Представители российского властного лагеря не один месяц тому назад начали вдруг в рамках запущенной ими кампании модернизации осуждать «преступный сталинский режим». Эта тема особенно усилилась во время апрельской поездки польского премьера Дональда Туска в Катынь, когда даже Владимир Путин позволил себе произнести несколько критических слов в адрес советского диктатора. Апогей этого явления мы можем наблюдать сейчас. Дума осудила Катынь как сталинское преступление, а российские СМИ и политики на все лады склоняют слово «сталинизм». Московские газеты пишут о целой президентской кампании по «десталинизации» России, которая должна заключаться в разъяснении населению, что «сталинский режим» был преступным.
Все это вызывает в Польше сильный резонанс. Наши самые заметные чиновники, политики, артисты и журналисты, представляющие самые различные идеологические направления, с восхищением говорят и пишут об этой «десталинизации». Ведь разрыв с наследием «сталинского режима» и ностальгией по нему является якобы единственным рецептом не только потепления на линии Варшава – Москва, но также демократизации и глубинных изменений в России.
Стоит, однако, немного остыть и задать принципиальный вопрос: как можно порвать с тем, чего никогда не было? Ведь этот мифический «сталинизм» - вымысел советской пропаганды. Все началось в 1956 году, когда один из крупнейших советских преступников 30-х и 40-х годов, Никита Хрущев, которому удалось тогда перехватить власть в СССР, выступил на съезде партии со своим знаменитым докладом «О культе личности и его последствиях».
Медведев идет следами Хрущева
Идея была простой: свалить все на Сталина, противопоставить хороший коммунизм плохому сталинизму. Согласно этой интерпретации Советский Союз был раем на земле, пока вдруг, как черт из табакерки, не появился ужасный разбойник с наполеоновскими притязаниями. Да и вообще Сталин даже не был настоящим коммунистом, а обыкновенным военным диктатором (он, в конце концов, носил мундир!), извратившим прекрасную ленинскую идею.
В 1956 году этот поворот, назовем его первой десталинизацией, вызвала на Западе, который хотел как-то сосуществовать с СССР, экстаз. Наконец все прояснилось: лагеря, политический террор, выстрелы в затылок политическим противникам, истребление целых народов и социальных групп, голод миллионов людей, завоевание соседних государств – все это вина отвратительного Сталина, а сам коммунизм и Советский Союз - вполне «ок».
Но почему же сейчас, в 2010 году, то, что суверенная Россия прибегает к тактике, которую использовал тоталитарный СССР 54 года назад, вызывает такой восторг, понять сложно. Это действительно сложно назвать прогрессом. В признании того, что катынское преступление было совершено НКВД, а не гестапо, которое восприняли в Польше как эпохальный перелом, тоже нет ничего нового. Ведь это уже в 1990 году, т.е. за год до падения СССР, сделал Михаил Горбачев.
Нынешняя, вторая «десталинизация», в исполнении дуэта Путина и Медведева имеет точно такую же цель, что «десталинизация» номер один в исполнении Хрущева: обелить Советский Союз, о котором тоскует, как гласит последний опрос, 55 процентов россиян, т.е. большая группа потенциальных избирателей. Впрочем, сам Путин прославился высказыванием, что крушение советского молоха было «крупнейшей геополитической катастрофой XX века». Уверяю, своего мнения он не изменил. Во всем этом речь идет не только о том, что, повторяя российские теории о «сталинском режиме» (я уже даже где-то читал, что в 1939 году Польша была разделена «между нацистской Германией и сталинским СССР»!), мы вписываем себя в пропагандистский сценарий Кремля. Это исключительно неуместно, прежде всего, с моральной точки зрения.
Лучшие и худшие жертвы
Ведь если мы признаем, что в истории Советского Союза заслуживает осуждения лишь период правления Иосифа Сталина (1929-1953), то, что же с жертвами 1917-1929 и 1953-1991 годов? Ведь террор в СССР начался не с момента прихода к власти Джугашвили и не закончился с его смертью. Заслуживает ли убитый в казематах ЧК в 1919 году россиянин меньшего сочувствия, чем жертва НКВД 1937 года?
Почему польский офицер, поручик Пастернацкий (Pasternacki), попавший под Снядово (Śniadowo) в большевистский плен, которому перед казнью отрезали язык, уши и нос (другие практики, которые использовали тогда советские захватчики: увечья гениталий, чудовищное снятие «перчаток» и вырезание «лампасов») менее достоин уважения и памяти, чем польский офицер, убитый в 1940 году в Катыни? Потому что он погиб слишком рано и у него не было шансов стать жертвой «сталинизма»?
Уже Хрущев в своем докладе делил жертв на лучшие и худшие: «Этот террор оказался фактически направленным не против остатков разбитых эксплуататорских классов [этих убивать можно, - П. Зыхович], а против честных кадров партии и Советского государства которым предъявлялись ложные, клеветнические, бессмысленные обвинения. (…) В результате подозрительности Сталина (…) истреблены были многочисленные кадры армейских командиров и политработников», - писал он.
Разумеется, при правлении Сталина погибли миллионы невинных людей, например, те, кто стал жертвой коллективизации и индустриализации. Стоит, однако, помнить, что для западных интеллектуалов и многих современных россиян тот сталинизм – это образование, которое преследовало прежде всего коммунистических аппаратчиков. В их представлении самым большим его преступлением была реализация тезиса о революции, пожирающей своих детей.
Поймите меня правильно. Я высоко ценю литературу, в которой анализируются механизмы Большой чистки, взаимного истребления коммунистов во время правления Сталина. Книги Александра Вайсберга-Цибульского (Aleksander Weissberg-Cybulski), Артура Кестлера (Arthur Koestler), Виктора Кравченко, Евгении Гинсбург или раннего Александра Солженицына (позднее, к счастью, с «антисталинской» позиции он перешел на антисоветскую) захватывающие, и их стоит читать.
Однако всех этих фанатичных коммунистов, которые сами вцеплялись в горло «врагам народа», чтобы днем позже стонать в застенках НКВД и убеждать следователей в своей верности партии мне как-то не слишком жаль. Напомню, что жертвой чисток пал хотя бы их прежний главный организатор Николай Ежов и тысячи других безжалостных коммунистических преступников. И мне, без сомнения, жаль их меньше, чем миллионы невинных российских патриотов, убитых коммунистами во время революции и пореволюционные годы. Все эти «контрреволюционеры»: интеллигенты, аристократы, офицеры, люди свободных профессий и члены их семей погибли в те времена, когда Сталина как вождя Советского союза, не говоря уже о каком-то «сталинизме», никто себе даже не представлял.
Кто создал Сталина?
Вернемся в наше время. Комментаторы, говорящие, что Россия не станет нормальным государством, если она не рассчитается со своей трагической историей XX века, конечно, правы. Большинство патологий этого государства исходит из влияний минувшей эпохи, как в структурах власти, так и в менталитете простых граждан. Патологий, которые болезненно ощущают на себе не только россияне, но и жители соседних государств.
Избирательные расчеты с историей, которые предлагают сейчас Медведев и Путин и которые, к сожалению, настолько некритично воспринимают в Польше, ничего не изменят. России не нужна никакая десталинизация, России нужна глубинная и серьезная десоветизация. Нужно порвать не с традицией Сталина, времена которого помнит лишь доля процента нынешнего населения, а с традицией Советского Союза как такового.
Ведь не Сталин создал кровожадный, тоталитарный режим, а этот режим создал его.
