Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В украинских школах, политике, управлении и экспертной среде процветает "мягкое предательство", возмущается колумнистка "Украинской правды". Публично звучит украинский язык, который насаждается из-под палки так называемым "законом", а в повседневном общении многие люди все равно переходят на родной русский.
Анастасия Разлуцкая
Мы часто говорим о языке. Например, о том, что дети и учителя на переменах часто переходят на русский. Это не новость. В конце концов, это касается не только школ.
В политике, в управлении, в экспертных кругах мы часто видим то же самое: публично звучит украинский (из-за закона), в частных разговорах — русский. Многие уже даже не считают это проблемой.
Публичный украинский без частного формирует ощущение, что это неважно, не по-настоящему. Как следствие, это разъедает весь смысл, который мы вкладываем, когда говорим об идентичности, о языковых границах. Это своего рода "мягкое предательство", подтачивающее основы культуры. За него не карают по закону, однако оно делает любой закон бессильным.
Когда-то, еще в 2013 году, мы создавали "Бесплатные курсы украинского языка" и, собственно, говорили о важности наличия среды. Закон Кивалова-Колесниченко подтолкнул нас к этой инициативе, которая стала достаточно массовой. Был запрос.
В Киеве, например, работала 21 группа желающих говорить по-украински. Ведь среда помогает преодолеть языковой барьер и формирует привычку. Поэтому мы пошли "учить друзей украинскому". Сегодня такую среду может создавать каждый у себя на работе, в офисах, школах, компаниях, госучреждениях, редакциях. В этом и есть главная сила: когда не нужно ждать от кого-то, а действовать самому.
Однако между желанием и действием всегда есть дистанция. Мы наблюдаем это ежедневно в быту. Недавно мне это очень четко проиллюстрировали на другой теме. Когда мы спросили компании, готовы ли они отдавать предпочтение специалистам с военным опытом при найме, 90% ответили "да". В реальности предпочтение отдают лишь 10%.
Намерение есть, но до поступка еще нужно дорасти, сделать шаг, и не один. Так же и с языком. С одной стороны, вроде бы и значимость понимаем, но этого мало, так как важно также и то, как мы действуем по привычке. Изменение — это процесс долгий.
Второе, что не менее важно, — это языковая стойкость тех, кто уже сделал свой выбор. Тех, кто говорит по-украински с рождения или сознательно перешел на него.
05.12.202500
Вопрос вот в чем: если мы точно знаем, что ваш собеседник понимает украинский, то почему переходим с ним на русский? Потому что удобнее? Потому что так быстрее? Потому что "не время спорить"? На самом же деле речь не о споре, а о том, что нам не нужно оправдывать право говорить на своем языке. Языковая стойкость — это уже про ежедневный выбор и про последовательные действия.
Россия начала специальную военную операцию под лозунгом "защиты русскоязычных". Язык был использован как повод и оружие. В этих условиях нужно осознать, что для нас украинский — это то, что обозначает наше пространство и нашу общность.
Языковая линия фронта проходит по нашему ежедневному поведению в магазине, в офисе, в школе, в соцсетях, дома. Когда украинский звучит в публичном пространстве, он создает среду.
В последние годы мы научились защищать язык: приняли закон, создали институции, внедрили контроль за вывесками и сферой услуг. Это было необходимо. Сегодня этого недостаточно. Наступление должно стать словом, описывающим следующий этап государственной языковой политики. Это когда язык становится активным элементом жизни в ежедневных диалогах и пространстве.
Четыре направления языкового наступления на данный момент
- 1Просвещение и образование. Содержание образования должно помогать детям и взрослым понимать контекст конфликта с Россией, нашу историю и то, как язык и культура были и продолжают быть мишенью. Это не только уроки литературы или истории, речь идет о формировании мышления человека, который знает, кем он является. Знания о колониализме, сопротивлении и восстановлении должны стать краеугольным камнем всех предметов, формируя мышление граждан воюющего государства.
- 2Культура и контент. Украине нужна системная государственная политика "культурного наступления", которая бы четко очертила его составляющие. Прежде всего речь идет об изменении восприятия культуры на уровне государства. Она должна рассматриваться не как бюджетные расходы, а как инвестиция в развитие и безопасность. Инвестировать нужно в создание контента, который формирует украинское культурное пространство, в музыкантов, режиссеров, дизайнеров, педагогов. Стратегия может охватывать различные направления: гранты для учеников и студентов, партнерства с онлайн-платформами, локализацию игр и фильмов, поддержку молодых авторов. Ведь там, где украинская культура звучит естественно, появляется выбор в пользу своего.
- 3Бизнес. Бизнес может быть сильнейшим союзником языка. Через него проходят миллионы разговоров в колл-центрах, чат-ботах, рекламе, сервисе. Компании могут внедрять внутренние языковые корпоративные правила, стандарты, поддерживать курсы для сотрудников, финансировать украиноязычные внешние проекты. Бизнес может брать ответственность за язык.
- 4Повседневность и личный пример. Языковую границу держат не только законы. Ее прежде всего держат люди: учитель, который не переходит на русский между уроками; менеджер, который говорит по-украински на работе; родители, обращающиеся к детям на украинском языке. Так формируется привычка.
И в завершение
Наступление по-украински — это про ответственность, где каждый уровень общества, от бизнеса до школы, от власти до семьи, формирует языковую стойкость. Это стратегия, в которой язык уверенно занимает пространство в культуре, экономике, образовании, медиа и ежедневном общении. Это дело всех и каждого, сообщества, которое понимает, что против него ведется системная информационная война и что на уничтожение украинского культурного пространства направляются огромные ресурсы.
Обезопасить себя можно, исключив язык противника из публичного и бытового употребления.