Почему консервативные журналы важнее, чем когда-либо

На деле, безвестность может быть полезной. Когда Киркпатрик писала свое эссе, она была христианкой, поддерживающей демократов и при этом критикующей политику Джимми Картера на страницах консервативного иудейского ежемесячника — положение, настолько далекое от влиятельного, насколько это возможно. Однако периоды изоляции от власти — то время, когда политическая мысль по-настоящему расцветает, словно засеянные зимой полевые цветы. Статья Киркпатрик привлекла внимание Рональда Рейгана, в дальнейшем назначившего ее на должность посла США в ООН.

Независимо от их места в политическом спектре, хуже всего политические журналы работают тогда, когда целиком посвящают себя поддержке союзников по идеологическому лагерю (я и сам этим грешен: когда я работал в New Republic в октябре 2004, я горой стоял за Джона Керри). Для консервативных журналов таким временем были годы после 11 сентября 2001, когда патриотизм требовал поддержки Белого Дома. «Мы позволили себе превратиться в орган Республиканской партии и консервативного движения, — говорит американский консервативный блогер Род Дреер, работавший в National Review с 2002 по 2003. — Тогда я бы с этим не согласился, но на деле так оно и было».

Из-за этого многие консерваторы не решались критиковать изъяны Джорджа Буша, даже спустя многие годы после его президентства. «Что мы думали о сострадательном консерватизме? О программе ‘ни один ребенок не оставлен позади'? О войне в Ираке? На самом деле, многие консерваторы считали их ошибочными и недостаточно продуманными, — говорит Доменч, соучредитель Federalist. — И я считаю, что правые недостаточно сопротивлялись. Они не начали их обсуждать».

Теперь, когда Дональд Трамп сделал эти и многие другие обсуждения неизбежными, консервативные журналы снова приобрели необычайную актуальность. Пока Шон Хэннити и Breitbart News находятся у Трампа на побегушках, а многие либеральные публикации отказываются от самоанализа в пользу одичалой ругани против Трампа, правоцентристские журналы обсуждали и переосмысливали суть своей политической философии. Трампизм обрушил и расколол единство консервативного движения. Консервативные журналы же работают над возвращением в эту новую реальность разумного порядка, и пытаются понять, что делать дальше.

Стивен Ф. Хейс, редактор Weekly Standard со времен ухода Кристола в декабре 2016, мучается виной за то, что недооценил Трампа, поражения которого он ожидал и на которое рассчитывал. «Проиграв такой важный спор, чувствуешь себя пристыженным», — сказал он мне.

The Standard, располагающийся на расстоянии мили к северу от Белого Дома, делит тихий первый этаж с консервативным Washington Examiner. Они оба принадлежат MediaDC, входящей в империю миллиардера Фила Аншутца, купившего The Standard у Руперта Мердока в 2009 году.

47-летний Хейс — в день нашей встречи он носил джинсы и синюю флисовую кофту поверх рубашки — переехал в Вашингтон в 1993 году, сразу после того, как выпустился из университета ДеПау в штате Индиана. Слишком бедный, чтобы позволить себе жизнь где-то кроме палатки в лагере в Виргинии, он испортил свой единственный костюм, когда у него в кармане потекла ручка. На рабочие собеседования он ходил, держа пиджак в руках.

(Мир публицистики для журналов тесен, и здесь мне стоит сделать пару признаний. Я писал для Weekly Standard, а также заказывал и редактировал статьи у Джейкоба Хейлбруна, теперь работающего редактором в National Interest, и Майкла Брендана Догерти, ныне публикующегося в National Review. Я обсуждал возможное сотрудничество с Рейханом Саламом, главным редактором National Review, с которым я был знаком больше десяти лет. Три редактора, с которыми я разговаривал при написании этой статьи — Джулиус Крейн, Ювал Левин и Р. Р. Рено — писали для специального выпуска Washington Post в прошлом октябре.)

В начале 2001 года Хейс получил место в Weekly Standard, к которому давно стремился, и сосредоточился на вопросах национальной безопасности после 11 сентября — он привлек внимание, будучи особо ярым приверженцем мнения, что Саддам Хуссейн и Аль-Каида (запрещенная в России организация — прим. ред.) поддерживали более прочные связи, чем полагало большинство. В конце концов он опубликовал об этом книгу, которая получила скептические, но вежливые отзывы. Как и журнал, в котором он работает, Хейс придерживается выраженной интервенционистской позиции.

