С 16 по 28 октября 1962 года стремление Советского Союза установить на Кубе ядерные ракеты поставило мир на грань атомной войны. Хотя с того момента прошло уже 50 лет, этот ключевой момент холодной войны до сих пор окружает странное непонимание.
В этом месяце мы отмечаем 50-ю годовщину с начала Карибского кризиса, который политики, журналисты и историки всех мастей неоднократно приводили в качестве примера слабости, силы и умения достигать компромиссов.
Как бы то ни было, проблема (она, кстати, не обошлась без последствий для американской внешней политики) заключается в том, что все вынесенные уроки и выводы опираются на полную ложь о начале и завершении кризиса.
Один из этих мифов был самым тщательным образом развеян (хотя многим видным деятелям, судя по всему, об этом до сих пор не известно): речь идет о теории, из которой следует, что Джон Кеннеди вынудил советского генсека Никиту Хрущева вывести свои ядерные ракеты с Кубы под угрозой силового вмешательства. На самом же деле, как следует из тайных записей разговоров президента США с советниками (они уже 25 лет как доступны в библиотеки Кеннеди), оба лидера пришли к соглашению: Хрущев убирает свои ракеты с Кубы, а Кеннеди делает то же самое с установками в Турции.
Читайте также: Кубинскому ядерному кризису - 50
Тем не менее, еще один (столь же фальшивый) миф с такими же пагубными последствиями продолжает упорно цепляться за жизнь. Так, во время встречи с Хрущевым весной 1961 года в Вене Кеннеди якобы отступил перед ним, и хитрый советский лидер, как утверждается, решил установить ракеты на Кубе, так как был убежден, что молодой президент США слишком слаб, чтобы дать ответ на подобные действия.
Американское превосходство
Тем не менее, доказательства (по большей части они были рассекречены около десяти лет назад в кремлевских архивах и частности упоминаются в великолепной книге «Холодная война Хрущева» Александра Фурсенко и Тимоти Нафтали) говорят о том, что Хрущев решил отправить свои ракеты на Кубу из-за чувства бессилия и незащищенности.
Хрущев действительно пытался воспользоваться тем, что он считал слабостью Кеннеди, однако было это в другое время и при иных обстоятельствах: в Берлине летом 1961 года. Полный провал этой операции и упорное сопротивление американского лидера вызвали такое беспокойство Хрущева, что год спустя он отправил ракеты на Кубу, чтобы попытаться свети на нет существовавшее по его мнению американское превосходство.
Но вернемся еще немного в прошлое.
В конце Второй мировой войны советские войска заняли восточную часть Германии, тогда как американским, британским и французским вооруженным силам достался запад страны. После начала холодной войны границы уплотнились, образовав два отдельных государства.
Также по теме: Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на земле
Берлин же представлял собой аномалию: город, который находился на расстоянии в 130 километров вглубь Восточной Германии, был поделен надвое (Восточный и Западный Берлин). Кроме того, процветание его западной части, которая представляла собой настоящий анклав, резко контрастировала с окружающей бедностью.
В 1948 году Сталин устроил Западному Берлину блокаду в надежде заставить город пасть к его ногам, однако американские военно-воздушные силы обеспечили его бесперебойное снабжение. Не имея возможности перекрыть этот воздушный мост, Сталин положил конец блокаде. В 1959 году Хрущев также захотел испытать Берлин на прочность, однако президент США Дуайт Эйзенхауэр не захотел оставаться в стороне и оба лидера договорились о перемирии в Кэмп-Дэвиде.
Первый Берлинский кризис 1961 года: Хрущев отступает
В 1961 году после встречи с Кеннеди в Вене Хрущев вновь перешел в наступление и заявил, что если Запад откажется подписать соглашение о передаче Западного Берлина Восточной Германии, будет война.
Кеннеди оказал упорное сопротивление, и, по сути, Берлинский кризис 1961 года был почти таким же напряженным, что и Карибский кризис 1962 года. В определенный момент советские и американские танки даже более суток стояли друг напротив друга на одном из пограничных постов. В конечном итоге Хрущев предпочел отступить.
Приблизительно в то самое время запуск новых спутников-шпионов позволил ЦРУ и Пентагону установить, что, несмотря на высказанные несколькими годами ранее опасения (Кеннеди, кстати, активно использовал их во время президентской кампании 1960 года), между советскими и американскими ракетами не было технологического разрыва. Если точнее, разрыв все же существовал, но складывался он в пользу американцев, которые в этом плане намного опередили СССР.
