Впервые я побывал на озере Байкал в 2003 году. Идя вдоль берега, я натыкался на домики, находящиеся на удалении друг от друга, которые были населены до странности счастливыми и довольными обитателями-отшельниками. Спустя пять лет я попробовал провести три дня с лесником на восточном берегу озера в крошечной избе, как называют традиционную русскую хижину из бревен. По вечерам мы потягивали водку и играли в шахматы; днем я помогал ему вытягивать рыболовные сети. Мы почти не разговаривали, но очень много читали. Тогда я дал себе слово, что пока мне не исполнилось 40, я поживу несколько месяцев в одиночестве в такой избе.
Поэтому два года тому назад я оставил свой дом в Париже и на полгода поселился в маленькой избушке на западном берегу озера, вдали от цивилизации. До ближайшей деревни было шесть, а до ближайшего соседа один день пешего пути, и это при отсутствии дорог.
Я хотел поэкспериментировать с простой жизнью и повернуть время вспять. Я мечтал почувствовать жизнь, понять, что значит жить, созерцая пейзаж, вместо того, чтобы наматывать километры пути, к чему я привык, путешествуя по миру. У меня в жизни было немало приключений и авантюр (в 1997-м я пешком пересек Гималаи, а в 2003 году прошел маршрутом беглецов из ГУЛАГа от сибирского Якутска до Калькутты). Но это превратилось в болезнь, и ее надо было вылечить.
Озеро Байкал имеет 640 километров в длину, 80 километров в ширину и 1642 метра в глубину. Ему 25 миллионов лет. Я приехал туда в феврале, когда температура опускалась до минус 30 градусов Цельсия, а лед достигал метровой толщины. Меня перевезли через озеро на грузовике.
Читайте также: Культурный ренессанс в Сибири
Мою хижину построили в 1980-х годах геологи. Она стояла на опушке кедрового леса в северном секторе Байкало-Ленского природного заповедника. Владелец этого дома 50-летний лесник Володя и его жена Людмила прожили там 15 лет, но они решили переехать в Иркутск. Остальные лесники были разбросаны по заповеднику на расстоянии 30 километров друг от друга.
Изба стояла на склоне горы высотой 1981 метр. Ее окружала хвойная тайга и озеро. Крыша была завалена снегом, бревна были золотисто-коричневого цвета. Площадь избы была девять квадратных метров, и отапливалась она шумной печкой из чугуна. Но с храпом такого соседа я вполне мог мириться. У меня в доме было два окна. Глядя в одно, выходившее на восток, я видел заснеженные горные хребты Бурятии, находившиеся на расстоянии 90 километров. Зимний лес был похож на серебристый мех, который набросила себе на плечи сибирская земля.
С собой я взял массу вещей: топор, колун, удочки, керосиновую лампу, ледовый бур, валенки, палатку, рюмки, водку, сигары, провизию (макароны, рис, соус «Табаско», кофе) и почти 80 книг.
Трудно предугадать, какое у тебя будет настроение через шесть месяцев, и поэтому свою библиотеку я составлял тщательно. Было бы ошибкой отобрать только серьезные книги, полагая, что тебе понадобится возвышенная, философская, идеалистическая литература. Через 10 дней тебе захочется бросить такую книгу в печку и почитать вместо этого детектив.
Я отобрал самые разные книги по философии, литературе, о природе. Мишеля Деона на случай меланхолии, Дэвида Лоуренса на периоды чувственности, а некоторых философов (Ницше, Шопенгауэра и стоиков), Сада и Казанову, чтобы разгонять кровь. Были у меня и книги о жизни в глуши: Даниэля Дефо я взял для мистики, Серую Сову выбрал за его радикализм, а Альдо Леопольда за высокую нравственность. Мне хотелось иметь в тайге самый разнообразный запас для чтения.
Также по теме: Русскоязычные врачи из США поедут в Сибирь
Не будь у меня книг, я бы очень быстро сошел с ума. Книга - как напарник, который рядом с тобой. Впервые в жизни я получил возможность прочесть целую книгу от начала до конца без остановки, читая порой по восемь часов кряду.
Свой день я делил на две части. Утро я посвящал делам духовным: читал, писал, курил, учил стихи, смотрел в окно. После обеда я нагружал себя физически: долбил лунки во льду, рыбачил, бегал туда-сюда по своему маленькому царству, запасаясь дровами.
Когда действия не отличаются разнообразием, ты глубже погружаешься в каждое из них, получая больше ощущений. Потерпевший кораблекрушение пользуется абсолютной свободой, но только в пределах своего острова.