Трамп неоднократно бодался с Хейсом, называя его «плохим писателем» и «посмешищем»; Хейс говорил, что быть объектом нападок Трампа «нелегко», но больше никак не комментировал происходящее. «Я не хочу об этом ныть», — сказал он мне. Куда больше его беспокоит ощущение, что были подорваны нормы ведения спора. «Я всегда критиковал идеологические шоры и предвзятость крупных СМИ, — говорит он. — Однако теперь к этому добавился президент, который походя и нагло лжет как о важных вещах, так и о том, что не имеет никакого значения».

В ответ Хейс сосредоточился на репортажах — по его словам, не столько для того, чтобы победить в споре, сколько для того, чтобы сохранить чувство, что стороны разделяют одни предпосылки. «Мы решили, что важно было сосредоточиться на пересказе фактов, чтобы мы могли как следует обсудить, какую политику следует проводить нашей стране, отталкиваясь от общего восприятия этих фактов», — сказал он. Хейс надеется, что когда читатель либерального журнала The Nation или зритель MSNBC решит ознакомиться с «интеллектуально честной консервативной позицией», он обратится к Weekly Standard.

Большая часть стандартного номера Weekly Standard все еще посвящена аналитическим статьям и очеркам, поскольку их написание — профиль многих из самых заметных авторов издания, таких как Эндрю Фергусон или Кристофер Колуэлл. Однако репортажи занимают все более существенную часть содержимого журнала. В прошлом году туда устроились опытные репортеры Питер Дж. Боер и Тони Мециа — последний написал передовицы на самые разные темы, от иммиграции и работы таможни, до нарушений в телевизионной рекламе. Давние авторы журнала тоже провоцировали своими репортажами резонанс — например после того, как Мэтт Лабаш проследовал за группой протестующих за свободу слова в Беркли, в итоге избитых погромщиками-антифашистами и арестованными полицией, которая предпочла задержать их вместо того, чтобы защищать. Сдвиг в сторону репортажей стал особенно заметен на сайте журнала, где ежедневно выкладывается по полдюжины новых статей.

Спустя день после разговора с Хейсом, я встретил его предшественника, Билла Кристола, в баре отеля The Jefferson, Quill. Кристол, остающийся ярым противником Трампа, привлекает как крайнюю неприязнь, так и редкостное восхищение: неприязнь из-за его партийности и поддержки разнообразных интервенций — в особенности в Ираке; восхищение — из-за его самоуничижительного юмора и цивилизованного обращения с идеологическими противниками («Билл — крайне вежливый человек, сильно отличающийся от его неуживчивого публичного образа», — сказал мне бывший автор Weekly Standard и нынешний ведущий Fox News Такер Карлсон.

Я поделился с Кристолом своим впечатлением, что возвышение Трампа, оставившее Standard на обочине, сделало журнал более интересным. Возможно из уважения к своему преемнику Кристол увильнул от общей оценки сегодняшнего состояния журнала, однако он признал вероятность подобных перемен. «Теперь я чувствую, что непроизвольно сдерживался, — сказал он. — Когда у тебя есть друзья и союзники, ты стараешься не присматриваться к их недостаткам».

Пока мы разговаривали, две женщины с улицы обратили внимание на Кристола и зашли, чтобы его поприветствовать. Старшей из них оказалась Джулиан Гловер, одна из первых сотрудниц Weekly Standard, ставшая теперь известным политическим стратегом, и младшей была Шошана Вейсманн, недавно покинувшая Weekly Standard и теперь работающая в либертарианском аналитическом центре.

«Мы буквально только что обсуждали за что любим Билла Кристола», — сказала Гловер, присевшая рядом с Кристолом, чтобы поболтать.

Я попросил ее рассказать подробнее.

«Он — один из самых благородных, принципиальных, проницательных, смелых…»

«Я выслал чек почтой», — вмешался Кристол.

