Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Автор статьи в The Telegraph воспитан в традиции, согласно которой победа над нацистами считается англо-американским достижением. Тем большее уважение вызывает его способность признать: боеспособные части вермахта, нацеленные на захват мирового господства, были разбиты именно под Москвой.
Нападение Гитлера на Советский Союз было самой масштабной, кровопролитной и варварской военной кампанией за всю историю войн. Операция "Барбаросса", а именно такое кодовое название дал ей Гитлер, задумывалась как самая решительная кампания Второй мировой войны. Добейся Гитлер своей цели, которая заключалась в уничтожении Советского Союза, — и он мог бы распоряжаться судьбой всей Европы. Но спустя полгода, когда гитлеровские армии подошли к воротам Москвы, все шансы на осуществление бредовой идеи фюрера о создании тысячелетнего рейха улетучились.
Вооруженные силы нацистской Германии (вермахт) будут и дальше проводить крупные наступления, одерживая серьезные победы. Но это уже будет эфемерный триумф. К концу 1941 года, а то и раньше нацисты утратили все реальные шансы одержать победу в этой войне. И всё из-за провала операции "Барбаросса".
Еще три с половиной года земля Восточной Европы будет пропитываться кровью десятков миллионов людей. Но это будут жертвы ужасной развязки, исход которой уже был предопределен.
Мой отец Ричард Димблби (Richard Dimbleby) был отважным военным корреспондентом ВВС и служил на Ближнем Востоке перед первым сражением при Эль-Аламейне в 1942 году. Он вел дневник и писал книгу об увиденном и пережитом. Но я захотел узнать больше.
Результатом стала моя первая книга о Второй мировой войне "Судьба в пустыне" (Destiny in the Desert). От нее я сразу перешел к написанию второй книги "Битва за Атлантику" (The Battle of the Atlantic), где рассказываю о непростых взаимоотношениях Черчилля, Рузвельта и Сталина. То, что я обнаружил, изучая материалы и готовясь к написанию этих книг, вызвало у меня чувство стыда. Дело в том, что, как и всё мое поколение, я воспитывался на уверенности в том, что Гитлера победили британцы при поддержке американцев. Советский Союз почти никогда не упоминался. Но вдруг мне стало предельно ясно, что это является вопиющим искажением фактов. И это искажение до сих пор формирует наш взгляд на события той войны. Поэтому я написал новую книгу под следующим заголовком: "„Барбаросса". Как Гитлер проиграл войну" (Barbarossa: How Hitler Lost the War). Я не знаю, что подумал бы о моих взглядах отец, но, поскольку он был человеком правдивым, хочется думать, что он бы меня понял.
Конечно, это обескуражит тех, кто по понятным причинам считает, что Гитлера победили доблестные парни, высадившиеся в июне 1944 года на пляжах Нормандии. Но свидетельства очевидцев и документы говорят об обратном. Безусловно, высадка союзников в Нормандии ускорила победу Сталина над Гитлером, но вермахт получил смертельное ранение от Красной Армии еще задолго до начала операции "Оверлорд". Историческая заслуга тех наших воинов, кто с боями прошел всю Францию и дошел до Берлина, заключается не в том, что они разгромили нацистов. Нацистов разгромили русские. Заслуга наших войск в том, что они спасли Западную Европу от сталинской тирании.
Начало операции "Барбаросса"
В июне 1941 года нацисты казались непобедимыми. Хотя в битве за Британию люфтваффе потерпело поражение, а операция "Морской лев" (план гитлеровского вторжения в Англию через Ла-Манш) была отложена на неопределенный срок, вермахт захватил почти всю Западную Европу. Но Гитлера это ни в коей степени не удовлетворило. Как он пишет в Mein Kampf, его дьявольская концепция Третьего рейха среди прочего включала уничтожение Советского Союза.
Сталин, со своей стороны, всеми силами старался избежать войны с Германией — до такой степени, что он раздраженно отмахивался от многочисленных и недвусмысленных докладов разведки о концентрации гитлеровских войск на западной границе СССР. Даже накануне немецкого вторжения Красная Армия не была приведена в состояние полной боевой готовности. Она была совершенно не подготовлена к темпам и масштабам гитлеровского наступления, начатого ранним летним утром 1941 года в рамках операции "Барбаросса".
