Налаживание более тесного контакта с Польшей в спорах о Второй мировой войне – в интересах России. У Польши есть серьезное оружие – память о "Солидарности" и о том, как она привела к падению советской империи.
В центре польско-российских отношений продолжает оставаться история. На апрель придется 70-ая годовщина катынского преступления, в мае в Москве пройдут празднования 65-ой годовщины окончания Второй мировой войны, а в августе мы будем отмечать тридцатилетие создания "Солидарности" – события, имеющего фундаментальное значение для центрально-европейского пути от советского порабощения к свободе.
Этот год начался неважно. Президент Дмитрий Медведев не приехал в Освенцим на 65-ую годовщину освобождения концлагеря Освенцим-Березин. В Москве объяснили, что польское приглашение пришло слишком поздно, а на мероприятия не приехали и другие руководители государств и правительств, за исключением премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху (Benjamin Netanyahu). Помимо этого Кремль, "был обеспокоен" размещением в Польше ракет "Пэтриот", хотя ранее возражений по этому поводу не высказывалось.
Что нам делать, если российские руководители не приедут в Катынь? И что будет дальше с польско-российскими отношениями?
Во-первых, необходимо помнить, что диалог с Россией на исторические темы никогда не был легок. Путин приезжал в Гданьск на мероприятия, посвященные 70-ой годовщине начала Второй мировой войны, и сказал, что война началась в 1939, а не в 1941 году, как твердила советская пропаганда. В опубликованном в Gazeta Wyborcza "Письме к полякам" он написал: "Без всяких сомнений, можно с полным основанием осудить пакт Молотова-Риббентропа, заключенный в августе 1939 года".
Одновременно он обвинил Францию и Англию за то, что они подписали в Мюнхене договор с Гитлером, а Польше припомнил аннексию Тешинской Силезии. Параллельно с этим российская Служба внешней разведки опубликовала документы из советских архивов, из которых должно было следовать, что в течение нескольких лет Польша была союзником Гитлера и планировала напасть на СССР. В то же самое время прошли российско-белорусские военные учения, направленные против Польши.
Во-вторых же, в России намечаются изменения. Православная церковь и президент Дмитрий Медведев осудили сталинизм, все сильнее становится модернизационный тренд, ориентированный на сотрудничество с Европой и миром.
Поэтому следует вслушиваться в эти голоса и сохранять терпение, так как время работает на Польшу. Для России воспоминания о гекатомбе Второй мировой войны являются орудием великодержавной политики, а для Польши – нет.
Сейчас мы можем смотреть на страдания времен войны и послевоенного периода с точки зрения хэппи-энда. Именно "Солидарность" запустила процесс изменений в советском блоке, завершившихся "осенью народов" в 1989 году и распадом СССР. Наша сила заключается в памяти об этом, поскольку России приходится помнить, что модель демонтажа прежней системы, а также эффективной общественной и экономической модернизации была создана Польшей. С достижениями нашей модернизации эта модель становится все более привлекательной, увеличивая значение Польши в регионе и всей Европе.
Для Путина распад СССР был самой большой геополитической катастрофой XX века. Отказ от этой доктрины является ключом к более мирной внешней политике России. Осуждение преступлений Сталина делает российскую политику более предсказуемой, дает шанс на внедрение демократических ценностей и способствует нормализации отношений с соседями. Польша может оказать помощь в этом процессе – без пафоса и ощущения некой миссии, но с осознанием своего растущего значения в российской мысли о европейских делах.
Не все в Польше хотят помнить об этом. Институт национальной памяти (IPN) в вышедшем в декабре номере своего "Бюллетеня" дал принципиальный ответ на сентябрьский визит Путина. Профессор Анджей Новак (Andrzej Nowak), историк Ягеллонского университета и главный редактор ежеквартального журнала "Arcana", пишет, что отказ от использования "тяжелой артиллерии" против представленной Путиным картины начала Второй мировой войны, является знаком борьбы с "мифом польской невинности". Первую скрипку в борьбе с этим мифом якобы играет Gazeta Wyborcza, которой приписывается идея, что "раз мы были виноваты по отношению к евреям, к немцам (выселения), то в конечном счете должно оказаться, что мы виноваты и в отношении Советского Союза, поскольку именно он символизировал собой своеобразный последний бастион для роли поляков как жертв новейшей истории. Когда этот бастион падет, дело «трансформации польской памяти» будет завершено".
Дискутировать на этот счет бессмысленно. Gazeta Wyborcza всегда давала ясную оценку пакту Молотова-Риббентропа, а Адам Михник (Adam Michnik) в ответ на текст Путина писал: "Непосредственным следствием этого пакта была вооруженная агрессия гитлеровского государства против Польши 1 сентября 1939 года, а 17 сентября – вооруженная агрессия сталинского государства. А потом настало время жестоких преследований граждан нашей страны, преступлений в Пальмирском и Катынском лесу, Польша пала жертвой двух тоталитарных империалистов".
Новак справедливо пишет, что с россиянами нельзя разговаривать, исходя из принципа, что "они всегда врут". Он призывает искать таких людей и такие круги, с которыми можно вести разговор. Однако Новаку и стоящему за ним Институту национальной памяти не стоит ломиться в открытую дверь, замалчивая результаты, достигнутые в этом направлении польскими институтами. В частности, этот тезис с успехом реализует Польско-российская комиссия по трудным вопросам. Профессор Адам Даниэль Ротфельд (Adam Daniel Rotfeld), сопредседатель комиссии, недавно сказал, что интеллектуальные круги не испытывают особых проблем в выработке общего мнения на тему катынского преступления. У них также нет проблем с пониманием, какую ответственность за начало войны несет Сталин.
В сентябре в Польшу приезжала делегация Русской православной церкви. Они поместили копию иконы Ченстоховской Божьей матери в Нило-Столобенском монастыре, расположенном в 10 километрах от Осташкова, того места, откуда были перевезены в Тверь и казнены 6300 польских пленных. Это могло бы стать добрым предзнаменованием того, что запланированный в Катыни совместный молебен Католической и Православной церквей станет не единоразовой акцией, а очередным этапом примирения, основывающимся на мощном аксиологическом фундаменте. Интерпретируя эти факты, профессор Ротфельд использовал определение "начало процесса десталинизации".
На сегодняшний момент эта оценка кажется мне излишне оптимистической. Российские власти не готовят нового доклада Никиты Хрущева с осуждением культа личности. Путин держит страну твердой рукой и готовится в 2012 году вновь занять президентский пост. Во внешней политике остается в силе доктрина августа 2008 о сфере привилегированных интересов. Если Путин или Медведев приедут в Катынь отдать дань памяти убитым – будет хорошо, но если этого не произойдет, диалог нужно будет вести с теми, кто до него дозрел. Придет время и для российских руководителей. Так что я призываю польского президента или премьера принять участие в московских торжествах 9 мая.
Интересы Польши требуют и того, чтобы в приближающейся предвыборной кампании кандидаты не использовали вопросы внешней политики и не соревновались в "принципиальности" в отношениях с Россией. Данная область нашей политики находится между Сциллой и Харибдой: нашей враждебности и антипольской истерии наших соседей с одной стороны и сомнений в успехе каких-либо попыток завязать с ними партнерский диалог с другой. Во имя правильно понимаемых собственных интересов мы должны придерживаться курса Ежи Гедройца (Jerzy Giedroyc), принятого в свое время демократической оппозицией: это протест против империализма, нарушений прав человека и попрания демократических свобод и совместные действия для дела свободы, поддержки демократического движения и защиты прав других народов бывшей империи.