Пока Гловер и Кристол наверстывали упущенное, Вейсманн, чьи волосы рассекала широкая фиолетовая прядь, сказала мне, что работала в Weekly Standard год и сделалась большой поклонницей Кристола. «Я — либертарианка, так что у нас были свои расхождения во взглядах, но он сделался мне почти дедушкой, я очень его люблю, и он крайне мил, — сказала она, добавив: — Я буду обязана вам на века, если вы процитируете мои слова о том, что он мил».

Подобные моменты могут напомнить о том, как появляются эхо-камеры. Однако взгляды Вейсманн на Кристола указывают и на другое: хотя Weekly Standard отражал по большей части обычные агрессивные взгляды республиканцев, он давал платформу и другим мнениям — многие его авторы заняли противоположные позиции в отношении Трампа и ряда других вопросов. Лабаш, к примеру, никогда не скрывал несогласия с войной в Ираке. «Это журнал, а не культ, — говорит он. — Вы можете думать сами за себя».

Будучи в Вашингтоне, я также нанес визит Джоне Голдбергу, старшему редактору National Review и ярому критику Трампа, которого осудили многие другие консерваторы. Мы встретились в Американском институте предпринимательства, в котором он заседает. Я попросил его выбрать для нашего интервью интересную обстановку; он предложил раскурить сигары на крыше института.

Голберг сказал мне, что его работодатели не оказывали на него давления, чтобы он смягчил свою позицию в отношении Белого Дома — «ни единого слова» от руководства института или National Review — однако другие работодатели были не столь снисходительны. «Теперь я испытываю куда меньшее уважение к консервативному истеблишменту, — сказал он. — Когда об этом периоде будут писать историки, они укажут, что как СМИ, так и аналитические центры, зависящие от крупных доноров, были среди первых, кто сдался».

К этому пункту Голдберг возвращался неоднократно: по его мнению, слишком многие на его стороне политического дискурса внезапно продались Трампу. Особенно его раздражало то, что до прихода Трампа многие из этих же людей сопротивлялись разумным предложениям консерваторов-реформаторов вроде Ювала Левина и Рамеша Поннуру — ботаников от политики, пытавшихся побудить Республиканскую партию обратить больше внимания на средний класс. Если бы они прислушались, говорит Голдберг, «мы могли бы привлечь людей к здоровой разновидности консерватизма и помочь им, чтобы они не следовали за этим демагогом из чистого разочарования».

Голдберг, а также писатели Джей Нордлингер и Кевин Д. Уильямсон — вероятно, самые выдающиеся члены антитрамповского лагеря в National Review. Другие сотрудники, вроде Денниса Прагера или Виктора Дэвиса Хэнсона, последовательно занимают сторону Трампа, считая его единственной линией обороны против всемогущих левых. Большинство авторов журнала занимают позиции посередине. «У нас есть несколько авторов, которые не переносят Трампа — к ним отношусь и я, — говорит редактор National Review Online Чарльз С. В. Кук. — Это не значит, что он не может сделать ничего хорошего. Считай я так, я бы избавился от своих мозгов».

С точки зрения читателя, эти противоречия придали National Review жизни, какой ему давно не хватало. В сентябре, когда Дональд Трамп вызвал в стране резонанс, осудив футболистов, которые встали на колени во время национального гимна в знак протеста против расизма и полицейского насилия, главный редактор Дэвид Френч написал пост, в котором назвал слова Трампа «попыткой вульгарной демонстрации силы»; Джей Нордлингер назвал Трампа «поджигателем в американской политике»; Рич Лоури парировал постом под заголовком «Скажи вам Трамп не прыгать с чертового моста, вы бы сделали наоборот?»; а Джона Голберг отозвался, что независимо от правоты или ошибочности Трампа в данном вопросе, «Трамп усугубил проблему».

Лоури управлял журналом уже два десятилетия, заняв свое место в 1998 году, когда ему было всего 29 лет («Я остановлюсь на тебе», — сказал ему основатель National Review Уильям Ф. Бакли-младший в ходе короткого телефонного звонка. По словам Лоури, это привело его в ужас). Я встретился с Лоури в Нью-Йорке, где базируется National Review, за день до запланированного переезда журнала из Мюррей Холл в Мидтаун, а потому офис был забит коробками. Несколькими неделями ранее у Лоури родился сын, но он выглядел отдохнувшим, внимательным, гладко выбритым и подтянутым.

