Российский проход через ливийское минное поле

Похоже, президент Соединенных Штатов Америки Барак Обама одержал маленькую победу на саммите «большой восьмерки», прошедшем недавно во французском Довиле. Организовав выдвижение коллективной инициативы о поддержке миллиардами долларов помощи зарождающихся демократий на Ближнем Востоке, Вашингтон убедил Москву одобрить отстранение Каддафи в Ливии.

Поскольку Россия, обладая правом вето в Совете Безопасности ООН, может устраивать там обструкции, многие журналисты и внешнеполитические аналитики увидели в согласии президента Дмитрия Медведева на предложение Обамы некий разворот на 180 градусов, а также подтверждение того, что именно Вашингтон должен возглавлять борьбу в Ливии и в остальных странах Ближнего Востока до конца.

Однако словесная переориентация Москвы вовсе не дает гарантий ее поддержки будущим резолюциям СБ ООН, открыто передающим странам-членам полномочия на устранение Каддафи в ходе полномасштабной интервенции. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров заявил об этом предельно ясно, когда после завершения саммита он продолжил критиковать Британию и Францию за отправку в Ливию ударных вертолетов.

Россия с самого начала предлагала взять на себя роль посредницы в кризисе и твердо выступала против применения военной силы. И саммит «восьмерки» не изменил эту основополагающую позицию. Медведев теперь предлагает посреднические услуги по отстранению Каддафи от власти, но не поддерживает наращивание военных действий в Ливии. Соглашательское поведение Медведева показало, что Москва готова встраивать свои стратегические интересы во внешнеполитические цели Вашингтона и Брюсселя.

Российские политические руководители и раньше проявляли гибкость. Владимир Путин (занимавший пост президента, а теперь премьер-министра) стал первым иностранным руководителем, позвонившим в Вашингтон после терактов 11 сентября и пообещавшим российскую поддержку в борьбе против международного терроризма.

На начальном этапе операции «Несокрушимая свобода» (Enduring Freedom) в Афганистане Москва изменила существовавшее у нее до 2001 года отношение к развертыванию американских войск в своем традиционном ближнем зарубежье, и помогла проведению афганской кампании, добившись от властей Узбекистана и Таджикистана согласия на развертывание на их территории авиационных баз коалиционных сил. Оказывая США содействие, Москва рисковала, поскольку могла столкнуться с местью и ответными мерами со стороны своего собственного недовольного мусульманского населения на Кавказе и со стороны иностранных фундаменталистов.

Тем не менее, президент Джордж Буш быстро забыл о том, какую важную роль Россия сыграла в Афганистане, и начал вторжение в Ирак, даже не обсудив серьезно данный вопрос с Российской Федерацией. Последовавшее за этим разрушение рабочих взаимоотношений между Россией и США нанесло ущерб внешнеполитическим целям двух стран. Безудержными темпами начала расти наркоторговля в Евразии, а нежелание ведущих держав признать законность американских действий в Ираке осложнило усилия Вашингтона.

Похоже, решение США, Франции и Британии от 19 марта 2011 года начать военные действия против Каддафи вновь застало российских политиков врасплох. Они выразили искреннюю обеспокоенность по поводу несоответствия между военными акциями Североатлантического альянса в ливийском воздушном пространстве и теми полномочиями, которые изложены в резолюции 1973 СБ ООН.

Москва встревожена активизацией натовских действий в рамках военной интервенции. И речь здесь идет отнюдь не о риторике по поводу защиты суверенитета. Это имеет прямое отношение к непреднамеренному побочному эффекту, поскольку  Москва опасается, что данный конфликт может иметь негативные последствия для ближнего зарубежья России.

В прошлом месяце Москва столкнулась сразу с несколькими вызовами в Центральной Азии, которые могут иметь серьезные последствия для безопасности самой России. 17 мая смертник привел в действие взрывное устройство возле здания ведомства государственной безопасности в Казахстане. Правда, в данном случае больше говорят о криминальных мотивах, нежели о религиозных.