Армии фашистской Оси, перешедшие границу Советского Союза и начавшие вторжение, насчитывали в своих рядах примерно 3,3 миллиона человек. У них на вооружении были разнообразные и мощные танки, артиллерия, грузовики и самолеты. На бумаге немцам противостояла колоссальная по своей мощи сила: более четырех миллионов человек в составе 170 советских дивизий с гораздо большим количеством вооружений. Но сталинские войска были мало подготовлены и плохо обучены. У них были слабые командиры и устаревшее оружие, которое к тому же плохо обслуживалось. Немецкое верховное командование не сомневалось, что громоздкая и некомпетентная Красная Армия будет разбита в считанные недели. Такую точку зрения разделял остальной мир и, что весьма примечательно, Вашингтон и Лондон.
За две недели войны танковые дивизии вермахта продвинулись на восток такими высокими темпами, что начальник штаба сухопутных войск генерал Франц Гальдер (Franz Halder) уверенно объявил о победе. "Русская кампания выиграна", — написал он в своем дневнике.
Но уже очень скоро у него начали появляться сомнения. Вместо того чтобы капитулировать, сталинские войска упорно оборонялись и сражались, несмотря на то, что солдат уничтожали тысячами. Был ли это патриотизм, нежелание быть расстрелянным за трусость или попасть в плен к противнику, считавшему русских недочеловеками, но сопротивлялись русские фанатично. К сожалению, одной доблести и отваги было недостаточно. К середине июля немцы продвинулись вглубь Советского Союза на 600 с лишним километров и находились в 300 с небольшим километрах от Москвы.
Первая ошибка Гитлера
В этот момент Гитлер допустил первую ошибку. Он заколебался, продолжать ли наступление на Москву или сосредоточиться на захвате южных территорий СССР, чтобы получить доступ к богатым месторождениям полезных ископаемых и промышленным районам. К изумлению и нарастающему негодованию фронтовых генералов, Гитлер почти месяц не мог решить, что делать. Эти недели стали для советского Верховного главнокомандующего драгоценной передышкой, чтобы перевязать раны обескровленных армий, отремонтировать сломанную технику и восстановить оборонительные рубежи.
Со временем Гитлер все-таки решил идти прямо на Москву, и наступление снова начало набирать темпы. К началу ноября проницательный и обычно осторожный генерал Готхард Хейнрици (Gotthard Heinrici), командовавший пехотным корпусом, излучал уверенность. В письме жене он отмечал: "В целом необходимо сказать, что противник уже разбит и что теперь он потеряет остатки своей армии, которая должна оборонять Москву". Начальник Хейнрици фельдмаршал Федор фон Бок (Fedor von Bock), чья группа армий "Центр" возглавляла наступление на Москву, точно так же позволил себе нехарактерное для него высокомерие. 19 октября он объявил о "крахе русского фронта".
Основанием для таких триумфаторских заявлений были длинные колонны голодных советских военнопленных. Во время стремительного немецкого наступления их брали в плен на поле боя или окружали сотнями тысяч. Изможденные и раненые солдаты в лохмотьях брели в западном направлении, проходя сотни километров. У этих людей, которых всячески оскорбляли, избивали и лишали медицинской помощи, едва хватало еды и воды, чтобы выжить.
Тысячи умерли, не дойдя до выстроенных на скорую руку концлагерей, куда их сгоняли, как скотину, огородив колючей проволокой. Лишенные крыши над головой, элементарных санитарных условий и средств выживания, некоторые военнопленные опускались до людоедства. Большинство умерло от голода.
Самая варварская операция
Бесчеловечность и жестокость на Восточном фронте отчасти объяснялись тем, что нацисты считали славян недочеловеками. Распаленные адреналином сражений, немцы проявляли ничем не сдерживаемую свирепость и варварство. Молодой немецкий офицер Роберт Рупп (Robert Rupp) описал ужасные события в одной обычной советской степной деревушке. Живших в ней крестьян заподозрили в том, что они укрывают русских партизан, убивших неподалеку пятерых немецких солдат. Поэтому подразделение Руппа получило приказ окружить деревню.
"Я услышал звуки выстрелов и крики детей. Я понял, что мы вот-вот устроим кровавую бойню, — вспоминал Рупп. — Жители прятались по домам, а солдаты бросали гранаты на соломенные крыши, которые вспыхивали почти мгновенно. Вскоре полыхали все 50 домов. Мы слышали ужасный рев скота, вопли женщин и детей — а потом крики стихли… Мы ехали из деревни, а небо позади нас пламенело".