«Едва ли не величайшей иронией всего этого феномена является то, что Трамп воплощает карикатурную, зачастую преувеличенную версию того направления, в котором мы хотели двигать партию, — сказал Лоури. — Он придерживается существенно отличающихся взглядов на пошлины и торговлю, однако мы уже расширяли охват общепринятого консерватизма и выступали в пользу более популистского направления партии». Действительно, в годы, непосредственно предшествовавшие кампании Трампа, в журналах публиковался Джефф Сешнс, считавший, что республиканцам пора было «избавиться от корпоративных консультантов», Дж. Д. Вэнс отмечал, что больше «невозможно говорить о новых возможностях старым языком», а Лоури и Рейхан Салам доказывали, что Республиканская партия должна быть «партией труда».

Даже так, политика National Review последних лет была несколько более осторожной. Статьи Лоури и Салама о труде предлагали оригинальные политические проекты, однако избегали проблемных вопросов о том, насколько такая «партия труда» должна отдавать приоритет рабочему классу. Журнал мог опубликовать замечательно яркий отзыв Кевина Уильямсона о нищем белом Аппалачи, регионе, который позднее проголосовал за Трампа, однако на его страницах редко предлагались популистские решения. В ходе внутрипартийных выборов Майкл Брендан Догерти поспорил с Уильямсоном относительно решения, которое последний предлагал для страдающих от бедности фермеров — Уильямсон считал, что им следует переехать в области с большим количеством рабочих, а Догерти обвинил Уильямсона в высокомерии. Догерти публиковался в The Week и атаковал позиции Уильямсона извне. Сегодня же Догерти пишет для National Review, и быстро стал одним из самых ярких его голосов, придерживаясь собственной разновидности консерватизма.

«National Review совершенно точно стал более интересным, — говорит Хелен Эндрюс, эссеист, писавшая статьи для большинства упомянутых выше публикаций. — Когда Трамп одержал победу, я решила, что на этом National Review настанет конец, и что им не вернуть своих позиций. Однако эти ребята, которых я считала мирными консультантами, оказались способны перехватить инициативу».

В разговоре с Лоури я отметил, что мне нравятся бодрые, временами страстные споры в National Review, вроде того, что развернулся вокруг Трампа и NFL. «Это здоровый процесс, — ответил Лоури, чье выражение напомнило гримасу. — Однако он может быть довольно напряженным. Твоя кровь разгоняется, и ты хочешь победить правдами и неправдами. А потом ты вспоминаешь, что перед тобой сидит твой коллега, с которым ты встретишься в коридоре завтра, и берешь себя в руки».

Поскольку Трампа невозможно последовательно поддерживать или осуждать, говорит Лоури, National Review сосредоточился на трех направлениях: политике Трампа, его характере, и реакции на Трампа левых. Политику он считает хорошей, характер — дурным, а реакцию — безумной. В целом, авторы National Review поддерживают консервативных судей, и большинство желает ограничений на иммиграцию; им не нравится поведение Трампа; кроме того, они считают возмущение противников Трампа крайне непропорциональным его угрозе. «На какой из этих трех категорий — политике, характере и противниках — следует сосредоточиться?— спрашивает Лоури. — Их следует уравновешивать».

Многое из того, что делало Трампа-кандидата таким пугающим, было связано с его равнодушием к хрупкости общественного порядка — он напоминал курильщика в комнате, полной дирижаблей. Однако часть произведенного им потрясения была вызвана тем, что он ставил под сомнение фундаментальные понятия, вместо того, чтобы говорить банальности. Хотя многие из высказанных им идей — то, что семьи террористов должны быть уничтожены, что победители в войне должны компенсировать свои траты за счет трофеев — были очевидным образом отвратительны, иные давно следовало обсудить. Должны ли мы отдавать приоритет национальным интересам Америки, и если так, что под этим подразумевать? Насколько важны для нации крепкие границы? Как либерализация торговли принесла больше вреда, чем пользы?