Тем временем, дестабилизация в Киргизии заставила Организацию Договора о коллективной безопасности сделать заявление о том, что в случае ухудшения ситуации она может осуществить вмешательство. В дополнение к этому серьезный удар был нанесен по усилиям Казахстана, направленным на развитие экспорта энергоресурсов, когда Royal Dutch Shell объявила о выходе из кашаганского нефтяного проекта. Не исключено, что Центральная Азия сползает в полосу усиленной нестабильности, и Россия в этих условиях опасается, что конфликт в Ливии может обрести затяжной характер, дестабилизируя рынок энергоресурсов и распространяя масштабы повстанческих действий за пределы страны.

Страхи Москвы имеют под собой серьезные основания. Даже если НАТО обеспечит захват Триполи силами разношерстной коалиции боевиков-диссидентов, нет никаких гарантий, что сторонники Каддафи на юге Ливии тут же дадут клятву верности новой власти. Ситуацию осложняет тот факт, что Абу Яхья аль-Либи (Abu Yahya al-Libi), которого прочат на вакантный пост лидера «Аль-Каиды», родом из Ливии, и с давних пор участвует в сопротивлении режиму Триполи.

Если НАТО и ее единомышленники из повстанческой коалиции не смогут восстановить стабильность в Ливии после Каддафи и прекратить этот конфликт в короткие сроки, мировое сообщество столкнется со вполне реальной угрозой усиления влияния «Аль-Каиды» на севере Африки.

Поблизости все еще действует радикальная исламистская террористическая организация «Аль-Каида в исламском Магрибе», появившаяся на свет в ходе гражданской войны в Алжире. Она окрепла и распространила свое влияние на весь регион. Союз двух движений может иметь самые серьезные последствия для всего мира.

Признавая серьезность возникшей дилеммы, Вашингтон должен рассмотреть иные варианты действий. Один из таких вариантов – это привлечение Кремля на более содержательной основе к посреднической деятельности в целях завершения гражданской войны путем переговоров.

Москва проявила прямо-таки сверхъестественные способности уговаривать старых диктаторов отправляться на покой во время «розовой революции» в Грузии. Аналитики забывают о том, что администрация Путина сыграла огромную роль в обеспечении бескровного выхода из кризиса. Тогдашний министр иностранных дел Игорь Иванов выступил посредником на переговорах между лидером оппозиции Михаилом Саакашвили и действующим президентом Эдуардом Шеварднадзе. В итоге Шеварднадзе тихо ушел в отставку и отошел от политики, а в Грузии было создано переходное правительство.

Вполне понятно, что гражданская война в Ливии намного сложнее, чем грузинская «розовая революция», поскольку мировое сообщество хочет предъявить Каддафи обвинения в совершении преступлений против человечности за то, что под его руководством систематически совершаются акты насилия и прочие мерзкие преступления. Эти обстоятельства вызывают вопрос о том, смогут ли Вашингтон и его европейские союзники согласиться на мирный уход Каддафи и его приверженцев безо всякого уголовного преследования.

Аналогичная проблема возникла у США в 1995 году во время мирных переговоров в Дейтоне, целью которых было покончить с катастрофической войной в Боснии. Покойный Ричард Холбрук и бывший госсекретарь Мадлен Олбрайт дискутировали тогда по вопросу о том, что важнее: покончить с войной или осудить военных преступников.

В том случае сербского президента Слободана Милошевича, президента Хорватии Франьо Туджмана и военного лидера боснийских сербов Ратко Младича не осудили сразу, но мирное дейтонское соглашение положило конец спорадическим расправам. А многие военные преступники со временем все равно оказались за решеткой или предстали перед судом в Гааге.

Вашингтону предстоит решить сложнейшую задачу: довести до конца конфликт в Ливии и покончить с бушующей на Ближнем Востоке нестабильностью. Но не он один должен нести на себе эту ношу. Пора пригласить Россию, чтобы и она задействовала свои силы и средства для укрепления глобальной стабильности и порядка.