Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Версия о причастности ИГИЛ* к нападению на "Крокус Сити Холл" имеет много несостыковок, пишет обозреватель "Гуаньча". Модель нападения отличается от стандартной схемы действий ИГИЛ*. А террористы, атаковавшие в пятницу, — это не религиозные фанатики и не смертники.
Андрей Кортунов
Общая картина масштабного террористического акта, совершенного в Подмосковье, наконец начинает постепенно проясняться.
В пятницу 22 марта четверо выходцев из Центральной Азии атаковали концертный зал "Крокус Сити Холл", расположенный в городе-спутнике Москвы Красногорске. Они были полностью экипированы и имели при себе автоматические винтовки и зажигательные снаряды. Нападавшие ворвались через вход, убили безоружных охранников, а потом, не прекращая стрелять, пересекли здание и проникли в зрительный зал.
Они не делали никаких политических заявлений и не выдвигали требований; позже выяснилось, что террористы даже недостаточно свободно владели русским. Они также не брали заложников. Цель нападавших была очень проста: убить как можно больше людей и нанести концертной площадке максимальный ущерб.
Так как в зале оказались заперты более 6,2 тысяч (по оценкам, такова вместительность площадки, на концерт, проводившийся в тот вечер в КЗ, были распроданы все билеты. — Прим. ИноСМИ) беззащитных посетителей, террористы без труда справились со своей задачей. Нападавшие вели огонь с близкого расстояния, перезаряжая оружие, метали в стороны зажигательные снаряды. Когда они подожгли здание, то покинули его через тот же центральный вход, сели в оставленную неподалеку машину и уехали с места происшествия.
За их спинами осталась невероятно трагическая картина: некоторые люди были застрелены, другие задохнулись в полных дыма помещениях и коридорах, третьи погибли из-за обрушения стеклопластиковой крыши "Крокуса". Спасательная операция и работы по тушению пожара продолжались, и число жертв неуклонно росло. По состоянию на 16:00 воскресенья количество погибших достигло 133 человек, включая детей. На настоящий момент более 150 раненых остаются в больницах, им оказывается медицинская помощь (по данным на 25 марта, число жертв теракта выросло до 139; на стационарном лечении остаются 93 человека. — Прим. ИноСМИ). Окончательное число погибших может оказаться еще выше.
Террористы попытались скрыться в направлении российско-украинской границы, однако их автомобиль перехватил спецназ. В субботу утром все четверо нападавших были задержаны. Президент Владимир Путин объявил 24 марта Днем общенационального траура. Чтобы почтить память жертв теракта, на здании федерального правительства приспустили флаги.
Кто стоит за терактом?
Тем не менее и сегодня, спустя три дня, некоторые значимые детали происшествия остаются неясными и открытыми для публичного обсуждения. Главный вопрос — кто на самом деле стоит за совершенным в пятницу терактом?
Трудно представить, что несколько террористов могли бы провести такую операцию самостоятельно, без поддержки со стороны сильной структуры или сети. В ходе первого же допроса нападавшие фактически признались, что были разовыми "наемными исполнителями", то есть они действовали за деньги. Кстати говоря, платили им немного — чуть больше пяти тысяч долларов каждому. Однако задержанные не смогли — или не захотели — предоставить никакой информации о своих так называемых нанимателях или заказчиках.
Так кто же, в конце концов, инициатор? По одной из широко распространенных на Западе версий, нападавшие связаны с ветками ИГИЛ* в Ираке и Сирии. Аргументы в пользу этого основываются на предположении, что у "Исламского государства"* — или, точнее говоря, ИГИЛ-К* (отделение "ИГИЛ* в Хорасане", действующее в Афганистане) — есть много причин быть недовольным Россией, например, ее деятельностью в Сирии и Ливии и даже осторожной поддержкой Москвой режима талибов** в Кабуле.
В сентябре 2022 года ИГИЛ-К* взяло на себя ответственность за подрыв смертника в посольстве России в Кабуле — тогда, к счастью. обошлось без жертв. В начале января 2024 года эта террористическая организация продемонстрировала свои оперативные возможности, когда два ее боевика-смертника устроили двойной подрыв в иранском Кермане во время церемонии в честь убитого американскими силами иранца Касема Сулеймани, командующего подразделением "Аль-Кудс".
С точки зрения США и их союзников по НАТО, легко обвинять в бесчеловечном теракте ИГИЛ* — так они "направляют острие копья" на давнего врага Запада и отрицают любую свою, даже предположительную, ответственность за трагедию в Москве.
Однако у этой версии есть заметные недостатки.