Чтобы осмыслить инстинктивные решения Трампа, молодой выпускник Гарварда по имени Джулиус Крейн присоединился к нескольким другим инакомыслящим, включая ветерана администрации Джорджа Буша-младшего Майкла Антона (теперь занимающегося вопросами национальной безопасности в администрации Трампа), чтобы публиковать статьи на сайте под названием Journal of American Greatness. Он просуществовал лишь несколько месяцев, вплоть до июня 2016 года, однако привлек интерес тысяч читателей. Это вдохновило Крейна на создание ежеквартального журнала в поддержку Трампа, American Affairs, запущенного в феврале 2017.

Журнал Крейна невелик, однако был запущен с заметным шумом — на его открытии была проведена вечеринка в Гарвардском Клубе в Нью-Йорке, на которой выступал такие люди, как инвестор Питер Тиль, и президент New America Foundation Энн-Мэри Слотер. Среди гостей присутствовал Билл Кристол, поддерживавший Крейна с тех пор, как их познакомил гарвардский философ Харви Мэнсфилд («Само собой, он ошибался относительно каждого значимого политического решения на протяжении последних 25 лет, — говорит Крейн о Кристоле. — Однажды он будет вынужден это признать, но мне нравится считать, что это не помешает нам остаться друзьями»). Крейн не стал рассказывать мне, как финансируется журнал, отметив лишь, что «есть множество вещей, которые могу сделать только я».

Я договорился о встрече с Крейном перед Белым Домом в начале октября, после которой мы направились к отелю «Джефферсон», располагающемуся милей севернее. Пока мы шли через деловой район Вашингтона, Крейн объяснял, что в годы своей молодости в консервативной Южной Дакоте был либералом, а в либеральном Гарварде стал консерватором. Как и его журнал, нынче он представляет собой необычное сочетание и того, и другого, с чего начинал и Трамп.

По сравнению с более агрессивным журналом American Greatness, American Affairs заметно сдержаннее; заголовки вроде «Успехи и равенство в математическом образовании» не сразу ловят читателя на крючок. Однако журнал оправдывают новизна и яркость его идей — с такими авторами, как Уильям Митчелл и Томас Фази, которые доказывают, что возрождение левого движения зависит от сильного государства, и «международные институты во многом откатили» общественный прогресс; или Майклом Линдом, утверждающим, что за холодной войной последовала «трансатлантическая классовая война».

Склонность журнала жертвовать наглядностью в пользу деталей соответствует характеру самого Крейна, который ссылался на Африку и Бразилию в доказательство своих аргументов в защиту направленного протекционизма, пока мы гуляли. Когда мы ждали зеленого света, а голос Крейна почти заглушал шум вертолета, он доказывал необходимость «избавиться от процентного вычета в пользу снижения себестоимости инвестиций, и прочего в этом духе».

Когда мы уселись за столом в Jefferson, где я должен был встретить Кристола позднее, Крейн объяснил, что его журнал был основан на вере в то, что Трамп не станет президентом. «Все считали, что Трамп проиграет, и они сами смогут определить, что собой представляет трампизм, — сказал Крейн. — Однако затем Трамп победил, и теперь это определяет он». После неуклюжего ответа Трампа на насилие в Шарлотсвилле в прошлом августе, Крейн опубликовал в New York Times статью, в которой отказался от поддержки, которую выражал президенту прежде.

Однако Крейн кажется куда более спокойным, чем большинство встреченных мною консервативных интеллектуалов, и одобряет изменившийся политический дискурс. «Перед нами стоит хороший вопрос — какова роль государства, — сказал Крейн. — Это мир государств, но у нас больше нет никакого положительного обоснования для их существования. На эти вопросы следует найти ответ».

Другое издание, выражающее определенную симпатию к трампизму — American Conservative, основанный в 2002, когда Вашингтон готовил почву к войне в Ираке. Его первым редактором был Скотт МакКоннелл, бывший редактор редакторской колонки в New York Post, который свел вместе двух своих знакомых: богатого светского льва Таки Теодоракопулоса (известного как «Таки»), и бывшего кандидата в президенты Пата Буканана. Таки предложил деньги, а Буканан — известность, однако именно МакКоннелл взял на себя работу над выпуском журнала («Пату приписывалось множество заслуг, хотя он едва знал, где находится офис», — смеется МакКоннел, отмечая, что Буканан был занят работой над книгами и в телевидении).

