Зимой 1940-1941 годов в Нью-Йорке советский шпион по имени Яков Голос (Jacob Golos) завербовал Эрнеста Хемингуэя «для нашей работы». Голос был харизматичным большевиком старой закалки, убежденным революционером, который бежал из ссылки, добравшись из Сибири в Китай. В конечном итоге Голос поселился в восточной части Манхеттена, где он стал одним из основателей Коммунистической партии США и основным звеном советской шпионской сети на восточном побережье. В тот день, когда ему удалось завербовать Хемингуэя, он действовал от имени НКВД — предшественника КГБ и современной СВР. После встречи Голос сообщил Москве о своей уверенности в том, что «он [Хемингуэй] будет сотрудничать с нами… и сделает все возможное», чтобы помочь НКВД.
Почему советская разведка заинтересовалась Хемингуэем? Впервые он попал в ее поле зрения в 1935 году благодаря своей статье, которая была опубликована в ультралевом американском журнале New Masses. В этой статье он гневно осуждал американский истеблишмент за то, что он бросил многочисленную группу ветеранов умирать на пути урагана, налетевшего на Флорида-Кис в том году. Потом, в период гражданской войны в Испании, он вступил в контакт с агентами Коминтерна, советскими шпионами и коммунистическими партизанами. Они заинтриговали и увлекли его, главным образом потому что они сражались за идею, которая вдохновляла его самого: они сражались против фашизма. Эта идея легла в основу его романа «По ком звонит колокол», и она заставила его прислушаться к словам Голоса спустя несколько месяцев после выхода этого великого романа.
Чего НКВД хотел от Хемингуэя? Он не работал на правительство, у него не было доступа к официальным секретам. Он не стал бы встречаться с агентом в темном переулке, чтобы передать портфель, набитый документами. Советские шпионы больше всего хотели доставить удовольствие своему главному клиенту, Иосифу Сталину, и для этого им были нужны письменные документы, касающиеся в первую очередь американских технологий и внешней политики. Они знали, что однажды Америка откажется от своих изоляционистских позиций и изменит баланс сил в Европе. И они хотели быть готовы к наступлению этого дня. А пока им нужно было продолжать красть американские технологии. После установления дипломатических отношений между этими двумя странами в 1933 году НКВД (вместе с ГРУ) продолжил вербовать американских государственных служащих, которые регулярно скармливали им новые порции секретов. В 1930-х годах у них были шпионы, имевшие свободный доступ к документам Госдепартамента, Министерства юстиций и Министерства финансов, не говоря уже о Белом доме, а во время войны им удалось даже проникнуть в Манхэттенский проект и украсть чертежи атомной бомбы.
Но НКВД хотел не только этого. Существовала еще одна разновидность шпионов, которые могли оказаться полезными: политики и журналисты. Они могли помочь советским властям понять молодую страну, находящуюся на другом конце мира и настолько им чуждую, что она могла с таким же успехом находиться на другой планете. Они также могли помочь советским властям оказывать влияние на политику этой страны. На НКВД даже работал один конгрессмен, который вместо того, чтобы голосовать по совести, голосовал ради пополнения карманов, куда советские власти ежемесячно клали 1250 долларов — весьма приличная сумма для тех времен. Лучшие шпионы из среды американских журналистов — а среди них были очень известные репортеры и колумнисты — имели очень хорошие связи. Они могли беспрепятственно передвигаться по всей стране, использовать свои связи для получения полезной информации и время от времени публиковать статьи, выставлявшие Советский Союз в положительном свете.
Советские власти считали Хемингуэя журналистом. Поскольку в то время он уже был одним из самых известных писателей в мире, сеть его знакомств и связей простиралась от европейских столиц до самого Белого дома — его третья супруга, Марта Геллхорн (Martha Gellhorn), была одной из протеже Элеоноры Рузвельт. Однажды летом 1937 года она смогла организовать для писателя и агента Коминтерна встречу с президентом Рузвельтом и его супругой. Сначала они смотрели «Испанскую землю», документальный фильм, который спродюсировали Хемингуэй и голландский режиссер Йорис Ивенс (Joris Ivens), коммунист по убеждениям, а потом они обсуждали внешнюю политику. Хемингуэй и Ивенс попытались (безуспешно) убедить Рузвельта отказаться от его политики нейтральности и, подобно Советскому Союзу, поддержать Республику.
Согласившись сотрудничать с НКВД в 1940 году, Хемингуэй не нарушил законы своей страны о шпионской деятельности. Однако его можно было (по крайней мере теоретически) привлечь к ответственности в соответствии с законом «О регистрации иностранных агентов», который обязывал всех агентов регистрироваться. Хотя он не стал чрезвычайно полезным шпионом НКВД, он в течение многих лет продолжал придерживаться своих просоветских взглядов, которые имели больше смысла в 1940 году, чем в 1945 году, когда траектории СССР и США начали стремительно расходиться в преддверие холодной войны. К примеру, в 1948 году Хемингуэй поддержал оптимистичные взгляды прогрессивного кандидата в президенты Генри Уоллеса (Henry Wallace), который утверждал, что две великие державы имеют гораздо больше сходств, чем различий, и что им необходимо начать напрямую взаимодействовать друг с другом, не обращая внимание на такие государства Старой Европы, как Великобритания и Франция.
Почему эта история имеет такое значение? Может ли она научить нас чему-то сегодня?
Во-первых, она указывает на преемственность в российской истории. Неважно, как называется организация — НКВД, КГБ или СВР — с 1934 года российские секретные службы прикладывали массу усилий, чтобы собрать информацию и оказать влияние на США. Российские власти всегда были заинтересованы в том, чтобы понимать и манипулировать США, и они всегда достаточно легко это делали.
Во-вторых, история Хемингуэя напоминает нам о необходимости внимательно присматриваться к фактам и происшествиям, которые нельзя однозначно включить в разряд шпионской деятельности и торговли влиянием. Последствия таких происшествий и фактов тоже могут оказывать негативное влияние на американские институты, только гораздо менее заметным образом. Интересы Америки и других стран время от времени пересекаются, но они редко бывают идентичными. В области национальной безопасности невозможно служить сразу двум господам, и даже видимость конфликта интересов может оказаться губительной, как показывает опыт новой администрации Трампа.
В-третьих, спустя 70 лет вмешательство Хемингуэя во внешнюю политику все еще дает о себе знать. Большинство из нас, кто читал и любит его книги, любят их, потому что они — честные, прямолинейные и независимые — перекликаются со многими американскими ценностями. Мало кто захочет узнать, что наш литературный кумир в тайне поддерживал связь с агентами иностранной державы, чьи ценности очень сильно отличались от наших. Не меньше тревоги вызывает и его попытка поставить знак равно между Америкой и Россией в 1948 году — президент Трамп тоже попытался выдвинуть эту идею. Я достаточно старомоден, чтобы считать Америку не просто одной из крупных держав, а уникальным экспериментом в области демократии и самоуправления, республикой, которая является полной противоположностью российскому строю, советскому или постсоветскому. К сожалению, один из наших величайших писателей так до конца этого и не понял.
Николас Рейнольдс — автор книги «Писатель, моряк, солдат, шпион: секретные похождения Эрнеста Хемингуэя, 1935-1961 гг.» (Writer, Sailor, Soldier, Spy, The Secret Adventures of Ernest Hemingway 1935-1961), которая вышла в марте 2017 года.
