Во время гегемонистского цикла воспроизведение международных процессов означает, что система устойчива, иначе выглядит ситуация в моменты бифуркации, когда в формировании будущего возрастает роль свободной воли, а, следовательно, и новых концепций. Именно в этом втором общественно-историческом контексте появился «Манифест великого пробуждения» российского геополитика и историка Александра Дугина, которого в Польше до сих пор ошибочно считают советником президента Владимира Путина.
Опубликованный на сайте Изборского клуба текст — это очередная попытка легитимизировать новую мессианскую роль России в формирующемся мировом порядке. Пробуждает ли этот манифест или, напротив, усыпляет? В этом весь вопрос. Я бы сказал, что пробуждает, но старается не пробудить окончательно.
Момент его появления не случаен: транснациональный корпоративный класс («давосский класс», если воспользоваться термином Сьюзан Джордж (Susan George)) стремится произвести «Большую перезагрузку». Возможно, это будет его последняя битва, поскольку он, игнорируя нарастающее сопротивление, старается «перепрыгнуть» цивилизационный кризис, который он спровоцировал сам обращением к неолиберализму.
Дугин верно указывает как на идеологические цели, так и на геополитическую суть «Большой перезагрузки», но весь его текст, однако, имеет реактивный характер. Стремясь описать истоки сегодняшнего кризиса, российский историк обращается к философским основам геокультуры Запада. О номинализме как его отличительной черте я писал уже десть лет назад в книге под названием «Россия. Имперское государство?», так что могу с удовольствием отметить сходство аргументов Дугина с собственными тезисами.
Без номинализма, несомненно, сложно осознать онтологические основы геополитических противоречий. Он находил проявление в философии, а также господствующей на Западе политической и экономической идеологии. Его влиянием отмечены рационализм и эмпиризм, материализм и проистекающий из него экономизм, бихевиоризм, религиозный деизм, теории Джона Локка, Томаса Гоббса и Чарльза Дарвина. Номинализм вместе с феноменализмом, аксиологическим минимализмом, правилом единства метода и науки стал фундаментом позитивизма. Легко заметить также его воздействие на формирование западных теорий международных отношений, легитимизирующих геополитику.
Между тем Россия не покорилась номинализму, то есть диктату формы, который проявляется в том числе в отделении этики от общественной, политической и экономической мысли. Поэтому она стала «загадкой сфинкса» и «таинственной душой», а свой страх перед «иным и сильным» Западом старалась развеять при помощи набора штампов о туранской, монгольской или большевистской цивилизации. Российский философ убедительно показывает, как Запад избавлялся от коллективной идентичности, усматривая в гендерной политике, а сейчас еще и в постгуманизме окончательное воплощение принципа индивидуализма.
Существенным недостатком манифеста можно назвать то, что его автор ограничивается идеологическими и политическими аспектами, не учитывая значение экономических процессов. Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно в своей знаменитой «Диалектике» назвали номинализм прототипом буржуазного мышления. Глобалистов интересует в первую очередь не номинализм, либерализм, освобождение индивидуума или гражданское общество, а защита частной собственности на средства производства, то есть сути капитализма на всех его этапах: купеческом, промышленном и корпоративном (Ричард Роббинс (Richard Robbins)). В тексте Дугина описываются идейные преобразования, связанные с избавлением от коллективной идентичности, но недостает отсылок к экономическим преобразованием, а из-за этого — плана дальнейших действий.
Такой узкий подход ведет также к появлению неверных выводов на тему трампизма и шире — популизма. Дональд Трамп, Виктор Орбан, «Альтернатива для Германии», а, может быть, и польская правящая партия «Право и справедливость», симулировали сопротивление неолиберальной глобализации именно потому, что они не хотели видеть источник проблемы в отчуждении средств производства. Эти силы выглядят таким образом инструментом, буфером, защищающим от нарастающего сопротивления со стороны лишаемых собственности посредством экспансии корпораций групп населения.