Будучи редким правым журналом, выступавшим против военных интервенций в те годы, American Conservative вызвал ненависть многих собратьев, и его основатели оказались среди тех, кто подвергся ядовитым нападкам в статье National Review 2003 года за авторством Дэвида Фрума, озаглавленной «Непатриотичные консерваторы».

Сегодня журнал, чей оборот составляет порядка 5000 копий, вполне может быть доволен собой. Доктрина национальной самоизоляции, включая осуждение регулярных интервенций и высокой иммиграции — всегда была частью его повестки. Избрание Трампа, разделяющего эти идеи, впервые сделало выполнимыми многие из задач журнала. Однако хаотическое поведение Трампа и идейность журнала, с его приверженностью «принципам превыше партии», затрудняют празднование победы. Авторы журнала всегда разделялись в своем отношении к Трампу — некоторые из них одобряли его идеи, другие — такие, как религиозный консерватор Род Дрегер и реалист в вопросах внешней политики Дэниэл Ларсон — с самого начала не скрывали своего отвращения.

Офис American Conservative занимает четыре скромные комнаты на третьем этаже здания близ Площади Фаррагута в центральном Вашингтоне. Его обстановка — потрепанные серые ковры и лампы дневного света — вызовут приятную ностальгию у любого, кто работал в маленьком магазине. Нынешний редактор журнала — историк Роберт В. Мерри, некогда бывший президентом и генеральным директором Congressional Quarterly. Несмотря на все меньшую вероятность такого исхода, Мерри все еще надеется, что Трамп исполнит некоторые свои обещания. Вердикт об этом будет одной из главных задач журнала в ближайшие годы. «Нас интересуют избиратели Трампа, — говорит Мерри. — Вопрос в том, достоин ли их сам Трамп».

Одним из проклятий American Conservative, начиная с Ирака, стала необходимость говорить вопреки равнодушию или враждебности элит. В 2011 Ларисон вновь и вновь предупреждал о последствиях вторжения в Ливию, и на протяжении нескольких лет, пока происходящее не привлекло внимание более известных людей, он был одним из немногих, выступавших против саудовской войны в Йемене. В июне 2016 журнал опубликовал передовицу за авторством МакКоннелла под заголовком «Почему Трамп побеждает», в которой доказывалось, что противостояние глобализма и национализма превратилось в главную проблему современной политики, и что республиканские элиты не сумеют «сдержать выпущенные Трампом течения». Самая свежая передовица журнала, «Пустое правление Трампа», принадлежит перу Мерри, который считает, что отказ Трампа от многих его обещаний готовит почву для масштабного реванша левых.

Многие из самых малых консервативных журналов незаметны и выпускаются малым тиражом. Однако в соответствии с принципом, согласно которому сегодняшние отверженные могут обрести существенное влияние завтра, они полны свежих идей. «Продолжает существовать довольно значительное число людей, которые полагаются на эти издания в качестве канала связи с коллективным сознанием консерваторов, — отмечает Дэниэл Маккарти, редактор одного из таких журналов под названием Modern Age. — Сегодня они значат еще больше, чем в 2012».

Каждый из них играет на правом поле свою роль. Modern Age, основанный консервативным светочем Расселом Кирком в 1957 и управляемый Институтом междисциплинарных исследований, выбрал самый изысканный подход к освещению политики, и в нем публикуется множество авторов из академической среды. Маккарти надеется увидеть на страницах журнала синтез идей из различных направлений консерватизма. National Interest, в основании которого в 1095 году участвовал покойный Ирвинг Кристол, отец Билла, остается преданным реализму в вопросах внешней политики и предлагает вдумчивый анализ роли, которую должны играть Соединенные Штаты на международной арене. Его редактор, Джейкоб Хейлбрун, сказал мне, что эпоха Трампа, которого Хейлбрун всегда считал бедствием, по меньшей мере вновь спровоцировала необходимую дискуссию, и сделала более насущными вопросы, которым посвящен журнал. National Affairs, основанный бывшим сотрудником Джорджа Буша-младшего по вопросам политики Ювалом Левином в 2009 году в качестве площадки для более тщательной оценки консервативной политики, провел годы президентства Обамы, публикуя пространные философские статьи наряду со сложными исследованиями политического процесса от вопросов недвижимости до общественного вещания. Это продолжается и после прихода Трампа к власти, однако теперь журнал еще больше сосредоточился на оценке самого консервативного движения, публикуя статьи с такими заголовками, как «Наше самоискупление» и «Настал ли партии конец?».

