Super Express: В самом начале вашей книги «Энциклопедия русской души» вы пишете: «У нас в России от сквозняка может начаться все, вплоть до гражданской войны». Учитывая недавние российские демонстрации, это может оказаться мрачным пророчеством. Может быть, уместнее говорить о ветре перемен, а не о сквозняке?
Виктор Ерофеев: В России одно связано с другим: это одновременно и ветер перемен - дуновение свободы, и тот самый сквозняк с неизвестным финалом. После этих явно сфальсифицированных выборов, прямого обмана властей, люди показали, что период принятия всего, что спустит верхушка, в России заканчивается. Мне бы очень хотелось, чтобы ветер перемен, о котором мы говорим, в конце концов разогнал тучи, которые многие годы висят над Россией. И чтобы на небе наконец появилось хотя бы бледное солнце свободы.
- Но кто должен это сделать? Эти тысячи недовольных людей, которые выходят на улицы Москвы, Петербурга и других крупных российских городов?
- Да, их действительно до сих пор не так много в сравнении с числом жителей России. Но нужно обратить внимание, что их лозунги, их эмоции разделяет значительно большая часть населения. Все это связано с ощущением (я специально использую здесь слово из брежневской эпохи) застоя. Здесь мало кто ощущает, чтобы государство переживало свой расцвет, чтобы оно развивалось, двигалось в каком-то новом направлении. Скорее, считается, что оно заперто в своего рода холодильнике: заморожено все, что его терзает. Не растет уровень жизни. Как люди жили бедно, так они и живут сейчас, за немногими исключениями. Вы знаете, что в Москве 77 миллиардеров?
- Нет, я не знал. А сколько миллионеров?
- Несколько сотен. А остальная часть общества живет практически одним днем, чувствует, что ничего не меняется. Отсюда этот страх - и это самое адекватное слово - страх, что последние 12 лет были вовсе не цивилизационным скачком, а продолжающимся состоянием стагнации, что мир нас обогнал. И в этом причина этого, впрочем, неожиданного общественного взрыва.
- Вы принимаете участие в демонстрациях?
- Я был на второй, на проспекте Сахарова. И я сразу почувствовал близость к этим людям, к этой 100-тысячной толпе, которая пришла в холодный день породемонстрировать, что им тоже есть что сказать. Было здорово смотреть на этих людей, в их веселые, полные радости глаза. Радости от понимания: Я не один, есть другие, кто чувствует то же, что я. И что важно, которые знают, что их оружие – юмор, ирония и сплоченность, а не калашников. (Смеется)
- Вам удалось тогда выступить?
- Я был в списке ораторов последним, к сожалению, когда я должен был выступать, на сцену вырвалась группа фашистов и началась суматоха. Было уже темно, люди начали постепенно расходиться, и в итоге обраться к народу мне не удалось. (Смееется)
- Но это одновременно показывает, что в протестах принимает участие неоднородная группа людей: с одной стороны радостные «иронизаторы», а с другой – фашисты, а также зюгановские коммунисты или представители партии Жириновского.
- Да, это так, но это была лишь небольшая часть из собравшихся там. Для меня важнее то, что началась некая революция, которую я называю «болотной». От места первой манифестации – Болотной площади, и потому, что это слово выражает протест против застоя. Ведь что такое стагнация, как не блуждание в болоте? Все это напоминает мне период «Солидарности» в Польше: я именно так представлял себе ту энергию, которая подталкивала поляков в их стремлении к переменам. Пользуясь случаем, я бы хотел передать полякам мои соболезнования в связи с кончиной Виславы Шимборской (Wisława Szymborska).
- Вы читали ее стихи?
- Да, и на польском, и на русском. Это был образец того, как должна выглядеть поэзия. Не стоит забывать, что избрав свой поэтический путь Шимборска шла вразрез с польской традицией неравнодушной литературы, наполненной историей и политикой. Она плюнула ей в лицо, потому что предпочитала писать о человеке, а не о народе, обществе. Этим она снискала мое уважение. Известие о ее смерти меня очень опечалило.
- Опять ваша нелюбовь к идее народа?
- Я ничего не могу с этим поделать! (Смеется) Я критикую не саму идею нации, а гегемонию этой идеи.
- Вернемся все же к нашей теме. Кто принимает в России участие в этом стремлении к свободе? Многие эксперты говорят, что это в первую очередь революция среднего класса.
- То есть того, чего в России нет. Это насквозь европейское понятие, относящееся к сформировавшимся и стабильным западным обществам. Тут есть люди, которые зарабатывают по местным меркам вполне неплохо, работают в IT, в сфере современных технологий, в образовании - молодые люди. Это не средний класс, а просто трезвомыслящие люди, которые понимают, что тот путь, каким движется наша страна, это путь в никуда.
- То есть утверждения, что недавние манифестации – это начало формирования в России среднего класса, преждевременны?
- Это взрыв мыслей и идей, которые вызревали уже долгое время. В наших домах, в наших умах, во время наших разговоров с друзьями. Что люди вышли из своих кухонь, от разговоров за чаем, на улицы - уже большая новость.
- То есть появился широкий фронт недовольных с разными политическими взглядами, которых объединяет одно – нелюбовь к Путину. Это начало конца путинизма?
- Сложно сказать, поэтому неоднозначна и реакция властей. Они каждый день избирают иной подход в отношении этих событий. То хотят диалога, то «закрутить гайки». Но это, без сомнения, очень болезненный момент для Путина и Ко.
Продолжение следует...
