Босс выглядит непринужденно: Алексей Леонидович Сорокин на интервью в Grand Hotel Europa в Санкт-Петербурге пришел не в рубашке и пиджаке, а в красном свитере. Сорокину 45 лет. Раньше он возглавлял заявочный комитет «Россия-2018», а с конца 2010 года руководит Организационным комитетом по подготовке и проведению чемпионата мира по футболу «Россия-2018». Он считается хорошим менеджером и представителем нового типа российских функционеров. В его биографии значится и дипломатическая работа в Вашингтоне. Он считается новым сильным человеком в российском футболе. В сентябре Сорокин должен войти в состав Совета ФИФА в качестве преемника исключенного оттуда Виталия Мутко, мультифункционера и российского вице-премьера. Возможно, Сорокин скоро сменит его также и на посту главы Российского футбольного союза или получит другое хорошее место в политической администрации или в крупной, близкой к государству компании. Однако все это произойдет лишь в том случае, если ЧМ в следующем году пройдет удовлетворительно с точки зрения руководства государства.
Süddeutsche Zeitung: Алексей Леонидович, накануне Кубка конфедераций вы сказали, что хотели бы показать Россию как открытую и свободную страну. Находите ли вы, что вам это удалось?
Алексей Сорокин: Думаю, что да. Мы показали эту страну, в которой мы живем, современную Россию и наше гостеприимство. И мы показали это людям, которые, возможно, никогда бы не приехали сюда. если бы не было Кубка конфедераций. По реакциям мы видим, что болельщики очень довольны, у них много хороших впечатлений, и они хотели бы вновь приехать сюда.
— Но чтобы все это показать, было важно, чтобы иностранные болельщики вообще приехали. Ведь было всего лишь 25 тысяч болельщиков. Из Германии было особенно мало…
— … несколько тысяч…
—… многих не было видно. Вы не разочарованы этим?
— Что значит разочарованы? Если они не приехали, значит не приехали. Мы ожидали гораздо большее количество, и все было готово для этого — от аэропортов до гостиниц. Так же, как мы это сделаем и для Чемпионата мира.
— Каковы причины этого?
— Мне трудно это сказать. Вам должно быть понятнее, почему меньше болельщиков пожелали поддержать свою команду. Ведь, в конечно счете, это Вы живете в Германии.
— В этой связи некоторые русские указывали на якобы имеющие место последствия сообщений западной прессы о России. Вы тоже так думаете?
— В западной прессе публикуются очень различные взгляды на нашу страну. Это зависит от позиции конкретного журналиста и конкретного СМИ.
— В целом вы довольны загрузкой и настроением на стадионах? Часто можно было видеть пустые места.
— Благодаря болельщикам была уникальная и неповторимая атмосфера. Я не вижу, что были проблемы с количеством зрителей. На матчах российской сборной и на финале эти трибуны были заполнены полностью, а на других играх тоже — на 80-90%. Кстати, в итоге это был по посещаемости третий Кубок конфедераций.
— Когда Германия играла против Австралии, заполнены были только половина мест. К тому же вы бесплатно раздавали билеты.
— Мы это продумали с самого начала. Это норма ФИФА, которая похожим образом соблюдалась и в Бразилии, и в Южной Африке. Мы инициировали программу, по которой билеты отдавались многодетным семьям и инвалидам. Ты также раздавали билеты в спортивных школах и среди волонтеров.
— С одним из докладов я знаком больше, чем с другим.
— С докладом Гарсии, потому что вы были тогда главой заявочного комитета?
— Да. Доклад Гарсии нас никогда не волновал. Потому что мы уже ответили на все вопросы. Мы ответили на них прессе, и мы ответили на них представителям ФИФА. Мы получили право на проведение этого турнира честным путем, об этом говорится и в докладе. То, что миру теперь известно то, о чем нам уже давно было известно, нам приятно. Других эмоций у нас в этом отношении нет.
— Это исследование не представляло, однако, большой ценности, потому что в распоряжении следователей ФИФА было мало информации. Есть много вопросов.
— Для нас это давно завершенное дело. Я не понимаю, почему дискуссии по этому вопросу идут до сих пор.
— Выбор страны для проведения ЧМ еще никогда не проходил честно. Немцы заключили незадолго до получения прав на ЧМ-2006 многомиллионный договор с Джеком Уорнером (Jack Warner). После того, как право на проведение ЧМ-2010 получила Южная Африка, десять миллионов долларов уплыли в Карибию. Многие из тех, кто тогда голосовал, голосовали и тогда, когда ЧМ-2018 получила Россия, а ЧМ-2022 — Катар. Почти половина из них между тем арестована. Почему именно ЧМ в России в 2018 году должен быть первым и единственным случаем, когда все прошло чисто?
— В это трудно поверить?
— В это трудно поверить.