Читайте также: История 18-летнего Петера павшего у Берлинской стены
Кеннеди захотел, чтобы об этом стало известно в Америке и во всем мире. Поэтому 2 октября 1961 года замминистра обороны Розуэлл Гилпатрик (Rosswell Gilpatric) подчеркнул во время выступления в Хот Спрингс (штат Вирджиния) свою «веру в нашу способность предупредить все действия коммунистов и противостоять их шантажу», которая опирается на «беспристрастный анализ военных возможностей обоих лагерей». Американский арсенал с его «десятками тысяч» боеголовок, по утверждению Гилпатрика, был так силен, что «любое движение врага, которое способно привести к его применению, будет означать для него ни больше ни меньше акт самоуничтожения».
Хрущев на протяжение многих лет утверждал, что на советских оружейных заводах ракеты «как колбасы с конвейеров сходят». На самом деле эти его слова были ничем не подкреплены. Советская ракетная программа переживала не лучшие времена. И американцы раскрыли всем глаза на его блеф.
Коммунистическая партия Советского Союза готовилась к ежегодному съезду. Хрущеву же пришлось столкнуться с критикой из-за неудачи с Берлином как среди сторонников жесткой линии в Кремле, так со стороны китайской Компартии, которая стремилась оспорить у СССР статус главного союзника стран третьего мира. Таким образом, Хрущев явно терял позиции в борьбе с противниками как на Западе, так и на Востоке.
Кубинский гамбит
В тот момент он действительно опасался, что США нанесут превентивный ядерный удар по Советскому Союзу. И эта мысль не была столь уж абсурдной. Во время Берлинского кризиса Кеннеди отдал Пентагону распоряжение проанализировать осуществимость подобной атаки. Военные пришли к выводу (был составлен подробный план на 36 страниц), что такая цель вполне достижима. Нам не известно, знал ли что-либо Хрущев о существовании этого плана, однако руководство генштаба американской армии представило Кеннеди отчеты на эту тему. Президент ознакомился с ними и обсуждал их по меньшей мере на одном собрании в овальном кабинете Белого дома.
Также по теме: СССР снискал уважение США, но потерял Хрущева
(Мне удалось ознакомиться с этими рассекреченными документами во время работы над статьей, которая вышла в октябрьском номере журнала The Atlantic).
Советский лидер не отказался от мысли заполучить Восточный Берлин, однако он понимал, что у него нет никаких рычагов давления. У него даже не было полной уверенности в том, что его ракеты и бомбардировщики были в состоянии дать достойный ответ на возможную ядерную атаку США.
Тем не менее, у Хрущева было значительное число ракет средней дальности, в связи с чем он решил отправить их на Кубу, тогда США оказались бы в зоне их поражения. Если бы он смог в тайне разместить их на острове, а затем устроить новый берлинский гамбит (как он хотел сделать в ноябре 1962 года), эти ракеты позволили бы ему получить что-то в замен.
Как бы то ни было, американскому самолету-шпиону U2 удалось обнаружить ракеты. И как только Кеннеди во всеуслышание заявил об этом, Хрущев понял, что у него нет другого выбора, кроме как вывести их. Главный вопрос для него стоял следующим образом: как дать задний ход, не испытав при этом нового унижения?
Оказалось, что Кеннеди мыслил в том же направлении. Из секретных записей следует, что 18 октября, то есть на третий день кризиса, Кеннеди задался вопросом, какого черта Хрущев отправил ракеты на Кубу. По его мнению, он явно намеревался использовать их как разменную монету, и поэтому, чтобы заставить Хрущева вывести их, нужно предложить ему выход из ситуации, возможность спасти лицо.
Одной из возможностей, заявил он веселым тоном, может стать предложение: «Уберите ваши ракеты с Кубы, и мы уберем наши из Турции».
Читайте также: Убийство Кеннеди - знал ли о нем Кастро заранее?
Ни один из присутствовавших на совещании советников не принял эту ремарку всерьез. В последний день кризиса, 25 октября, когда Хрущев сделал именно такое предложение, Кеннеди сразу же его поддержал.
«Большинство людей считают, что когда вам предлагают честную сделку, нужно воспользоваться случаем», – так зафиксированы его слова в записях.
Если мы начнем войну, нанесем авиаудары и вторгнемся на Кубу, а Советский Союз ответит захватом Берлина, добавил он, все скажут: «Все-таки предложение Хрущева было не таким уж и плохим».