Крайне маловероятно, чтобы эти публикации повлияли на действия Трампа, однако вовремя осмыслив происходящее, они могут повлиять на действия его преемников. «Консерватизм — как его основные разновидности, так и ответвления — легко может окаменеть и превратиться в набор доктрин и догм, идола на глиняных ногах, — говорит Маккарти. — Я хочу, чтобы консерватизм был более естественным и воспринимал реальность за пределами удобных идеологических рамок. Какой бы проблемой ни был Трамп, его существование — важный шаг на пути к этой цели».

Двумя неожиданными звездами эпохи Трампа стали Claremont Review of Books и религиозный журнал First Things. Именно в Claremont Review of Books, обычно столь сдержанном, кто-то под псевдонимом «Публий Деций Мус» (позднее оказавшийся Майклом Антоном) опубликовал «Выборы в Полете-93» — резонансную статью, где автор доказывал, что при всех рисках, связанных с избранием Трампа, он был единственной надеждой на предотвращение окончательной победы левых в культурной среде.

Еще более удивительный путь проделал First Things, журнал о религии в общественной жизни, основанный в 1990. Его редактор, Р. Р. Рено, был одним из автором издания National Review «Против Трампа», однако его все больше раздражала неспособность других консерваторов понять природу происходящего протеста. В конце концов Рено подписался под «Провозглашением единства» в защиту Трампа, опубликованным группой «Ученых и Писателей за Америку». Теперь First Things посвятил себя осмыслению изменившегося политического и культурного ландшафта. «Интеллектуальная инфраструктура консервативного движения напоминает город, в котором произошел ядерный взрыв, — говорит Рено. — Существует целая сеть различных идей, однако оказалось, что за них некому голосовать».

Когда Джон Подгорец, редактор Commentary, писал свои аргументы для издания National Review «Против Трампа», он сделал акцент на культуре, поставив восход Трампа в один ряд с возвышением Эндрю Дайса Клэя и Говарда Стерна в 1980-х. Подгорец назвал Трампа «политизированной американской идентичностью». Связь между политикой и культурой всегда была тесной, хоть и путанной, и в недавние годы они сблизились еще сильнее, что придало журналам большее политическое значение. Ежемесячный консервативный журнал New Criterion за редакторством Роджера Кимболла посвящает большую часть своих страниц обзорам симфоний и художественных выставок, однако он стал одним из первых журналов, которые восприняли Трампа всерьез и осознали, что Трамп говорил «от лица тех, кого прогрессисты стремились изгнать из приличного общества, и которых куда больше, чем членов публичного консервативного движения» — так происходящее определил один из авторов журнала, Джеймс Боуман, в октябре 2015.

Commentary, основанный в 1945 году Американским еврейским комитетом и отделившийся от него в 2007, всегда уравновешивал свои вылазки в область политики более пространными размышлениями о западной цивилизации, иудаизме и высокой культуре. В эпоху Трампа такое сочетание выглядит удачным, поскольку, по словам Подгорца, после выборов 2016 оборот журнала вырос на 20 процентов. Подгорец, редактировавший журнал с 2009 (его отец, Норман Подгорец, редактировал его с 1960 по 1995), известен ядовитым и воинственным отношением к общественной жизни, однако когда я наведался в офис Commentary, пространный комплекс из 16 комнат близ Таймс-сквер, царящая там атмосфера была совершенно спокойной, как и сам Подгорец.

«Захват республиканской партии контркультурным мятежом был очень неожиданным и быстрым. Он превратил тех, кто не был его частью, в представителей контр-контркультуры, — сказал Подгорец, рассуждая вслух. — Возможно, Commentary уникальным образом соответствует происходящему, поскольку он был контркультурным изданием почти 50 лет. Это еврейское издание среди правых. Это консервативное издание среди прогрессивного еврейского сообщества. Оно остается журналом с литературными, культурными и интеллектуальными интересами, что делает его меньшинством в консервативной среде, которая не склонна уделять внимания культурной жизни».