— Очень жаль. Я могу это довольно просто объяснить: у нас были очень хорошие аргументы, о которых не имело смысла спорить и которые были логичны для футбольной сцены. ЧМ еще никогда не проводился в России или в Восточной Европе, это новый рынок. Россия является, с одной стороны, страной с некоторой футбольной традицией, с другой стороны, футбол здесь нуждается в новом развитии. Кроме того, у нас были все гарантии от государства. Это не секрет, что наш глава государства лично встречался с руководством ФИФА и заявочной комиссией и лично дал эти гарантии. У нас поддержка государства была всегда очень велика и заметна на всех уровнях.
— Конкретный случай: Франц Бекенбауэр (Franz Beckenbauer) был избранным лицом. Через полтора года он становится представителем российской газовой компании, которая подчиняется энергетическому концерну Газпром и большинство акций которого принадлежит государству. Не находите ли вы в этом что-то странное?
— Я не считаю это странным, тем более что я не принимал участия в этих переговорах. Я об этом тоже узнал, когда все уже произошло и было объявлено. Российский заявочный комитет не имеет к этому никакого отношения.
— Но вы не понимаете тех людей, которые находят это возмутительным?
— Я могу их понимать или не понимать. У каждого — свой собственный взгляд на мир. Один видит его светлым, другой темным. Я считаю, что когда страна для проведения ЧМ уже определена, то не стоит связывать с этим те вещи, которые происходят позже.
— Перейдем от доклада Гарсии к докладу Макларена о допинге.
— Я могу только сказать, что в футболе допинг никогда не был серьезной проблемой.
— Но в докладе перечислены 34 случая с российскими футболистами. Ричард Макларен, специальный следователь по заданию ВАДА, сообщает о 155 подозреваемых лицах. Речь идет о подозрении, что вся команда ЧМ-2014 выигрывала от этой системы манипуляций. И Макларен показал, что через эту систему манипуляций положительные пробы указывались для ВАДА как отрицательные. Почему надо верить, что такого нет в футболе?
— А почему надо верить, что такое было?
— Потому что это было во всех других видах спорта.
— Я не могу сейчас говорить о докладе Макларена как специалист по допингу. Лично я думаю — и я говорю это не как глава оргкомитета, а просто как Алексей Сорокин — что доклад Макларена базируется на сомнительных данных одного единственного человека.
— Вы имеете в виду экс-главу Московской антидопинговой лаборатории Григория Родченкова, который бежал в США и предоставил следователю Макларену среди прочего в качестве доказательного материала свою электронную переписку и другие документы.
— Вызывает он доверие или нет, это дела взглядов каждого отдельного человека. Я свое мнение по этому поводу высказал. А что касается нашей общей позиции, то я могу только указать на то, что говорил Виталий Мутко, и то, что похожими словами подтвердил президент ФИФА Джанни Инфантино: наших футболистов регулярно проверяют, когда они принимают участие в чемпионатах Европы или мира или на играх Еврокубка. И эти пробы попадают не в Россию, а берутся за рубежом и там же проверяются. Если у вас есть сомнения по поводу лаборатории в Лозанне, то это уже не мое дело.
— Но, как показывает опыт, эти отрицательные пробы ничего не значат. Бывший велосипедист Лэнс Армстронг за свою карьеру сдал несколько сотен проб на допинг и все были отрицательными. А после окончания своей карьеры он признался, что все эти годы принимал Еро и другие средства.
— Если есть сомнения по поводу чего-либо, то существует нормальный цивилизованный способ проверки. Президент ФИФА сказал, что его организация начинает расследование, как только получает сигнал, независимо от того, насколько этот сигнал достоверный. Давайте просто подождем окончания процесса ФИФА. Но я не понимаю, почему сейчас рассуждают так, словно уже есть доказательства.
— Давайте еще раз вернемся к западной прессе…
— … мы относимся к западной прессе с большим уважением.
— Большое спасибо. Но в глаза бросается вот что: на Западе вы всегда воспринимаетесь скорее как спокойный функционер. Но сейчас вы уже говорите о фейковых новостях и лжи, когда речь идет о допинге в России. До этого люди такое ожидали, собственно говоря, только от министра спорта Виталия Мутко.
— Я не говорил, ложь это или не ложь. Я сказал только одно: что доклад базируется на сомнительном свидетеле. Нельзя обвинения всей стране или государственной системе конструировать только на показаниях одного-единственного человека. Такие жесткие обвинения нуждаются в более широкой доказательной базе.
— Еще один вопрос о спорте: чего вы ожидаете от российской национальной сборной в следующем году?
— Я считаю, что наша команда в настоящее время не оценена по достоинству. Мне кажется, что наша команда на Кубке конфедераций показала себя действительно как команда, а не как сборище отдельных футболистов. Игроки показали, что у них есть характер, и что они не боятся, когда играют с объективно более сильными командами, такими как сборные Португалии или Мексики. У них есть еще один год, чтобы подготовиться и показать более хорошую игру.
— Два года назад вы сказали в одном интервью, что целью является полуфинал ЧМ. Это уже не так?
— Нашей целью является, конечно, финал. Нет, предсказания в спорте — дело сложное. Кто мог на ЧМ-2014 предсказать, что Бразилия с таким счетом проиграет Германии (1:7). Или что Испания в 2014 году так быстро вылетит. Всегда бывают разные сюрпризы.