Во-первых, модель нападения на "Крокус Сити Холл" в корне отличается от "стандартной схемы действий" ИГИЛ*. Террористы, атаковавшие в пятницу, — это не религиозные фанатики, не смертники, не стрелки с промытыми идеологией мозгами. Последние не просто действуют, как убийцы, они еще и готовы в любой момент отдать свои жизни ради исполнения собственного "священного долга". "Исламское государство"* уже неоднократно показывало свой радикальный фанатизм и неготовность к компромиссам, например, во время масштабных терактов в Париже 13 ноября 2015 года.
Но ситуация в Москве в пятницу была совсем иной — нападавшие бежали изо всех сил, пытаясь спасти свои жизни.
Далее, Россия заняла очевидно пропалестинскую позицию в крайне чувствительном для всего мусульманского мира вопросе о военных действиях Израиля в Газе. Представляется несколько неестественным, чтобы в этот конкретный момент ИГИЛ* нацеливалось на Москву — более логичным для него было бы искать мишени среди ярых сторонников Биньямина Нетаньяху. Даже если бы организация решилась на террористическую операцию в российской столице, она бы, скорее всего, выбрала местные синагоги, как уже делала раньше.
Другая версия, популярная в России, состоит в том, что настоящих инициаторов и провокаторов теракта нужно искать в Киеве. Как считают те, кто выступает за это предположение, на поле боя ВСУ проигрывают России, они не могут переломить ход конфликта. Теракт — один из немногочисленных "асимметричных" способов, которым украинское руководство может выразить свой подход.
Эта версия тоже звучит убедительно, — несомненно, она подрывает международный имидж Украины. Но, несмотря на это, нужно продолжать размышления. В конце концов, террористы пытались сбежать через российско-украинскую границу, однако их поймали всего в ста милях от нее (примерно 160 километров, по заявлениям Маргариты Симоньян, их поймали в ста километрах. — Прим. ИноСМИ). Казалось бы, нападавшие должны бы как минимум договориться обо всем с украинскими партнерами заранее, чтобы безопасно попасть на территорию страны и найти там убежище.
Кроме того, в России считают, что причастность Украины к недавнему теракту — логическое продолжение того, что последняя делала уже долгое время. Москва много раз осуждала Киев за спонсирование или даже непосредственную организацию различных террористических акций на территории России, в том числе экономических саботажей и покушения на именитых политиков, журналистов и влиятельных лидеров.
Проводимое сейчас расследование должно помочь прояснить, кто же на самом деле инициатор и провокатор теракта. При этом совершенно понятно: даже если российская сторона получит доказательства и подтверждения "украинского следа", западные страны будут по-прежнему отрицать любую связь между Киевом и терактом в Москве. С высокой долей вероятности европейские и американские лидеры продолжат отвергать все улики, которые предоставит Россия. В таком случае теракт в Москве, скорее всего, очень надолго останется "висячим делом", — как и подрывы на газопроводах "Северный поток" в сентябре 2022 года.
Еще один важный вопрос без ответа — предупреждение о террористических актах, несколько недель назад отправленное Соединенными Штатами России.
После инцидента Вашингтон заявил, что сделал все, что мог, и несколько недель назад уведомил Москву о высокой вероятности масштабного террористического акта на территории ее страны. В столице, однако, информацию, предоставленную американцами, считают расплывчатой, неясной и, следовательно, лишенной практического значения. В городе тысячи общественных площадок, если в предупреждении нет указания на конкретную цель, то ценность подобного предостережения ограниченна.
Помимо прочего, в Москве обвиняют Вашингтон и НАТО в содействии Киеву в планировании диверсионно-разведывательных операций, в том числе ударов по гражданским объектам [в России]. В России такие действия тоже подпадают под определение актов государственного терроризма.
Учитывая геополитическую ситуацию, надежды на совместную борьбу с терроризмом уже нет?
Эти опосредованные споры между Москвой и Вашингтоном поднимают более масштабный вопрос: неужели в эпоху ожесточенной геополитической конкуренции теряется возможность для эффективного международного сотрудничества в области борьбы с терроризмом? Не слишком ли претенциозны надежды на успех в этой сфере, когда сама по себе геополитика становится благодатной почвой для терроризма?
Текущие тенденции вызывают беспокойство. Хотя в последнее время в мире не происходило таких крупных терактов, как в США 11 сентября, сотни мирных жителей погибли в результате масштабных нападений в Париже и Мадриде, Багдаде и Берлине, Беслане и на Синайском полуострове, в Гамбору (Нигерия) и Мумбаи (Индия). Сейчас это была Москва, и в этом трагическом списке могут появиться новые названия. В США большие теракты стали редкостью, но в Европе они происходят все чаще, не говоря уже о Ближнем Востоке и Африке.
