Стивену Бэннону (американскому политическому активисту-республиканцу, — прим. ред.) для того, чтобы создать устойчивое популистское большинство, нужно объединить как левые, так и правые силы. Именно поэтому он побывал в этом году в Италии, где партии, представляющие обе стороны, объединились вместе в правительственный альянс. Именно поэтому Бэннон и надеется переманить некоторых сторонников Берни Сандерса из Демократической партии. Но новой страной, где мы увидим восхождение нового лево-правого популизма, может стать Франция.
До сих пор «желтым жилетам» во Франции не хватало партии, структуры и лидеров. А список требований продолжает расти. В его основе лежит недееспособная фантазия вроде установления конституционного предела налогов в 25% в сочетании с массовым увеличением социальных расходов. Что поражает в этих манифестах, так это сочетание традиционных желаний как левых, так и правых. Поэтому не удивительно, что 90% людей, поддерживающих большие крайне левые и крайне правые партии, одобряют это движение — по сравнению с лишь 23% тех, кто поддерживает центристскую партию президента Эммануэля Макрона.
Восстание «желтых жилетов» распространилось также и в Бельгии, где хрупкая правительственная коалиция развалилась — в основном из-за вопроса миграции. И кроме того, протесты олицетворяют недовольство в целом — как слева, так и справа. Так же как во Франции, США и Великобритании, это движение, судя по всему, представляет собой обратную реакцию сельских жителей на городские элиты.
Трещина между относительно хорошо образованным городским и менее образованным сельским населением, судя по всему, станет новой разделительной линией в политике Запада. «Аутсайдеры» чувствуют себя отвергнутыми или теми, на кого презрительно смотрят сверху, поэтому проявляют глубокую неприязнь к столичным элитам. Это часть класса, часть культуры, а заодно и большая часть экономики.
Согласно данным «Брукингс инститьюшн» (Brookings Institution), со времен финансового кризиса 2008 года, 72% доходов от занятости американского населения приходится на 53 крупнейших мегаполиса страны. Чтобы понять структурное распределение этих цифр, следует помнить, что население американских городов составляет 62,7% от всего в стране, хотя и занимает лишь 3-5% территории. «Уолл стрит джорнэл» (Wall Street Journal) отметил, что ситуация с жизнью в городах и сельской местности Америки перевернулась с ног на голову. В 1980 году города были нефункциональными, криминогенными и боролись за то, чтобы удерживать жителей от выезда. Сегодня же города процветают, растут и сравнительно безопасны, в то время как сельская местность охвачена проблемами. Этот разрыв между городами актуален и для Франции, Великобритании и многих других западных стран.
Люди из этих местностей обычно глупо ведут себя у избирательной урны. В США они голосуют за партию, которая обещает урезать налоги для богатых и угодить налогами работающему классу — то есть им, этим избирателям. Томас Едсалл из «Нью-Йорк таймс» (The New York Times) указывает на то, что налоговая реформа республиканцев 2017 года дает компаниям субсидии на автоматизацию. В Европе такие сомнительные предложения принимают и левые, и правые. И все это может отражать куда большую тревогу, слепой поиск того, кто обещает лучшее будущее.
Книга Тома Броко «Величайшее из поколений» 1998 года полна историй о людях, которые не ходили в колледж и живут далеко от крупных городов. И это была «реальная Америка». Подобные регионы Франции когда-то называли «глубокой Францией». Сегодня это места отчаяния.
В новой книге Юваля Ноя Хараре «21 урок для XXI века» израильский историк указывает на три мощные идеологии ХХ века — фашизм, коммунизм и демократический капитализм — которые ставили в центр простого человека, обещая ей или ему блестящее будущее. И кажется, что сегодня мы нуждаемся в горстке умников, которые с помощью компьютеров и роботов наметят курс на будущее. Чтобы во Франции, Великобритании и США простой человек, который не имеет престижной специальности, а не посещает TED Talks и не имеет капитала или связей, резонно задумался: куда все это забросит меня?
И на этот вопрос ни у кого нет хорошего ответа.