Жестокость порождала жестокость. Но со стороны русских варварство, однако, объяснялось справедливым гневом в адрес захватчиков, которые забирали у них земли, сжигали дома и амбары, бомбили деревни и без счета убивали ни в чем не повинных людей. Зверства поражали даже самих участников этих событий.
Советский пехотинец Борис Баромыкин вспоминал: "Однажды в конце октября противник выбил нас из деревни, которую мы удерживали, и начал нас обстреливать. Но мы перегруппировались — и отвоевали деревню. Мы захватили пятерых немецких солдат и буквально порвали их на куски голыми руками, зубами — чем угодно. Один человек даже схватил ножку стола, чтобы разбить немцу череп. Мы убили этих людей в угаре ненависти".
А потом изменилась погода
К концу октября, когда солдаты вермахта приближались к Москве, погода изменилась. Генерал Хейнрици, до конца сохранявший оптимизм, помрачнел. "Весь день идет снег, превращающий все дороги в черное бездонное болото, — писал он. — Я вижу длинную колонну утонувших в грязи, зажатых с двух сторон и поломанных грузовиков, которые безнадежно завязли".
"Рядом с машинами в грязи лежит почти столько же околевших лошадей", — заметил он. Начались осенние дожди, и раскисшие дороги стали почти непроходимыми.
Тяжелая техника сползала в воронки от снарядов, которые не было видно из-за заполнившей их воды. Машины буксовали, все больше утопая в грязи, и безнадежно увязали. Все большее количество топлива, недостаток которого начали ощущать войска, сжигалось в зачастую бесплодных попытках вытащить застрявшие машины. Но и это было не самое неприятное. Из-за износа деталей машины быстро выходили из строя. Темпы наступления замедлились, и наступающие войска уже не мчались вперед, а еле ползли.
В последующие недели температура воздуха опустилась до минус 30 градусов. Советские войска привыкли к суровому климату, а захватчики, никогда прежде не сталкивавшиеся с такими погодными условиями и всё еще одетые в летнюю форму, начали замерзать. Обморожения стали обычным делом. Военные хирурги во избежание гангрены ампутировали пальцы, ступни, а в некоторых случаях и ноги. Многие замерзали до смерти.
В письме жене Хейнрици сообщал: "Никто на самом деле не может себе представить, что предстоит пережить здесь каждому при такой погоде, на такой местности, при таком состоянии страны и в условиях тех вызовов, которые навязывает нам война".
"Только тот, кто пережил это сам, может понять, каково это, — стоять всю ночь в карауле без теплой одежды… с мокрыми ногами, в лесу, без укрытия, на морозе, без горячего питья и, возможно, на голодный желудок".
Какое-то время Хейнрици, как и другие командиры с фронта, упрашивал свое начальство выдать солдатам подходящую зимнюю одежду. Но его лишь строго одергивали, и он слышал "категорические" указания, что боеприпасы и продовольствие важнее. "На мой взгляд, — сухо замечал он, — категорические решения чаще всего бывают ошибочными".
Провал немецкого верховного командования
В том, что произошло дальше, высокопоставленные генералы вермахта винили погоду. Но это не выдерживает критической проверки. Климат лишь усугублял многочисленные ошибочные решения, но не был их причиной. Красная Армия воевала в таких же условиях, но была лучше к ним подготовлена.
Гитлер рвал, метал и настаивал, чтобы советская столица оказалась в руках нацистов до Рождества. Однако к концу октября солдаты фельдмаршала Федора фон Бока, по его собственному признанию, были близки к полному изнеможению.
Гитлеровское верховное командование недооценило не только стойкость Красной армии, но и упорство русского народа. Как свидетельствуют немецкие письма и мемуары (некоторые из них лишь недавно были извлечены из секретных глубин советских архивов), и советские солдаты, и мирные жители были упрямы, непоколебимы и готовы пойти на смерть ради спасения Родины.
Москва укрылась маскировкой, чтобы скрыть от ночных налетов люфтваффе свои исторические здания, в том числе Кремль и Большой театр. Тысячи заводов и фабрик были демонтированы и эвакуированы на восток. Была создана московская зона обороны, прикрывшая город противотанковыми ловушками, рвами и рядами колючей проволоки.