Люди, живущие в стесненных условиях, могут очень быстро впасть в депрессию. Это такая раздражительность от одиночества. Ты никого вокруг не видишь, и из-за этого проводишь жизнь, валяясь в кровати с бутылкой водки в руке. Тебя все равно никто не увидит и ничего тебе не скажет. Поэтому отшельнику важно правильно организовать свое время, постоянно чем-то заниматься, как это делали монахи и Робинзон Крузо, который каждый вечер одевался для ужина, хотя был на острове один-одинешенек. Чтобы сохранить ум и рассудок, надо и в одиночестве вести себя так, будто ты окружен людьми и живешь в большом городе.
Что было приятно в такой жизни - так это повторение действий и событий. Проходит день, очень похожий на предыдущий и примерно такой же, как завтрашний. Можно найти счастье и удовольствие в том, что какие-то вещи могут произойти неожиданно. Но счастье и удовольствие можно найти и в точном знании того, что случится завтра. Жизнь течет мирно и очень медленно, но ты становишься богаче.
Читайте также: Путь в Сибирь
У меня большой запас жизненной энергии, и мне нужно заниматься физическими упражнениями. Поэтому я каждый день ходил гулять, взбирался на горы, окружавшие избу, а иногда брал с собой палатку и отправлялся в чащу, где разбивал лагерь. Или шел кататься на коньках по замерзшему озеру, и это было чудесно.
Для удовольствия мне нужны были кое-какие плоды цивилизации, включая водку и сигары. Мне понравилось жить в очень отдаленном и уединенном месте, имея некоторые предметы роскоши. В этом случае в твоей жизни возникает некий баланс, два контрастирующих друг с другом ощущения – архаизма и роскоши. Проходив целый день по снегу и порыбачив при минус тридцати, приятно почитать китайскую поэзию, покуривая гаванскую сигару.
Я жил один, но это не было реальным одиночеством. Настоящий отшельник живет один годы и годы. А для меня одиночество было относительным.
Иногда я посещал ближайших соседей. И у меня тоже довольно часто бывали гости – как знакомые, так и незнакомцы, пересекавшие озеро. Мне они были не в тягость, потому что эти люди посещали меня всего на пару часов, и это помогало развеять одиночество. В любом случае, жизнь мою нельзя было назвать экстремальной, трудной, полной вызовов и проблем. Просто я хотел получить опыт и ощущения от такой жизни в одиночестве.
В 50 километрах от меня жила семейная пара - Сергей и Наташа, которые заведовали метеорологической станцией. Через них я познакомился с двумя сибирскими рыбаками Сашей и Юрой. Это были исконные русские люди, очень сильные, очень большие. Они громко говорили, много пили и отличались огромной щедростью и энергией. Эти люди не утратили связь с дикой природой. Но если поселить их в городе, они будут, как слоны в посудной лавке.
Также по теме: Сила Сибири
У этих людей была простая деревенская жизнь, но жизнь очень интенсивная и важная. Она им нравилась, хотя мужчины прекрасно понимали, что в ней есть как положительные, так и отрицательные моменты. Такая жизнь трудна физически. Жить в лесу на морозе очень трудно. Когда тебе 50 лет, ты выглядишь на все 70. Но они наверняка не променяли бы такую жизнь на жизнь в городе. Они знают, что там утратят свою свободу. Лучше весело жить посреди лесной чащи, чем изнывать от тоски в городе.
Милан Кундера (Milan Kundera) говорил, что у России в ее истории не было элиты, не было Ренессанса, что русские до сих пор живут в состоянии иррациональности и магического мышления, как в средневековье. Я нашел такие черты у встреченных мною людей. Они не говорят ничего поверхностного и несущественного, только мудрые вещи. Они не любят молоть языком, как я. И это здорово, когда не нужно лезть из кожи вон, чтобы поддержать беседу. Почему так трудно жить вместе с другими людьми? Потому что надо постоянно что-то говорить. Я вспоминал в Сибири те дни, когда ходил по Парижу и нервно выстреливал фразы типа «просто прекрасно, спасибо» или «обязательно надо встретиться в ближайшее время», говоря их людям, которых почти не знал, а они в ответ лепетали то же самое, как будто в панике.
Это невероятно, как много собственного внимания сжирает человечество. Из-за присутствия других людей мир блекнет. Уединение - это возможность заново научиться радоваться простым вещам. Единственный способ обрести свободу - это одиночество. У тебя остаются законы, законы природы, у тебя остается дисциплина. Но принуждение, компромиссы и заточение начинается тогда, когда появляется кто-то еще.
Скука меня не пугала. Есть мучения и пострашнее: например, когда ты не можешь разделить красоту пережитого момента с любимыми и близкими. Одиночество - это то, чего не замечают люди, находясь вдали от человека, который его испытывает.
Читайте также: Себастио Сальгадо в Сибири
Перед отъездом из Парижа меня предупреждали, что скука станет моим самым страшным врагом. Я просто умру от скуки! Люди, говорившие такие вещи, исходили из того, что сами они - это просто непревзойденное развлечение и великая радость. «Оставшись в одиночестве, я мало-помалу привыкал питать его собственным его веществом, отыскивать для него снедь в самом себе», - пишет Жан-Жак Руссо в «Прогулках одинокого мечтателя».