Все присутствовавшие за столом переговоров люди выразили резкий протест против такой сделки, заявив, что она разрушит НАТО, ослабит позиции США в мире и вызовет множество самых разных бедствий. В конце встречи позицию Кеннеди поддержал лишь заместитель госсекретаря Джордж Болл (George Ball), который позднее оказался единственным в администрации Джонсона, кто выступил против эскалации конфликта во Вьетнаме.
Кеннеди проигнорировал мнение подавляющего большинства своих советников и сказал своему брату генеральному прокурору Роберту Кеннеди (он, кстати, тоже был против) сообщить послу Советского Союза, что он готов пойти на сделку (при условии, что все это останется в тайне).
Секрет продержался 25 лет, пока записи в конечном итоге не были обнародованы, а некоторые из бывших советников Кеннеди не решили раскрыть истину превентивно (хотя они и не посмели признать, что выступали против сделки).
Также по теме: «Царь-бомба» - угроза Хрущева
Решение Карибского кризиса позволяет нам вынести для себя несколько важных уроков для современных проблем.
1. Главным действующим лицам необходимо поддерживать связь друг с другом.
В октябре 1962 года между Хрущевым и Кеннеди не состоялось ни одного телефонного разговора. Тем не менее, стороны активно обменивались телеграммами, а Кеннеди поддерживал связь с Москвой через советское посольство даже в тот момент, когда корабли и подводные лодки стояли друг напротив друга или когда (апогей напряженности) был сбит американский самолет-шпион U2. Без этих контактов кризис вполне мог перерасти в открытую войну.
2. В определенный момент, когда становится очевидно, что один лагерь начинает одерживать верх, ему следует предоставить другому возможность для выхода.
Причем это вовсе не означает необходимости поступиться своими ключевыми интересами. Ракеты Jupiter, которые Кеннеди вывез из Турции, были далеко не первой молодости. США намеревались разместить в Средиземноморье новые подводные лодки класса Polaris: у каждой из них было 16 ядерных ракет на борту, и все они были куда менее уязвимы.
Другими словами, эта сделка никак не отразилась на американских военных возможностях.
Читайте также: Уроки Кеннеди
3. Между заключением соглашения и сохранением бдительности нет никаких противоречий. Компромисс – далеко не то же самое, что примирение.
Как следует из недавно вышедшей книги Дэвида Колмана (David Coleman) «14-ый день: Кеннеди и последствия Кубинского кризиса» (The Fourteenth Day: JFK and the Aftermath of the Cuban Missile Crisis), споры продолжились и в течение нескольких месяцев после договора по Турции, тогда как по вопросам условий и графика вывода ракет возникло сразу несколько очагов напряженности. Кеннеди держался прекрасно. Как бы то ни было, ни один из двух лагерей не вышел из переговоров и не дал новый толчок кризису.
4. Воображать себе, что выход из кризиса знаменует собой новую эру мира, совершенно ошибочно.
В конечном итоге соглашение по Турции так и не позволило Хрущеву сохранить лицо. Два года спустя его отстранили от власти кремлевские ястребы, которые сделали упор на финансировании программы массового производства межконтинентальных ракет, чтобы сократить отставание от американцев в данной сфере. Гонка вооружений подпитывала холодную войну на протяжение еще трех десятилетий. Однако каких-либо новых конфронтаций по Кубе и Берлину больше не было.
Нынешнему конфликту вокруг иранской ядерной программы, конечно, далеко по своей напряженности до Карибского кризиса, однако у них есть немало общих черт.
Иранские лидеры, которым пришлось столкнуться с сильнейшим финансовым давлением, предлагают компромиссы для выхода из кризисной ситуации. Их предложения пока что совершенно неприемлемы (они требуют, чтобы Запад снял санкции перед тем, как самим отказаться от обогащения урана), однако это не означает, что переговоры нужно закрыть.
Нам неизвестны точные мотивы иранцев и то, как они оценивают соотношение сил. Возможно, они всего лишь пытаются навешать нам на уши лапши, однако нельзя исключать, что они действительно ведут поиски выхода.
Если мы не хотим начала новой войны (некоторые американцы и правда ее хотят), нам стоит получше прозондировать почву. А Карибский кризис (настоящий кризис, а не связанные с ним легенды) дает нам представление о том, как лучше к этому приступить.