Каждый гражданин, за исключением нетрудоспособных и слабых здоровьем, получил приказ участвовать в этой работе. За считанные дни была создана разношерстная трудовая армия численностью 600 000 человек, состоявшая из мужчин и женщин. Они вооружились лопатами, топорами, ломами и всеми прочими инструментами, какие у них были.
Объезжая город по периметру, беспощадный командующий генерал Георгий Жуков, к которому Сталин обращался в моменты самых серьезных кризисов, был впечатлен решимостью работников, особенно женщин: "Я видел тысячи и тысячи непривычных к тяжелому труду москвичек, которые уехали из своих городских квартир в легкой одежде, работали на этих непроходимых дорогах, в грязи, копали рвы и окопы, устанавливали противотанковые заграждения и баррикады".
День большой паники
В "день большой паники" (16 октября) порядок уступил место анархии. Когда из Москвы на своих служебных машинах побежали партийные функционеры и чиновники, вслед за ними пешком двинулись тысячи людей, везя свои пожитки на тележках. Москвичи ринулись на железнодорожные станции, готовые отдать всё, лишь бы уехать из города. Люди дрались в очередях за хлебом. Один журналист, в задачу которого входило гнуть партийную линию, заметил в узком кругу: "Истерика проникла в массы. Сможет ли выстоять город, когда такие настроения?"
То, что Москва выстояла, во многом объясняется молниеносными и безжалостными действиями, которые начали осуществлять спустя три дня по приказу Сталина. В столице 19 октября ввели комендантский час. Людям запретили покидать город без разрешения, и Кремль предупредил: "Нарушителей порядка будут быстро привлекать к ответственности суды военного трибунала. Провокаторов, шпионов и прочих вражеских агентов, пытающихся подорвать порядок, будут расстреливать на месте".
Это дало результат. Порядок восстановили почти моментально, и город начал с трепетом ждать прихода врага.
Но враг не пришел. Упорное сопротивление советской армии замедлило наступление вермахта, снизив его темпы до минимума. Боеготовых войск становилось всё меньше, остро не хватало танков, грузовиков, запчастей, топлива, продовольствия и зимней одежды. В совокупности всё это означало катастрофический провал в расчетах и в организации материально-технического обеспечения. И исправить ситуацию было уже невозможно.
Ответственность за эту военную катастрофу лежит непосредственно на основателе Третьего рейха и на ближайших советниках Гитлера, которые из-за своей безропотной покорности перед фюрером не осмеливались ему возразить, либо разделяли его заблуждения.
"Барбаросса" кончается крахом
Не исключено, что некоторые немецкие солдаты даже увидели в отдалении здания Москвы, но ближе чем на 25 километров приблизиться к ней не смогли. К началу декабря операция "Барбаросса" подошла к своему роковому финалу. Отступление стало неизбежно.
"События дня снова вызывают глубокую скорбь и унижение", — написал 7 декабря генерал фон Бок, когда его солдаты начали длительное отступление к рубежу обороны, поспешно возведенному почти в 160 километрах от Москвы. После кампании, в которой было убито, ранено или взято в плен полтора миллиона немецких солдат, вермахт так и не смог больше оправиться и накопить достаточно, чтобы создать существенную угрозу Советскому Союзу.
Хотя гитлеровские армии в 1942 году в достаточной мере восстановились и сумели одержать ряд существенных побед, это был эфемерный успех, за которым последовали сокрушительные поражения, прежде всего в Сталинграде в 1943 году. Красная армия понесла более тяжелые потери, чем вермахт, но людских резервов у Советского Союза было намного больше, а еще он быстро набирался опыта в ведении боевых действий. Хотя Германия использовала все свои резервы для производства вооружения, ее военная промышленность не смогла догнать СССР по объемам выпуска продукции, а армия не сумела составить конкуренцию советским войскам по огневой мощи. Месяц за месяцем, год за годом Советы становились все сильнее, а страны Оси — слабее.
Война продолжалась еще три с половиной года, но судьба нацистской Германии определилась на полях сражений Восточного фронта в период с июня по декабрь 1941 года. Операция "Барбаросса" была первым и последним шансом Гитлера уничтожить Советский Союз. Он потерпел неудачу, и в процессе этого утратил все возможности одержать победу во Второй мировой войне.
Автор: Джонатан Димблби (Jonathan Dimbleby)
