как она продолжает реализовывать свои программы модернизации в соответствии с запланированным графиком и техническими возможностями. Это свидетельствует о намерении российского лидера сочетать твердость с готовностью к диалогу. Иными словами, Москва демонстрирует свою способность продолжать переговоры даже в условиях отсутствия соглашения, но при этом не закрывает дверь для новых встреч, если другая сторона, в частности, американская, проявляет искренность.

Еще одна важная деталь, на которую стоит обратить внимание в речи президента, — это его упоминание "Аляскинских договоренностях", или, как их называют в России, "Анкориджских договоренностях", в которых кроется понимание путей урегулирования конфликта на Украине. Это высказывание, вероятно, было ответом на заявление заместителя министра иностранных дел России Сергея Рябкова, который утверждал, что импульс мирного процесса по Украине, достигнутый во время встречи на высшем уровне на Аляске, оказался исчерпан. Заявление Путина свидетельствует о наличии и продолжении скрытых контактов между Москвой и Вашингтоном, касающихся будущего украинского конфликта в более широком контексте, включая вопросы ядерного и политического сдерживания.

Я не могу не упомянуть решение Владимира Путина о переносе первого российско-арабского саммита, который должен был состояться 15 октября 2025 года. Российский лидер также с готовностью и открыто прокомментировал это решение, что вызвало вопросы, особенно учитывая, что оно было принято всего за несколько дней до саммита. Объяснение, озвученное президентом, — нежелание вмешиваться в текущий мирный процесс на Ближнем Востоке — свидетельствует о стремлении России более тихо перестроить свое региональное присутствие. Возможно, она ожидает результатов нового этапа арабо-израильского урегулирования, прежде чем окончательно определиться с формой этих изменений. Это также совпало с тем, как Путин успешно справился с другой региональной проблемой. Он отметил, что у России и Азербайджана не было кризиса в межгосударственных отношениях, это был "кризис эмоций", который удалось преодолеть.

Эта фраза отражает высокий уровень интеллекта Владимира Путина и понимание Россией того, что не стоит тратить время на мелкие дипломатические дрязги, когда необходимо сосредоточиться на более важных военных, экономических и политических вопросах.

Президентские заявления, включая его эмоциональную речь из Душанбе, несут двойной смысл как внутри страны, так и за ее пределами. Во-первых, они подтверждают [российской] общественности, что программа военной модернизации России продолжается, и что ее национальное сдерживание находится на высшем уровне, несмотря на трудности, вызванные военным конфликтом и санкциями. Во-вторых, эти заявления служат напоминанием Соединенным Штатам о том, что эпоха их безраздельной стратегической инициативы прошла, и что Москва по-прежнему способна преподносить технологические сюрпризы, которые могут мгновенно изменить баланс сил сдерживания.