В прошлом году Commentary опубликовал несколько заметных статей. В феврале 2017 он опубликовал «Наш горемычный 21-й век» за авторством Николаса Н. Э. Эбернштадта, по словам которого экономические риски американцев подскочили после 2000 и не думают снижаться. В сентябре профессор университета Де Поля Джейсон Д. Хилл, иммигрант из Ямайки, написал Та-Нехизи Коутсу открытое письмо, в котором доказывал, что Соединенные Штаты были местом, полным возможностей, а не предубеждений. И то, и другое получило известность, хотя Подгорец первым признает, что он на это не рассчитывал. «Хиты невозможно создать преднамеренно», — говорит он.

Ощущение политического влияния, которым обладает культурный дискурс, схожим образом побудило бывшего штатного сотрудника Сената Бена Доменча, ныне 36-летнего, запустить Federalist осенью 2013. Он встретился со мной на верхнем этаже Керби-Центра Хиллсдейл-Колледжа, комплекса из трех секционных домов на Капитолийском холме, где он ведет ежедневный подкаст. По словам Доменча, ему в голову пришла идея нового консервативного сайта после того, как он заметил, что все более многие области нашей культуры — фильмы, ток-шоу, спорт — оказываются политизированы. Кроме того, когда уже существующие консервативные журналы обращали внимание на культуру, авторы, по большей части престарелые и белые, имели склонность «писать в основном о заботах их собственной возрастной и демографической группы».

У Federalist нет офиса, и Доменч сказал, что при любых притоках финансирования предпочитал тратить деньги на новых сотрудников, а не на аренду помещения (откуда исходит финансирование, Доменч говорить не стал, ограничившись лишь уверением, что «огромного мешка денег» у него нет). Если верить Доменчу, большинство сотрудников Federalist — женщины, половина — молодые люди, четверть — меньшинства. Эта свежесть отражается в дизайне издания. «Мы должны были удостовериться, что создаем бренд, который не сводится к белоглавому орлану и американскому флагу на первой же странице нашего сайта», сказал Доменч.

Участвуя в телевизионных дебатах вокруг популярной культуры, и сосредоточившись на работе с писателями и персоналиями за пределами консервативной сферы, Federalist рассчитывает установить контакт с аудиторией, которая обычно игнорирует подобные издания. Консервативные журналы, по словам Доменча, ошибались, считая, что обращаются к правым избирателям. «Эта битва развернется не вокруг того, будем ли мы преследовать политику торговой палаты или конституционалистов, — сказал Доменч. — За этими рамками остался огромный пласт людей, которых не интересует ни то, ни другое».

Сколь сильную неприязнь бы ни питали друг к другу их авторы, и сколь сильно не отличались бы их взгляды, эти журналы объединяет одно качество — то же самое, которое отделяет их от крайних правых изданий вроде Breitbart: едва ли не чудаческая вера в дискуссию как в инструмент познания, а не орудие политической борьбы. «Часть правых считает, что левые совершенно беспощадны, а потому нам следует быть такими же, — говорит Лоури. — Ровно так и продаются души и рушатся стандарты».

Как считает Лабаш из Weekly Standard, равнодушие тогда, когда правые издания «аплодируют Трампу, словно дрессированные обезьяны, гордые собою, будто они являются пионерами некоего революционного фронта», равносильно подрывной деятельности. «Хотите быть правым революционером?— спрашивает Лабаш. — Говорите истину. Деритесь честно. Такое поведение стало весьма революционным в эти безнадежно лицемерные времена».

Когда столько американцев участвует в племенной вражде, любая публикация, отстаивающая честность в споре, превращается в вероятного миротворца. Кроме того, она становится незаменимой площадкой для анализа того, за какие идеи стоит бороться. Именно это делают ныне консервативное журналы в свое лучшие мгновения. Никакой из них не оказывает особого влияния на сегодняшний Белый Дом. Однако, быть может, по-настоящему важна их способность повлиять на политический дискурс в целом. В конечном счете решать это будет не Дональд Трамп, но те представители любых политических течений, которые остались достаточно любознательными и скромными, чтобы сохранить способность менять свои взгляды. Серьезные консервативные журналы станут действительно значимыми, если мы того захотим.