Сложно согласиться с тезисом Дугина «спасти Америку от глобалистов, а значит, содействовать тому, чтобы она снова стала великой, это наша общая задача», ведь вне зависимости от того, сколько хороших и честных людей создавало эту цивилизацию, как писал Збигнев Бжезинский, «стремление к личному богатству — самый сильный общественный импульс в Америке, основа американского мифа». Российский геополитик сам признает, что «популизм», по сути, антиисторичен, поскольку он стоит на позициях защиты капитализма и либеральной демократии от выхода на новый этап их развития, то есть это не альтернативная идеология, а проявление отчаянного сопротивления промышленного капитала и среднего класса, прикрываемого «освободительной» риторикой.
Что может быть для современного глобалиста худшим кошмаром, чем продвижение в телевизионной передаче с участием Трампа лозунга «ты освобожден»? Нежелание обращаться к экономическим истокам сегодняшних противоречий приводит к тому, что Дугин превозносит бывшего сотрудника «Голдман Сакс» Стивена Бэннона (Stephen Bannon), который, как мы сейчас знаем, продвигал не только Трампа, но и Нарендру Моди в Индии или бразильского президента Жаира Больсонару, таким образом расшатывая выступающий против гегемонии блок БРИКС.
Главная цель манифеста заключается, однако, в том, чтобы склонить раздробленные общественные силы признать лидерство имперской России, призванной возглавить новый «интернационал народов» в борьбе против либерализма — «чумы XXI века». Новыми элементами миссии должны стать отказ от навязывания воли другим народам, культурам и цивилизациям, а также помощь в их возрождении, укреплении и защите собственной идентичности. Задача России состоит в том, чтобы стать «„катехоном", препятствующим приходу в мир последнего зла».
Следует признать, что она продемонстрировала, как может «вставлять палки в колеса» глобализму, например, защищая Сирию. Если отбросить платоновский дуализм, присутствующий в дугинском мышлении, и обратиться к эмпиризму Аристотеля, можно сказать, что эти ожидания оправданы. Если до сих пор подчинение мира коллективному Западу имело политический, идеологический и экономический характер, то проект «Большой перезагрузки» и постгуманизма, как представляется, являет собой воплощенное зло, причем не потустороннего, а созданного волей, желаниями и сознанием узкой группы «сверхлюдей». Размышления об их сути наводят на ассоциации с посланием книги «Медальоны» Зофьи Налковской (Zofia Nałkowska): «Люди людям уготовили эту судьбу».
Чтобы Россия смогла сыграть роль, о которой пишет Дугин, она должна стать глобальной империей, и здесь в проекте «Великого пробуждения» мы видим налет стремления выдать желаемое за действительное. Взглянем на потенциальных союзников. Первый — это популизм в США и Европе, но его суть заключается в защите среднего класса, которому угрожает деклассирование и утрата потребительских возможностей. Второй — это Китай, который уже состоит в союзе с Россией. Дугин верно указывает на объединяющие их цивилизационные особенности, но обходит вниманием тот факт, что Пекин продвигает собственные решения для себя самого и мира: идеологию социализма с китайской спецификой, а также масштабный проект «Пояса и пути». Нельзя забывать о том, что оказывать такое сильное воздействие на глобальную экономику Китаю позволяет его экономическая привлекательность. На ней основывается и сила Европейского союза, который, несмотря на кризис, остается в цивилизационном плане привлекательным для многих граждан постсоветского пространства (в том числе россиян). Следует сказать прямо, что без процесса трансформации экономических структур одни идеи об освобождении от «зла» сработать не смогут. Самонадеянность мы видим также в контексте ислама: мало бросить идеологический призыв и широкой сетью собрать страны, относящиеся к этой цивилизации, ведь легко заметить, что Египет выступает союзником США и Израиля, а турецкая проекция силы угрожает в том числе России.
