Социолог Дмитрий Михайлов считает, что российские блогеры-беженцы вряд ли станут в Эстонии массовым явлением - они представляют собой лишь отдельные судьбы людей, которых мобилизованное сейчас протестное движение бросило на произвол судьбы. В интервью порталу Delfi Михайлов отметил, что в деле Pussy Riot церковь в России неумело вышла на политическую арену, но тем не менее, сейчас мы наблюдаем всего лишь политические перформансы, которые власть рутинно контролирует, но пока не будут разбужены мистические народные массы, все политические перформансы особой угрозы не представляют.
На вопрос, можно ли ожидать в ближайшее время увеличения числа российских политических беженцев, Михайлов сказал, что вряд ли здесь идет речь о массовом явлении. «Про массовых политических беженцев от преследования властей в России говорить не приходится. Насколько я знаю, такие ходатайства рассматриваются сугубо персонально и под большой лупой - каждый случай в отдельности. Поскольку мы имеем тенденцию - два таких беженца и оба религиозно-художественного склада, то, конечно, это не статистика, но кое-что. Это говорит о том, что они молодые, юные, неопытные и бегут, что называется, за границу в схорон по простой причине - они оказались брошенными на произвол судьбы вот этим массовым политическим протестным движением, которое их всех и мобилизовало. Поэтому наиболее ранимые и неприкаянные попадают в очень неприятные личностные обстоятельства, их судьбы могут ломаться», - прокомментировал Михайлов ситуацию с российскими блогерами, ходатайствующими в Эстонии о политическом убежище.
«Я бы эти случаи рассматривал в контексте процесса над Pussy Riot, который является настоящим полигоном международной стычки. Их кстати выдвинули сейчас на премию Кандинского (российская ежегодная национальная премия в области современного искусства - прим.ред.)»
«У них у всех - протестных - возникает сейчас коллективное сознание. И оно неслучайно и социологически очень интересно. Поскольку все они являются сейчас не просто жертвами властных гонений - гонения как раз очень, я бы сказал, умеренно-рутинные, поскольку они (протестные) не представляют никакой политической ценности, они просто демонстрируют свою фронду, которую власть рутинно подавляет. Поэтому педалировать их жертвенность совершенно невозможно, тем более, власть-то осуществляет контроль, а не политические репрессии. И вот здесь, мне кажется, у власти образовался очень неумелый партнер - церковь», - рассуждает Михайлов.
По словам Михайлова, церковь очень неумело вышла сейчас на политическую сцену. «И вот они (церковники) выходят сейчас на эту арену, которую взбаламутила совершенно не церковная публика, а вся эта светская интеллектуально-Болотная-либеральная среда, которая возбудила в свою очередь тех, кто были до этого активны, а потом ушли в тень - это консерваторы и религиозные патриоты разного типа. И они-то и блокировались сейчас с церковью, и церкви это очень понравилось. У церковников среди молодежи и религиозных экстремистов возникла большая политическая мобилизация. Именно по этой причине появляются всякие панк-попы типа Охлобыстина. Это смешно, но это говорит о том, что вот такой перформативный политический акционизм распространен даже среди церковников, которые пытаются подключиться к тому же, чем занимались и Pussy Riot. Это профессиональные перформансеры - как и потрясающие голой грудью Femen», - считает Михайлов.
«Я бы так сказал, что все понимают, что неуклюжесть церковников работает сейчас на рекламу политического перформанса. То есть, политика протеста превращается в большое шоу, а церковники не понимают шутки и реагируют на это, как на вопиющие оскорбления», - говорит социолог.
«Помните, было дело по поводу оскорбления икон, когда акционисты кололи иконы топором. Это считается большим вызовом церкви. Но, извините, вспомним иконоборческие тенденции в самой Византии, где иконы не только кололи, а сжигали вместе с иконописцам, когда во всей Европе шла самая кровавая религиозная война церковников против церковников, где сжигали все что можно, когда русская православная церковь забеливала негашеной известью мозаики православных храмов Грузии - это же все вандализм, можно сказать. Так что, эти перформансы не выходят за рамки церковного радикализма. В том-то и дело, что на фоне святейшего Алексия II с его усмиряющим влиянием новый его преемник - это прямо противоположное ему. Он (патриарх Кирилл - прим.ред.) настоящий третий консул (в римской концепции трех консулов - прим.ред.), собирает идеологическую власть. Конечно, он подконтролен полностью, но премьер Медведев совершенно ушел в тень, а вышел на поверхность Кирилл, вокруг которого разбушевались нешуточные страсти. Хотя сейчас они еще шутейные. Нешуточными они могут стать, когда настоящая разбуженная религиозная глубинка может встать на дыбы», - говорит Михайлов, добавляя, что разбуженные народные массы всегда заканчивались для России бунтом.
«А перформативная суть современной политики, политический акционизм возникает потому, что нормальная классическая политика стала невозможной. Потому что наше современное общество - это общество контроля. Политика заменяется управлением. Власть политическая заменяется бюрократической. И это общая тенденция, это постмодернистское общество».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Социолог Дмитрий Михайлов считает, что российские блогеры-беженцы вряд ли станут в Эстонии массовым явлением - они представляют собой лишь отдельные судьбы людей, которых мобилизованное сейчас протестное движение бросило на произвол судьбы. В деле Pussy Riot Церковь в России неумело вышла на политическую арену, но тем не менее, сейчас мы наблюдаем всего лишь политические перформансы.