Итак, почему цель по искоренению терроризма до сих пор не достигнута?
В первую очередь, международному сообществу не удалось выработать общее определение для источников, движущих сил и особых форм терроризма. То, что в одних странах или течениях четко называется "террористическими действиями", в других может характеризоваться как "народно-освободительная борьба".
Поднимите вопрос о терроризме в Кашмире в разговоре с индийцами и пакистанцами. Вы заметите, что им очень сложно найти общий язык, когда речь идет об этой теме. Спросите, как они определяют терроризм, у израильтян и палестинцев, и увидите поразительные отличия [в ответах].
США часто обвиняют исламскую республику Иран в поддержке терроризма. Но очень вероятно, что, с точки зрения Тегерана, вышеупомянутое убийство американцами генерала Сулеймани — это несомненный акт международного терроризма.
Взглянем на историю. Множество самонадеянных руководителей пытались провести границу между "плохим" и "хорошим" терроризмом в попытке сделать из террористов удобный инструмент дипломатической политики, управлять ими и использовать их. Однако это произвольно очерченная граница всегда была размытой, так что казавшиеся прежде послушными, высокоэффективными "слугами" люди то и дело восставали против своих недальновидных "хозяев".
Во-вторых, любой успех в антитеррористической борьбе требует высокого уровня доверия между взаимодействующими сторонами. Причина проста: им приходится обмениваться большими объемами чувствительной и секретной информации. В современном мире доверие — ресурс дефицитный. Его не хватает в отношениях не только между Москвой и Вашингтоном, но и между Пекином и Токио, Эр-Риядом и Тегераном, Каиром и Аддис-Абебой, Боготой и Каракасом.
Очень притягательна идея о нанесении каким-либо способом удара по "изоляции" государств в борьбе с международным терроризмом, об отделении последней от геополитического соперничества. Тем не менее на деле это невозможно: любое международное антитеррористическое сотрудничество неразрывно связано с ключевыми вопросами национальной безопасности.
В-третьих, проблема международного терроризма отнюдь не неизменна. Она постепенно меняется и развивается, становится более устойчивой, запутанной и изворотливой. Теракт в "Крокус Сити Холл" наглядно показал, какой ущерб может нанести одна сравнительно небольшая, но хорошо оснащенная и тщательно подготовленная группа экстремистов.
Подобно вирусам, угроза терроризма непрерывно мутирует, постоянно порождая новые штаммы. Другой урок, который мы должны извлечь: высоко урбанизированные и обладающие передовыми технологиями пост-современные цивилизации, — неважно, Россия, Китай, Европа или США, — крайне уязвимы перед террористическими атаками. Молниеносно меняющаяся, день ото дня усложняющаяся общественная и экономическая инфраструктура, особенно в мегаполисах, — благоприятная среда для проведения насильственных террористических атак.
Более того, внутренние и внешние конфликты, как украинский кризис, в значительной степени увеличивают потенциальные возможности террористов по получению оружия. Они неизбежно порождают больше тренированных людей с богатым боевым опытом, имеющих возможность приобрести новейшее вооружение и, в некоторых случаях, сталкивающихся с серьезными психологическими проблемами. Такие солдаты могут легко стать добычей международных террористических сетей или "одинокими волками" в спячке, способными в любой момент выйти на охоту.
Мы также не должны игнорировать терроризм, процветающий среди анонимных диссидентов и непрофессионалов. По сравнению со всем известным видом терроризма, представленным транснациональными экстремистскими движениями, одиночек намного сложнее отследить и уничтожить, раскрыть планы дилетантов куда сложнее.
Прогресс в современных военных технологиях, наложенный на геополитическое соперничество на текущей международной арене и конфликты между великими державами, сулит новый пик террористической активности в ближайшие годы. Это, очевидно, своего рода предвестие: на столь плодородной почве очень велика вероятность "взрывного" распространения не до конца искорененного вируса терроризма.
Убрать терроризм с повестки дня станет возможно только при непрерывном повышении уровня глобального управления человечества. Если ведущим державам не хватит мудрости и энергии для достижения этой цели, риски, которые международный терроризм будет представлять для нашей общей цивилизации, будут только возрастать.
Автор: Андрей Кортунов — генеральный директор Российского совета по международным делам, обозреватель сайта "Гуаньча".
* Террористическая организация, запрещенная в России
** Движение находится под санкциями ООН за террористическую деятельность