В контексте современного соперничества держав несколько странно звучит тезис российского философа о том, что «Великое пробуждение» лишь начинается. Если «Большая перезагрузка» называется последним этапом глобализации, то следует вспомнить, что ранее она также встречала сопротивление: антиглобалистское движение появилось во время протестов в Сиэтле в 1999 году, а несколькими годами позднее президент Уго Чавес начал строительство социализма XXI века, от элементов социализма не отказалась также Белоруссия.
Почему Дугин избегает использования отражающей суть дела категории «борьбы классов»? Почему он утверждает, что обращение к любой прежней идеологии означает пребывание в идеологическом плену капитала? Власть глобалистов опирается не только на иллюзии, симулякры и ложные человеческие представления, как это преподносит Дугин, но и первую очередь на материальные факторы, выгоды, связанные с принадлежностью к транснациональному классу, который контролируют крупные собственники из Большой четверки инвестиционных корпораций («Блэк Рок», «Вангард», «Фиделити», «Стэйт Стрит»). «Глобалистские старики», Байден, Сорос и Шваб, выступают всего лишь ее политическими представителями, а в любой момент им на смену может придти молодое поколение — «соросюгенд». Обещания постгуманизма адресованы тем владельцам капиталов, которые, опасаясь общественных перемен и роста общественного сознания, хотят использовать искусственный интеллект для контролирования рабочей силы и успокоения мятежных настроений масс.
Именно поэтому если тезисы, описывающие идеологический и геополитический облик «Большой перезагрузки», выглядят верными, то весь манифест в целом кажется излишне реакционным: ему недостает свежих идей. Коммунистический манифест, написанный в 1848 году, не только критиковал, но и формулировал адресованные народам всего мира предложения, борьба за реализацию которых еще не завершилась. Карл Маркс, создавая науку об обществе, не был номиналистом. Он хотел, чтобы рабочий класс, освободившись, стал в реальном смысле народом. В Польше тоже очень долго велась борьба за то, чтобы частью народа стали крестьяне! Благодаря этой реалистичной плоскости марксизма коммунизм одержал победу в том числе на православной почве. Неужели российский мыслитель хочет, чтобы человечество вернулось в начало XIX века?
Между тем обращенная к лучшему будущему российская духовность обладает потенциалом, который позволяет отбросить номинализм. Это, в частности, соборность или метафизический социализм, которые находят конкретное воплощение в получающем сейчас развитие социализме, основанном на цифровом планировании (Елена Ведута).
В контексте легитимизации новой миссии России удивляет игнорирование Дугиным антиглобалистской речи Путина на форуме в Давосе, адресованной виртуально сидящим перед ним поборникам «Большой перезагрузки».
Неужели представленные в этом выступлении приоритеты общественного развития не скрывают в себе мобилизационного потенциала?! Ведь речь шла о том, чтобы каждый человек имел достойный уровень и условия (в том числе жилищные) жизни; о доступной транспортной, энергетической и коммунальной инфраструктуре; об экологическом благополучии; уверенности в том, что у каждого будет работа, обеспечивающая стабильный рост доходов; доступе к действенным механизмам непрерывного обучения; хороших пенсиях и социальном пакете; эффективной и качественной медицинской помощи, которую обеспечивает государственная система здравоохранения; возможности получить достойное образование и реализовать свой потенциал каждым ребенком на Земле.
Не призвано ли дугинское «Великое пробуждение» отвлечь внимание российских властей от того, какое принципиальное значение имеет отказ от отчуждения собственности на средства производства? Это мы узнаем во время неожиданно перенесенного на апрель обращения Путина к Федеральному собранию. Ясно, однако, что лишь внедрение вышеуказанных принципов общественного развития в самой России может укрепить ее авторитет в качестве потенциального лидера, а до этого еще далеко.
В конце манифеста Александр Дугин формулирует тезис, с которым, пожалуй, могут согласиться все стороны спора: «справедливый суд настигнет тех, кто сделал своей целью уничтожение человечества — вначале духовное, а затем и телесное». Ведь универсализма ООН не было бы без универсализма Нюрнберга.