В апреле мне подарили двух собак, Айку и Бека, которые помогали мне бороться с одиночеством, а также начинали лаять, когда близко к дому подходил медведь. Это началось в конце мая, когда медведи пробуждаются от зимней спячки.
Когда 22 мая начал вскрываться лед, все случилось внезапно. Прошла гроза, и лед начал трескаться. Никогда в жизни я не видел такой мощи, как будто силы стихии вступили в войну. Мы у себя на Западе говорим, что весна приходит, что весна начинается. В Сибири нет никакого прихода и начала. Все происходит стремительно. 10 минут, и зима побеждена.
В том месяце я сидел за столом и наблюдал, как умирает лед. Вода сочилась повсюду, испещряя поверхность черными пятнами. А потом на открытых пространствах стали садиться прилетевшие с юга утки, жадные до любви и пресной воды. В небе парили орлы, гуси патрулировали открытое пространство стаями, чайки совершали крутые пике, и в воздухе залетали бабочки, изумленные тем, что живы.
Жить в глубине тайги было приятно, потому что я ощущал единение с природой. Когда ты идешь по горам, пересекая хребты, ты чувствуешь себя чужаком. Но когда ты остаешься на одном месте, ты ощущаешь себя частичкой леса, как медведь, рыба или птица.
Также по теме: Сибирь и свобода
Июнь - тот месяц, когда животным нужна энергия и сила для любви. Но здесь в жизненном цикле возникает проблема: как преодолеть пропасть между майским пробуждением и июльским изобилием? Природа придумала, как – мухи. К июлю весь лес кишел насекомыми.
28 июля я попрощался с озером. Приехав сюда, я не знал, хватит ли мне сил остаться. Уезжая, я знал, что вернусь сюда. Я часто лежал в гамаке на жарком солнце. На своей лодке я выезжал на озеро, которое было гладким, как нефтяное пятно. Отражение было настолько четкое и ясное, что было непонятно, где ты, а где оно. В День взятия Бастилии меня посетили два друга из Франции. Мы подняли флаг на берегу и опрокинули по три рюмки водки.
Уединение подобно протесту. На далеких форпостах Байкала власть Москвы почти не чувствуется. Городские, либеральные, левые, революционные и зажиточные граждане – все они платят налоги и деньги за хлеб и бензин. А отшельник ничего не просит у государства и ничего ему не дает. Он исчезает в лесу и там преуспевает и благоденствует. Его уход является потерей дохода для государства. Стать потерей дохода – это должно быть мечтой каждого истинного революционера.
Я не мог жить в избе вечно. Но я был пару раз в тайге и знаю, что потребность в уединении снова ко мне придет. Возможно, на более длительное время. Несколько лет тому назад я открыл для себя алжирскую пустыню, и мне кажется, что пустыня - это хорошее место для отшельника: тайга, но без деревьев.
Читайте также: «Путешествие в Сибирь»
Я до сих пор брожу по свету, но я не одержим странствиями. Жизненный опыт заставил меня понять: лучший способ ощутить, что время не бежит мимо, это просто осесть где-нибудь на какое-то время. Я обнаружил, что жизнь в безмолвии омолаживает. Что проходящие часы заполнены больше, чем пройденные километры. Что глаза никогда не устают от великолепия.
Я уверен, что сегодня многие захотят сделать то, что сделал я. Мне кажется, все большее количество людей станет ощущать в какой-то момент потребность уединиться и отрезать себя от современной жизни, чтобы затем вернуться и жить более простой жизнью. Я просто все очень сильно ускорил. Но вернуться в лес вы можете и у себя дома. Время - это самое большое сокровище, которым мы обладаем. У нас у всех в сутках 24 часа, но мы уничтожаем это сокровище, особенно своими электронными гаджетами. Всегда быть на связи – вот оно, начало несвободы. Это то, что бывает с заключенными, когда на них надевают электронный браслет. В твое время всегда могут вторгнуться другие, и это ужасно.
Первый поступок – это выбросить свой мобильный телефон. Попытайтесь три часа заниматься одним и тем же делом, в одном ритме: читайте, пишите, делайте какие-то дела.
Русские знают: если что-то пойдет не так, у них всегда есть тайга. Хорошо знать, что где-то там, в глухом лесу есть избушка, где возможно нечто близкое к счастью от того, что ты живешь. Итак, отказники всех стран! Вперед, в леса! Там вас ждет утешение.
Сильвен Тессон – самый популярный во Франции автор книг о путешествиях. Его книга об уединении на Байкале называется «Consolations of the Forest» (Утешение лесом).
